Джейн Фэйзер - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Джейн Фэйзер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0544-2

Несправедливость и жестокость родных довели до отчаяния юного графа Каллума Уиндхэма, лишили юношу всего — имени, состояния, будущего. Отныне нет благородного Каллума — есть лишь опасный и отважный Лорд Ник, не выбирающий средств отмщения. Но прелестная Октавия Морган, которой надлежало стать оружием Уиндхэма в его тайной войне, неожиданно изменила в его жизни все…

---

— А он готов к показу?

— Едва ли, мадам. Но мы отмыли его как смогли. Одежды подходящей не нашлось, так что пришлось завернуть в простыню.

— Накормили?

— До отвала, миледи. У него аппетит, как у удава. Хорошо бы не заболел от обжорства.

— Лучше посмотрю на него после ужина, — решила Октавия, и в это время в библиотеку вошел Оливер Морган. — Папа, у меня для тебя сюрприз — маленький трубочист.

Гриффин направился к двери, и Руперт готов был поклясться, что расслышал возмущенное хмыканье.

— Боже, дорогая! А что я буду делать с маленьким трубочистом? — удивился Оливер, принимая у Руперта бокал с шерри.

— Научишь грамоте. Беднягу настолько забили, что он не мог уже работать, и я подумала, что тебе с ним будет веселее.

— Его ничему не учили?

— Уверена.

— Тогда беру с удовольствием. Мне давно хотелось провести педагогический эксперимент. Неграмотный мальчик все равно что чистый лист пергамента, на котором каждый может писать все что угодно. Ничто не засоряет его мозги, и если парень наделен природной сообразительностью, то через шесть месяцев будет читать римлян и греков.

— А не полезнее ему знать родной язык?

— Ну что вы, Уорвик! Польза — ничто, важен процесс познания языка. — Оливер Морган счастливо потер руки. — Я запишу ход всего опыта, и какой-нибудь научный журнал сочтет за честь опубликовать результаты.

С еще более несчастным видом, чем прежде, вновь появился Гриффин.

— Ужин подан, миледи.

— Спасибо. — Октавия взяла под руку отца.

Что бы ни говорил Оливер, судьбу маленького Фрэнка еще предстояло решать, но перебивать отца ей не хотелось, когда тот рассуждает о таких интересных вещах. Сама она считала, что пять лет — слишком маленький возраст для изучения классиков.

В течение всего ужина Руперт поддерживал ничего не значащий разговор, внимательно прислушиваясь к Октавии. Она и сейчас, казалось, была в отличном настроении, но смех звучал слишком громко, а глаза перебегали с одного предмета на другой и ни на чем не могли остановиться. И она не обращала внимания ни на вино, ни на еду.

Присутствие Оливера Моргана исключало настойчивые расспросы, и Руперт ждал, правда, теперь уже с некоторым нетерпением.

После ужина Октавия встала.

— Оставляю вас за портвейном. Не терпится посмотреть на своего найденыша. Пойду на кухню, — сказала она застывшему в ожидании приказаний Гриффину. — Мальчишке там будет привычнее.

— Ему было бы привычнее с самим дьяволом, мадам, — объявил дворецкий, и на секунду его бесстрастное лицо дрогнуло. — Чертенок дернул кошку за хвост, разбил у поварихи соусницу и опрокинул банку с ваксой на скатерть с узорами, которую гладила горничная.

— За три-то часа?! — воскликнула Октавия.

— Только за три часа, миледи! Из-за стола послышался смех:

— Дорогая, ты и сама не представляешь, какого дьволенка выпустила на волю.

— Ничего, разберусь.

На кухне она обнаружила запеленутого в простыню малыша, разъяренную кухарку, горюющую над скатертью горничную и посудомойку, оттирающую едко пахнущим щелоком кухонный горшок.

Женщины в изумлении уставились на хозяйку, торопливыми шагами вошедшую на кухню.

— Ох, Фрэнк, что ты наделал? — Она приблизилась к очагу, где сидел на стуле ребенок. Его бледное, с кулачок личико казалось не по возрасту взрослым, при появлении блистательной дамы глаза невероятно расширились.

— Ничего! — Мальчик испуганно отпрянул. — Старый Бильбо пришел меня забирать?

— Твой хозяин? Малыш кивнул головой.

— Он меня убьет. — Печальный голосок произнес это как нечто само собой разумеющееся. — Теряться в дымоходе нельзя. А я заблудился.

— Старый Бильбо, или как бы он там ни назывался, тебя отсюда не заберет, — уверила малыша Октавия и погладила всклокоченные волосы.

— Как же… — Глаза стрельнули в сторону разделочного стола, куда снесли остатки обеда. — Можно, я возьму еще кусок пирога?

— Помилосердствуйте, миледи, — ужаснулась кухарка. — Он съел целых шесть. Стоит проглотить еще хоть крошку, и ему сделается плохо.

— А то сейчас Бильбо придет… — Умоляющий взгляд хитрых глаз перебегал с одной женщины на другую.

— Он не придет, — твердо сказала Октавия. — А тебе пора спать. Утром подберем какую-нибудь одежду.

