Джейн Фэйзер - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Джейн Фэйзер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0544-2

Несправедливость и жестокость родных довели до отчаяния юного графа Каллума Уиндхэма, лишили юношу всего — имени, состояния, будущего. Отныне нет благородного Каллума — есть лишь опасный и отважный Лорд Ник, не выбирающий средств отмщения. Но прелестная Октавия Морган, которой надлежало стать оружием Уиндхэма в его тайной войне, неожиданно изменила в его жизни все…

---

— Ему я ничего объяснять не буду. — Набрасывая на плечи плащ, Октавия лучезарно улыбнулась. — Хозяйство веду я, милорд. Муж им не интересуется, если все идет так, как он хочет. Уверяю вас, о происшедшем он ничего не узнает.

Филипп окинул взором сцену неудавшейся любви. Он не боялся, что прислуга узнает о гостье в его спальне. Другое дело, если Октавию увидят сейчас, когда в комнате такой кавардак. Слуги непременно сделают собственные выводы. Надо побыстрее ее сплавить, пока слух не разнесся по дому. А когда она будет далеко, все сделают вид, что гостьи вовсе не было. Если же Октавии пришла в голову сумасшедшая мысль забрать с собой ужасную причину всех беспокойств, что ж, это ее дело. Ему же ни минутой дольше не хотелось глядеть на разор в собственной спальне.

Сама она вряд ли вымолвит хоть слово в обществе. Ведь тогда и ее сделают посмешищем. А если подмазать трубочиста, об этой истории никогда не узнают.

— Поспешите, — коротко приказал он и направился к двери.

Октавия подхватила ребенка и, не обращая внимания на сажу и грязь, завернула в плащ.

— Ведите нас, милорд!

Филипп был слишком увлечен мыслью о том, как бы быстро и незаметно вывести Октавию из дома, чтобы услышать в ее голосе иронию.

— Пройдете в боковую дверь. Надеюсь, вы не в обиде, что придется взять наемный экипаж. Моя карета привлечет к вам внимание. К тому же я не хочу, чтобы этот замарашка ее измазал.

— Я прекрасно доеду в наемном экипаже. — Лучезарная улыбка по-прежнему скрывала иронию в голосе и презрение в глазах. Ребенок на руках затих.

Филипп поспешно провел их по коридору, потом вниз по внутренней лестнице, еще один коридор, и вот наконец выход на улицу. Переулок за ней выводил на Йорк-стрит.

— На Йорк-стрит много извозчиков, — скованно заметил он.

— Вы ко мне очень добры, милорд. — Не выпуская мальчишку из рук, Октавия присела в реверансе.

Поклон получился комичным. Но Филипп, который хотел лишь одного — как можно скорее отделаться от гостьи и забыть позорный для своего достоинства эпизод, — снова не различил иронии.

Едва кивнув, он только что не выпихнул их на улицу и тотчас захлопнул за ними дверь.

— Ну и джентльмен! — жизнерадостно воскликнула Октавия. — Жалкий, малодушный тип! Испугался, что я разнесу эту историю по городу. Обидно, что этого нельзя сделать!

Она посмотрела на ребенка:

— У тебя есть какое-нибудь имя?

— Фрэнк.

— Ладно, Фрэнк, поехали домой. Ты вовсе не то, что я собиралась отсюда привезти. Но не важно. Будем надеяться, что у нас еще все впереди.

Октавия понимала: ее хорошее настроение возникло оттого, что отсрочен приговор. Отсрочка не могла быть долгой, но от этого она не была менее замечательной.

Глава 17

— Так, так, Октавия, что это, черт возьми, ты несешь?! — воскликнул Руперт, когда дверь открылась и на пороге появилась Октавия с Фрэнком на руках.

— Это Фрэнк. — Глаза ее горели, губы смеялись. Руперт подошел поближе, приставил к глазам лорнет и, недоверчиво нахмурившись, стал разглядывать странную ношу жены.

— Подмастерье трубочиста?

— Угадал. С бедолагой ужасно обращались. — Октавия погладила ребенка по голове. Его лоб был так изукрашен синяками и сажей, что нельзя было понять, где одно, где другое.

— Где ты его взяла? — Руперт протянул руку, чтобы потрогать мальчика, но тот испуганно прижался к Октавии и заплакал.

— Долгая история и очень забавная, — усмехнулась она. — Расскажу, но сначала я займусь Фрэнком и переоденусь. Наверное, я выгляжу так, словно ползала по трубам сама.

В ее веселости было что-то необычное — Гриффин, отправь мальчика на кухню. Его надо вымыть, но только осторожно: он весь в царапинах и ссадинах. Посмотри, можно ли подыскать ему что-нибудь из одежды, накорми, а потом приведи ко мне.

Она улыбнулась дворецкому. Фрэнк по-прежнему прижимался к ней, как испуганный зверек, но Октавия решительно передала его оторопевшему Гриффину.

— Как вам угодно. Миледи.

— Спасибо. — Октавия отряхнула юбку. — И пошли ко мне Нелл. Платье, кажется, окончательно испорчено.

