Стэн Николс - Магия цвета крови

• Название: Магия цвета крови
• Автор: Стэн Николс
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17962-3

Место для основания независимого государства найдено — это остров Дайамонд, владелец которого, бывший пират Захадиан Даррок, готов уступить участникам Сопротивления свою островную собственность. Начинается подготовка к переселению, но имперская власть не дремлет — делая ставку на предательство в рядах членов Сопротивления, она разрабатывает план расправы с мятежниками. Тем временем Рит Кэлдасон вместе с Кучем, учеником погибшего чародея, активно занимаются поиском легендарного источника знаний давно исчезнувшей цивилизации Основателей, а также клепсидры, таинственного устройства, отмеряющего время, оставшееся до всемирного катаклизма. Ибо обладание этими артефактами даст в руки Сопротивлению невероятно могущественное оружие в борьбе с империями.

---

В данный момент в здании находился лишь один обитатель — Кинзел Руканис, лишенный воды, пищи и, что было ужаснее всего, сна. Обращались с ним без уважения, даже применяли насилие, хотя это скорее было проявлением грубости, чем жестокости. Главным образом от него добивались имен тех, кого он знал по Сопротивлению, и подробностей, касающихся этой организации. Пока он отказывался отвечать на все вопросы.

Последние часа два он провел в неудобной позе на жестком деревянном стуле, со связанными запястьями, лицом к лицу со все более раздраженным Девлором Басторраном.

— ... Ты что, не понимаешь, что твое молчание тебя не спасет? — спросил паладин.

— Я готов ответить на ваши вопросы.

— Но пока не ответил ни на один!

— Я не могу отвечать на вопросы о том, чего не знаю. Если вы и дальше будете спрашивать меня о...

— Брось, Руканис! Мы оба прекрасно знаем, что ты связался с мятежниками.

— Я отвергаю это обвинение! — гневно воскликнул певец. — Насилие противоречит всем моим...

— У нас есть доказательства и свидетели.

— Так представьте их. Предъявите мне обвинение, передайте мое дело в суд. Как гражданин империи, я имею на это право.

— В условиях чрезвычайного положения степень ограничения прав граждан передается на усмотрение законных властей, — заявил Басторран.

— Как же мне в таких условиях доказать свою невиновность?

— Ну, что касается нас, то вопрос твоей невиновности или вины уже решен.

— Тогда с какой стати мне с вами сотрудничать?

— С такой, что в этом случае тебе придется легче.

— Скажите, какой закон я нарушил. Приведите хотя бы один пример того...

— Дело не в том, что сделал лично ты. Дело в твоих друзьях из так называемого Сопротивления. Нас интересует их деятельность. Расскажи о ней, и мы отнесемся к тебе гораздо терпимее. Но если и дальше будешь отмалчиваться... — В воздухе повисла угроза.

— Боюсь, не смогу ничем помочь вам.

— Боишься? Ты понятия не имеешь об истинном смысле этого...

В дверь камеры негромко постучали. Басторран, явно рассерженный этим вмешательством, открыл ее и увидел своего помощника, Лахона Микина.

— Ну, что еще?

— Прошу прощения, мой господин, но вы просили сообщить, когда гость будет готов встретиться с пленником.

— А-а, ну да. — Басторран повернулся к Руканису. — Подожди немного.

Он вышел вместе с помощником, громко хлопнув дверью.

Кинзел обмяк на стуле. Он понятия не имел, сколько еще продержится, а ведь по всему было ясно, что они пока даже не начали разминать мускулы. И теперь, по-видимому, появился какой-то новый персонаж, хотя будь он проклят, если мог хотя бы предположить, кто именно.

Его раздумья прервал звук открывающейся двери.

Девлор Басторран вернулся в сопровождении тощего человека — почти скелета, обтянутого кожей, — лет под шестьдесят. Он был совершенно лыс и чисто выбрит, с губами, напоминающими щель, и пронзительными ярко-голубыми глазами. Неброская, хотя и явно дорогая одежда ассоциировалась с богатством и властью. Человек показался Кинзелу смутно знакомым, но он не мог припомнить, чтобы когда-то встречался с ним.

— У нас гость, — сообщил Басторран, словно представляя вновь прибывшего на каком-нибудь приеме. — Это комиссар Совета внутренней безопасности Лаффон.

Кинзел не знал, что сказать. Перед ним была очень важная персона; и если все, что он о нем слышал, правда, — человек с, мягко говоря, небезгрешной репутацией.

— Благодарю, генерал, это все, — сказал Лаффон Басторрану.

— Паладина, похоже, задело, что его отсылают, точно какого-нибудь лакея.

— Может, желаете, чтобы кто-то присутствовал при вашем разговоре с пленником? — спросил он.

— Уверен, в этом нет необходимости. — Басторран коротко кивнул и вышел, оставив дверь полуоткрытой. Комиссар подтолкнул ее, так что осталась лишь небольшая щель, широко улыбнулся Кинзелу, подошел к нему и пожал связанные руки.

— Мне так приятно встретиться с вами. — Кинзел невольно отпрянул.

