Гитин Фунакоси - КАРАТЭ-ДО: МОЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ

• Название: КАРАТЭ-ДО: МОЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
• Автор: Гитин Фунакоси
• Жанр: Спорт

Можно по разному относиться к Фунакоси Гитину и его идеям, но никто не станет отрицать, что он – один из людей, которые определили облик современного карате-до. Рекомендуется к прочтению всем, интересующимся боевыми искусствами.

---

После тренировки с песком переходят к упражнениям с речной галькой, и после длительной тренировки тоже добиваются успеха.

В заключение переходят к тренировки со свинцовой дробью. После длительной и тяжёлой тренировки пальцы становятся такими сильными, что каратэка может голыми руками сорвать кору с дерева, без особых усилий разбить тяжёлый камень или проткнуть бок лошади.

Не сомневаюсь, что многие из тех, кто слышал этот удивительный рассказ, поверили ему. Среди изучающих каратэ очень часто находятся люди, которые, по той или иной причине, поддерживают веру окружающих в подобные мифы. Типичен случай, когда совершенно незнакомый с боевым искусством человек спрашивает у подобного каратэка:"Я знаю, что Вы занимаетесь каратэ. Скажите, Вы действительно можете разбить пальцами камень? Вы на самом деле можете пальцами проткнуть живот человеку?" Если каратэка ответит, что такие трюки совершенно невозможны, то он скажет чистую правду. Но в подобных случаях всегда находятся желающие казаться большими мастерами, которые, пожимая плечами, с важным видом заявляют: «Конечно… Иногда и я, если настроюсь и соберусь с силами, то смогу сделать это…»

В результате человек, который очень хотел узнать правду об искусстве каратэ, слышит полнейшую ложь, после которой с благоговением и страхом смотрит на своего собеседника, способного проявить такую невероятную силу.

Очевидно, что энтузиасты каратэ, которые преувеличивают и подчёркивают его силу из лучших побуждений, на самом деле извращают самую суть искусства. Эти болтуны пленяют своих слушателей и убеждают их, что каратэ – это что-то ужасное. Они не только лгут, но и осознают свою ложь. Для чего же они делают это? Только ради красного словца?

Возможно, что в обозримом прошлом и были выдающиеся мастера каратэ, способные на выполнение описанных трюков. Я не могу отрицать вероятности этого, но мне не известен ни один ныне живущий человек, который, сколько бы он ни тренировался, сумел превзойти естественные пределы человеческой силы.

Приходилось мне иногда слышать утверждения и других «знатоков». «В каратэ,– говорили они мне,– совершенно необходим очень сильный хват. Достигается он только длительными тренировками. Лучший способ тренировки: кончиками пальцев обеих рук поднять два тяжёлых сосуда, наполненных песком и вращать их очень много раз. Человек, который укрепил свой хват таким способом, может запросто полосками содрать кожу со своего противника…»

Что за чушь! Однажды такой «знаток» пришёл в моё додзё и обещал научить меня искусству «сдирать кожу полосками». Я попросил его показать всем свои способности на мне, и только рассмеялся, когда он попытался ущипнуть меня, но не смог даже оставить хотя бы намёка на синяк.

Очевидно, что сильный хват очень нужен занимающимся каратэ. Я слышал историю о человеке, который имел такой сильный хват, что мог, ухватившись рукой за край крыши свернуть с места целиком весь дом. Каждый, кто видел дома, строящиеся на Окинаве, согласится, что сделать это не просто. Я своими глазами однажды видел, как мастер Итосу одной рукой раздавил бамбуковую палку. Такое может показаться совершенно невероятным, но я считаю, что сильный хват был у него от рождения, а тренировки только помогли развить его.

Любой человек после соответствующей тренировки может добиться удивительных результатов в развитии физической силы, но есть предел физических возможностей, преодолеть который не может никто.

Действительно, мастер каратэ может одним ударом сломать толстую доску или расколоть стопку черепиц, но я хочу заверить своих читателей, что любой из них может сделать то же самое после соответствующей подготовки. В этом нет ничего удивительного. Подобные трюки демонстрируют только физическую силу, приобретённую в процессе длительных тренировок, но они не имеют ничего общего с подлинным духом каратэ.

Часто люди, незнакомые с каратэ, меня спрашивают, зависит ли уровень мастерства каратэка от количества досок или черепиц, которые он ломает одним ударом. Между этими двумя показателями никакой связи не существует. Каратэ-до является одним из самых совершенных видов боевого искусства, и любой человек, хвастающий большим количеством досок или черепиц, которые он может разбить одним ударом или заявляет, что способен вырвать из груди противника рёбра, на самом деле имеет очень смутное представление о сути каратэ.