Октавия поспешила к лестнице, явно не интересуясь, какое впечатление произвела на дворецкого, а тот в замешательстве смотрел ей вслед.

Потом со вздохом прошествовал в сторону кухни, стараясь держать трубочиста подальше от себя. Руперт нахмурился и прошел в спальню жены.

— Гриффина за всю жизнь так ничего не ошарашивало, — заметил он осторожно. — Ради Бога, скажи, где ты нашла это существо?

— Он упал из трубы. — В ее голосе слышался смех, но пальцы, развязывающие шнуровку лифа, дрожали. — Ему лет пять, и, готова спорить, он весит не больше котенка-заморыша.

— Из какой… я хотел спросить, из чьей трубы он упал? — Теперь он знал наверняка: с Октавией что-то случилось. Ее глаза лихорадочно блестели, а смех скорее походил на истерику.

— Долгая история… А вот и Нелл! — Октавия сияющими глазами посмотрела на вошедшую служанку. — Взгляни, что-нибудь можно сделать с этим платьем? Оно одно из моих любимых. И приготовь побольше горячен воды: сажа такая жирная — с одного раза не отмыть. В волосах ее тоже полно. — Октавия перескакивала с одного на другое, продолжая вынимать из прически заколки.

— Оставляю тебя с Нелл, дорогая. Сказать Гриффину, чтобы подавал ужин на полчаса позже?

— О нет, я прекрасно успею, — ответила она все так же, будто второпях и слегка задыхаясь. — Разве мы не идем после ужина в оперу?

— Наш поход можно отменить, — ласково возразил Руперт.

— Но сегодня дают «Ифигению в Тавриде». — Фраза прозвучала глухо, потому что Нелл как раз снимала платье через голову Октавии.

— Да, твой любимый Глюк, — улыбнулся муж, но его глаза оставались серьезными.

— Можем опоздать на первый акт. — Октавия присела к туалетному столику и посмотрела в зеркало. На нее глянуло перемазанное сажей лицо. — Да, недаром извозчик глядел на меня так косо. Клянусь, он был уже готов отказаться от платы.

— А ты что, разъезжала по городу в наемном экипаже? Мне казалось, у нас есть карета и коляска. Или я ошибаюсь?

— Не надо острить, сэр, — смешливо упрекнула она мужа, вытирая лицо полотенцем. — Если папы не будет за столом, за ужином я тебе все расскажу. Ужасно повеселишься. А сейчас дай мне одеться, а то мы до полуночи не сядем есть.

— Согласен. — Руперт кивнул и отправился в библиотеку. Меж бровей у него залегла глубокая складка.

— Милорд?

— Да, Гриффин.

Обычно бесстрастное лицо слуги сейчас выражало глубокое негодование.

— Э-э-э… этот протеже леди Уорвик, милорд…

— Что с ним не так?

— Он отказывается мыться.

— Ее сиятельство меня заверила, что ему не больше пяти лет и он весит не больше котенка-заморыша. Трудно поверить, чтобы два лакея не могли его усадить в ванну с горячей водой.

— — Но он кусается.

— Надень на него намордник.

— Но ее сиятельство приказала обращаться с ним осторожно.

— Ее сиятельство не узнает.

— Хорошо, милорд. — Дворецкий поклонился с видом оскорбленного достоинства.

Руперт налил шерри. Благотворительность Октавии его особенно не удивила. Она на своем печальном опыте знала, в каких страшных условиях порой живут люди, поэтому чужая боль вызывала у Октавии острое сострадание. Но здесь было нечто другое. История невероятно забавна, сказала Октавия, однако ее веселье не нравилось Руперту. Мальчишка провалился в трубу. Ничего невероятного в этом тоже нет — трубочисты работают в домах.

Но в чью трубу? Не в ее же. Подруги? Тогда почему не сказать об этом прямо? К чему хитрить? И откуда это странное возбуждение?

Десять минут спустя Октавия появилась в библиотеке. Она приготовилась к поездке в оперу: надела корсаж из танжерского шелка и просторную юбку из узорчатой оранжевой тафты.

Улыбаясь, она впорхнула в комнату. На ногах красовались божественные туфли, по плечам рассыпались каштановые кудри, белизну изящной шеи подчеркивала черная бархотка, расшитая искусно сделанными стразами бриллиантов и жемчужин.

— Будь добр, Руперт, налей мне шерри. Интересно, на кухне управились с Фрэнком?

— С некоторыми трудностями, — холодно ответил муж, берясь за графин. — Он кусается.

— Конечно, он напуган, — заметила Октавия как нечто само собой разумеющееся и с благодарной улыбкой приняла бокал. — Как ты думаешь, можно будет его воспитать, чтобы получился паж?

— Где ты его взяла?

— Отдам его отцу, — продолжала девушка, словно не слыша его вопроса. — Он научит мальчика грамоте, ведь отец любит преподавать. Он, кстати, собирался ужинать с нами, если закончит работу.

Октавия потянула за шнурок звонка.

— Гриффин, мистер Морган будет за ужином?

— Думаю, да, миледи. — Бесстрастное лицо слуги все еще, казалось, излучало неодобрение. — Когда вы желаете видеть маленького трубочиста?

— А он готов к показу?