— Приятно?

— О да. Я большой почитатель вашего пения, вашего таланта. Не раз слушал вас в Меракасе. — Лаффон опустился в кресло, которое недавно занимал Басторран. — Ну, как вы?

Вопрос показался Кинзелу настолько абсурдным, что он не знал, что ответить.

— Я...

— Огорчены, без сомнения. Рассержены и оскорблены тем, что с вами так обходятся. Вполне понятно. Мы должны исправить эту ужасную ошибку.

— Ошибку?

— Да, конечно. Ведь это ошибка, не правда ли? Я имею в виду, что такой уважаемый человек, как вы, человек вашего положения, никак не может быть связан со столь недостойными людьми.

— Могу сказать со всей откровенностью, господин специальный уполномоченный, что с такими я не общаюсь.

— Именно. Уверен, это ужасное недоразумение. Хотя бы потому, что вы известный пацифист.

— Я никогда не делал секрета из того факта, что являюсь противником насилия.

— И это меня в вас восхищает, поверьте. Хотелось бы и мне иметь такие убеждения. Это нечто... Но, к прискорбию, не все имеют возможность их придерживаться. Увы, таков мир, в котором мы живем.

— Какое отношение это имеет ко мне? Обвинения против вас основаны, главным образом, на том, что вы общаетесь с очень большим кругом лиц. Вы говорите, что никак не преступали закон, и, безусловно, я верю этому. Однако разве нельзя допустить, что кое-кто из людей, с которыми вы поддерживаете отношения, воспользовался преимуществом вашего... скажем так, неведения?

— Нет. В смысле... как такое возможно?

— Не стоит недооценивать собственную значимость. Вы имеете доступ в такие общественные круги, куда большинству людей вход воспрещен. Вы не допускаете возможности, что могли случайно, по неосторожности, обронить слово о том, что видели и слышали? Или, может быть, вас просили выполнить какое-нибудь маленькое поручение, просто так, по-дружески?

— Я певец, а не политик. И конечно, я не доставляю сообщений и не выполняю никаких странных поручений.

— Вот как. Сообщений.

— Прошу прощения?

— Вы только что сказали, что не доставляли сообщений. Вы сказали, не я. Интересно почему.

— Ну, с ваших слов. Кажется естественным предположить...

— Видите, как это легко?

— Что вы имеете в виду? Что легко?

— Забывать всякие мелочи в круговороте жизни. Я спросил, не брали ли вы на себя выполнение каких-либо поручений, а вы упомянули о доставке сообщений.

— Нет, я ничего такого не имел в виду. В ваших устах это звучит так, словно я делал нечто постыдное, но это не соответствует действительности.

— Тогда вы ничего не потеряете, сообщив нам некоторые имена, — с торжествующим видом сказал Лаффон.

— Вы искажаете мои слова, делаете из меня преступника.

Комиссара как будто напугало это предположение.

— Мне и в голову не приходило ничего подобного. Уверен, вы никогда не делали ничего представляющего собой угрозу для государства... сознательно.

— Что это значит?

— Никогда нельзя быть уверенным в том, каковы намерения других. Когда дело касается безопасности государства, этим должны заниматься профессионалы. Все, что от вас требуется, — это назвать имена...

— Зачем мне способствовать тому, чтобы другие люди оказались в такой же ситуации, как я?

— Значит, другие люди существуют?

— Я рассуждал чисто гипотетически.

— Полагаю, у этих гипотетических людей есть имена?

— Ничем не могу помочь вам, комиссар.

— Возможно, вам кажется, что некоторые люди невиновны, и, возможно, так оно и есть, но необходимо провести соответствующее расследование.

— Любое имя, которое я предположительно назову, станет результатом давления в чистом виде. На самом деле нет никого, заслуживающего вашего внимания.

— Предоставьте нам судить об этом.

— Я настаиваю на присутствии адвоката, прежде чем произнесу еще хотя бы слово.

— Невозможно. — Лаффон вздохнул. — Послушайте, Руканис, в этом мире множество жестоких, склонных к насилию людей.

— Это очевидная истина, не так ли, комиссар?

— Зато для вас, по-видимому, не очевидно то, что их немало среди паладинов, и в данный момент вы находитесь как раз в их руках. Есть предел моего возможного влияния в этом деле.

— Насколько я понимаю, паладины — это наемники. Вы для них высшая власть.

— В конечном счете — да. Однако с учетом того обстоятельства, что это всего лишь протекторат, не сама Гэт Тампур... ну, возможно, понадобится некоторое время, чтобы стало ясно, кому на самом деле принадлежит высшая власть. А пока это будет происходить, вы останетесь у них под стражей. С другой стороны, если сейчас вы начнете со мной сотрудничать, я могу добиться, чтобы вас перевели под опеку Совета. Уверен, мое ведомство покажется вам гораздо более... вменяемым.

— Прошу прощения, но позвольте мне усомниться в этом.

На лице Лаффона возникло раздраженное выражение.

— Вы никак не поймете, насколько серьезно ваше положение, Руканис. Вы понятия не имеете, как много нам известно о вашей деятельности.