Мои учителя

В те годы, когда я начинал свою учительскую карьеру, в начальных школах существовало четыре категории служащих: учителя младших классов, учителя старших классов, преподаватели специальных курсов и помощники учителей. Первые четыре года обучения в начальной школе были для всех учеников обязательными.

Учителя первой категории преподавали в первом и втором классах, учителя второй категории – в третьем, четвёртом и более старших классах (с пятого по восьмой), которые не были обязательными.

Поначалу я был принят на должность помощника, но довольно скоро сдал квалификационные экзамены и получил должность учителя младших классов. После этого меня перевели на работу в город Наха, административный центр префектуры Окинава. Этот перевод, который одновременно был моим продвижением вверх по служебной лестнице, очень обрадовал меня: появилось больше времени и возможностей для занятий каратэ.

Позже я сдал экзамены, на должность учителя старших классов, но в связи с тем, что я не был выпускником педагогического училища, а в школы Окинавы приходило всё больше квалифицированных учителей, мне стало ясно, что моя служебная карьера будет делом трудным и очень медленным.

Тем не менее, когда директор школы, в которой я работал, рекомендовал меня на более высокую должность, я от этой возможности продвижения отказался, потому что мне предстояло отправиться преподавать в отдалённом районе на островах архипелага, а это означало длительную разлуку с моими учителями каратэ. Решиться на такое я не смог.

Была ещё одна причина для моего отказа покинуть Наха. Упоминание о ней нас вновь вернёт к конфликтам, вызванным запретом самурайской причёски. Дело в том, что семьи многих моих учеников были убеждёнными сторонниками «упрямых», и поэтому, хотя шёл уже двадцать четвёртый или двадцать пятый год правления Мэйдзи, до полного и беспрекословного подчинения запрету тёммагэ на Окинаве было ещё далеко. Моя семья тоже поддерживала «упрямых», поэтому я хорошо понимал чувства, которые возбуждало такое неповиновение решениям правительства. В то же время я знал о больших изменениях, происходивших практически во всех сферах жизни японцев, и уже не мог относиться к проблеме причёски как к чему-то действительно серьёзному.

Министерство просвещения видело эту проблему в ином свете. Раздражённое и напуганное неповиновением жителей Окинавы, оно издало указ, по которому каждый ученик острова должен был отказаться от самурайской причёски немедленно. Однако выполнить указ было гораздо сложнее, чем издать его, потому что дети отказывались расставаться с этой причёской, не хотели ходить в школу и оттягивали начало обучения на возможно более длительный срок.

В результате этого указа в начальную школу приходили ученики-переростки, и учителям с ножницами было не под силу справиться с ними. Кроме того, многие из учеников занимались каратэ, которое к тому времени стало распространяться на Окинаве более открыто. Учителя начальной школы, которые пытались насильно подстричь своих учеников, часто убеждались в собственном бессилии.

По этой причине учителям, знакомым с приёмами каратэ, начальством было поручено немедленно поймать и подстричь тех учеников, которые тоже занимались каратэ. До сих пор я часто вспоминаю этих детей, «пленённых» после короткой и ожесточённой схватки и принуждённых подчиниться неумолимым ножницам. Они стояли со слезами на глазах, но крепко сжимали кулаки и были полны решимости расправиться с обидчиками, лишившими их символа мужественности. Как бы то ни было, за короткий срок головы всех наших мальчиков были чисто выбриты, и ненужные страсти вокруг самурайской причёски прекратились навсегда.

Тем временем я продолжал очень старательно заниматься каратэ и брал уроки у нескольких известных на Окинаве каратэка. Моими учителями были: замечательный мастер Киюна, который мог голыми руками мгновенно содрать кору с растущего дерева; мастер Тёонно из Наха, один из лучших знатоков Конфуция на Окинаве; мастер Ниигаки, который всех удивлял своим здравомыслием; и мастер Мацумура Сокон, один из величайших каратэка, о котором я подробно расскажу чуть позже. Но сказанное ни в коей мере не означает, что я пренебрегал моими первыми учителями. Напротив, я проводил с ними столько времени, сколько было возможно и учился у них не только каратэ, но и многому другому.

Мастер Адзато, например, очень хорошо разбирался в политике. Я помню один разговор с ним. «Фунакоси,– говорил он,– после завершения строительства Китайско-Восточной железной дороги война между Россией и Японией станет неизбежной.» Он говорил это за много лет до начала военных действий между двумя странами в 1904 году. То, что казалось мне фантазией образованного человека, внезапно стало жестокой реальностью. Когда эта война началась, я был глубоко поражён политической дальновидностью мастера Адзато. Именно Адзато Ясуцунэ в период реставрации Мэйдзи посоветовал наместнику Окинавы теснее сотрудничать с новым правительством, а после появления эдикта о запрете тёммагэ он одним из первых подчинился ему.