— Я могу взять его к себе в мансарду, миледи, — предложила посудомойка, смахивая со лба пот тыльной стороной красной, натруженной ладони. — Он почти такого же возраста, как мой меньшой братик. А тот всегда спал со мной в одной кровати.

Посудомойка сама была почти что девочка, и в ее голосе прозвучала тоска по дому.

— А справишься? — с сомнением посмотрела на нее Октавия. Умытый и накормленный маленький Фрэнк уже не казался таким покорным и трогательным, как тот, что в туче сажи появился в спальне Филиппа Уиндхэма.

Картина недавнего переполоха вновь всплыла в памяти Октавии, и к горлу подступил смех. Девушка быстро вышла из кухни: не хватало только разразиться хохотом перед и так уже ошарашенными слугами. Она чувствовала себя легко, словно летала по воздуху. Судьбе было угодно от нее отвести то ужасное, чего она так страшилась.

Руперт сидел в гостиной один. Не слишком большой любитель портвейна, Оливер удалился к себе, чтобы поразмышлять на досуге над новым планом.

Дверь открылась, и появилась смеющаяся Октавия.

— Папа ушел? Пожалуй, я выпью с тобой вина. Руперт налил ей портвейна.

— Так я услышу твой рассказ, Октавия? Тебя весь вечер что-то ужасно забавляет. Разве можно скрывать такие смешные вещи?

— Расскажу, расскажу. Действительно потешная история. — Она пригубила вино и, прыснув, поперхнулась. Руперт энергично похлопал ее по спине.

— Начни-ка с самого начала.

Октавия смахнула слезу из уголка глаза.

— Мы были в спальне Уиндхэма, и вдруг…

— Где вы были? — Лицо Руперта посерело.

— В спальне Уиндхэма, — объяснила Октавия, сделав еще глоток. — И только остались… остались в неглиже, как раздался шум, тарарам и крик… — Ею вновь овладел приступ смеха. — И из трубы вылетела туча сажи, — давясь от хохота, продолжила она. — Такая жирная… И черными хлопьями, как дождь, прямо на постель.

— Прекрати! — Руперт ударил кулаком по столу. Октавия замолчала. От ярости его лицо смертельно побледнело.

— Вышло очень забавно. — Она не могла взять в толк, отчего он злится. — На Филиппа стоило посмотреть… В кальсонах и вне себя… — Октавия снова прыснула, но к горлу подступил ком.

Руперт схватил Октавию за плечо.

— Перестань! — Злой шепот пугал еще больше крика. — Ради Бога, не смейся!

Но остановиться Октавия не могла. По ее щекам текли слезы. Хохот подступал к горлу и бурным потоком вырывался наружу. Руперт встряхнул ее раз-другой и тряс до тех пор, пока наконец, ловя воздух ртом, Октавия не обмякла в его руках.

Только тогда он ослабил хватку. Октавия откинулась на стуле, голова безвольно поникла, в груди клокотало.

Руперт пристально смотрел на жену. Он ждал, пока она придет в себя. От обиды и ярости его мутило. Перед глазами вставала картина — брат в исподнем… А она, Боже мой, еще может этим шутить. Смеяться над тем, как Филипп чуть не…

Руперт зажал рукой рот. Несколько мгновений ему казалось, что его вот-вот стошнит.

— Почему ты мне ничего не сказала? — спросил он, когда Октавия немного отдышалась. — Я велел говорить обо всем, чем ты занимаешься с Уиндхэмом. Ставить в известность обо всех своих планах. Никуда с ним не ходить без моего разрешения!

Октавия медленно подняла голову — глаза ее были пусты. Когда она заговорила, Руперт подумал: а слышала ли она его вообще?

— Мне почти удалось взять кольцо. Оно в жилете.

Сняв, он бросил его на пол…

— Замолчи! — Руперт прикрыл глаза, стараясь остановить поток картин, которые не в силах был вынести. Но Октавия продолжала, словно вовсе его не слышала:

— Я искала возможность, как бы его подобрать. А тут Фрэнк провалился в трубу, и я решила, что шанс появился. Но Филипп начал избивать мальчика, пришлось его останавливать. Так что с жилетом ничего не вышло. Извини. — Она стала жалобно извиняться. — В следующий раз…

Октавия не смогла договорить: Руперт схватил ее за плечи, его пальцы впились в тело, лицо — вплотную к ее лицу.

— Замолчи и слушай меня. Почему ты не рассказала о свидании? Я ведь тебе велел. Почему ослушалась?

Октавия моргнула — слова Руперта наконец пробили плотную пелену окружавшего ее кошмара.

— А почему я должна тебе говорить? Ты же не объясняешь мне свои планы.

— Это разные вещи. — Он снова сильно тряхнул жену, изо всех сил стараясь достучаться до ее сознания. — Мы договорились с самого начала, что ты будешь слушаться меня о всем. Почему ты нарушила уговор?

Октавия вздрогнула оттого, что его пальцы еще сильнее стиснули плечи, но гнев мужа ее, казалось, не тронул. Скатывался, словно капельки воды с кожи. Его волнения ее не касались, боль доставляли лишь собственные. И теперь, снова на грани истерики, она поняла, что именно ей чуть-чуть не пришлось пережить. И этот ужас был только отложен на время.