Томас Бриджер - Маленький большой человек

• Название: Маленький большой человек
• Автор: Томас Бриджер
• Жанр: Вестерн

---

Индейцы решили отвезти меня в свой лагерь и предоставить старикам решать мою судьбу. Меня не связали и особо не охраняли, но и не вернули оружие. Что сталось с погонщиками мулов, спрашиваете вы? А как вы думаете?

Всех лошадей разобрали, и я был вынужден снова обратиться к Красному Загару:

— А на чем поеду я?

Для бедняги это оказалось настоящей проблемой. Его голову переполняли сомнения по поводу моей личности, и он просто не мог думать ни о чем другом.

Он растерянно взглянул на меня.

— Здесь, между ушами, поселилась большая боль, — сказал Красный Загар и ударил себя ладонью по лбу, видимо для того, чтобы мне стало яснее, где именно она поселилась. Только тут я понял, до чего же он туп. Мальчишкой я видел в нем кладезь мудрости и знаний, ведь именно он учил меня обращаться с луком и ездить верхом. Но, как выяснилось, во всем остальном он был полным профаном.

— Я не собираюсь идти пешком, — пояснил я свою мысль, — и не надейся.

Можете представить себе, как он, должно быть, жалел, что не успел отрезать мне язык и тем самым спасти себя от лишних забот.

— Садись позади меня, — пришел к нему на выручку Грязный Нос, безоговорочно поверивший мне после упоминания о гнедой лошади.

Так я и поступил.

Мы ехали около двух часов в северном направлении, пока не достигли чахлого ручейка, на противоположном берегу которого стояли палатки лагеря Старой Шкуры. Я не увидел ничего нового, но Боже правый, неужели он всегда был таким ободранным? И не правда ли странно, что ударившее мне в нос зловоние поразило меня теперь куда больше, чем когда я, десятилетним мальчишкой, впервые попал к индейцам? Как описать вам силу этого запаха? Не знаю. Скажу лишь, что он даже на расстоянии перебивал вонь Грязного Носа, за спиной которого я сидел.

Вскоре мы подъехали к хорошо знакомому типи вождя, бывшему мне домом пять долгих лет. Вокруг, как прежде, шныряли грязные дети и желтые собаки, но по самому виду лагеря мне показалось, что неудачи продолжают преследовать Старую Шкуру.

Я немного нервничал, так как в отличие от белых долгие приятельские и даже почти семейные отношения у индейцев мало что значат, и исход мог быть любым. Наконец Грязный Нос спешился, и я последовал его примеру.

Вместе с толпой воинов я оказался внутри палатки, где царила полная темень, так как огонь еще не разожгли. Мы, как и положено, застыли у порога, и тут из черных недр жилища раздался голос Старой Шкуры:

— Выйдите все. Я хочу поговорить с белым человеком наедине.

Воины поспешно удалились, а я сделал два шага вперед, вернее, вбок, двигаясь по кругу, очерченному стенами палатки. Вы можете сказать, что гораздо проще было бы пойти прямо, но Люди никогда так не поступают. Они вообще избегают острых углов, круг для них символ всего сущего… Впрочем, я, кажется, об этом уже говорил.

Через некоторое время глаза мои привыкли к темноте, и я начал различать фигуру Старой Шкуры. Он сидел молча и неподвижно. Увидев, что голова вождя не покрыта, я вспомнил, как выбросил его любимый цилиндр тогда, у развилки Соломона, и мне стало стыдно. Теперь на мне была широкополая мексиканская шляпа, щедро украшенная серебряными бляхами.

— Дедушка, я принес тебе подарок, — сказал я и протянул ему шляпу.

Я сделал все, что мог. Теперь, если шайены признают меня самозванцем и решат предать смерти, я уже ничего не смогу поделать.

— Мой сын, — ответил Старая Шкура, — я вновь вижу тебя, и это наполняет сердце мое радостью. Сядь рядом со мной.

Я вздохнул с некоторым облегчением и сел слева от него. Он склонился и обнял меня. Черт возьми, я был действительно тронут! Затем старый вождь быстро достал нож, срезал верхушку шляпы, воткнул под самую большую серебряную бляху орлиное перо и водрузил то, что получилось, себе на голову.

— Это та шляпа, что была у меня когда-то? — хитро спросил он.

— Нет, дедушка, другая.

— Мы должны выкурить трубку по поводу твоего возвращения.

Он долго возился в темноте, затем брызнули искры, и вверх поплыл голубоватый пахучий дымок. Вождь торжественно помахал тлеющей трубкой на все четыре части света, затем затянулся и передал ее мне.

— Я видел тебя во сне, — сказал он. — Ты пил воду, вытекающую из длинного носа неведомого зверя. Были у того зверя и огромные уши. А в воде было много воздуха, она шипела и пузырилась.

Мне наплевать, верите вы мне или нет, но если бы я хотел вас надуть, то придумал бы что-нибудь более впечатляющее. Старик же, вне всякого сомнения, говорил о слоновьей голове с газировкой в заведении проклятого Кейна. И не требуйте от меня объяснений, я смыслю в этом не больше вашего.

Мы просидели так не меньше часа, пока он наконец не перешел к более животрепещущей для меня теме, но когда вы говорите с индейцем, торопить его бесполезно.

— Не сердись на Красного Загара и остальных, — после долгой паузы сказал Старая Шкура. — У нас было много неприятностей с белыми людьми за последний год. Они приходили к нам, умирая от голода и жажды, их разум помутился от поисков желтого песка. Наши люди сжалились над ними, накормили и вылечили. Но когда бледнолицые окрепли, они ночью украли у нас двадцать шесть лошадей, ружье Пятнистого Пса и сбежали.

Старая Шкура снова затянулся и выпустил дым из ноздрей.

— Но больше всего Людей возмутило то, что, придя сюда по просьбе Белого Отца для мирных переговоров в форте Бент и облачившись в наши самые нарядные одежды, наши воины вдруг видят караван с пегой лошадью, украденной в прошлом году.

Я принял трубку и сказал:

— Странно, что они не узнали меня.

— Да, — ответил Старая Шкура. — Ты голоден?

Он никогда не говорил ничего просто так, и я знал, что следует исполнить и эту часть этикета. Бизонья Лежка зажгла огонь, сварила собаку и подала нам ее, не поднимая на меня глаз. Мы с ней даже не поприветствовали друг друга, ведь Старая Шкура еще не сказал, что со мной все о'кей. Мы закончили трапезу лишь поздним вечером.

Вождь вытер сальные пальцы о поля шляпы. Это была отнюдь не невоспитанность, а врожденный практицизм. Через неделю шляпа промаслится настолько, что не будет промокать под дождем.

Затем Старая Шкура продолжил разговор, причем с того самого момента, на котором он был прерван:

— Я не очень хорошо понимаю, что случилось с тобой во время битвы с Длинными Ножами. Эти конные солдаты не умеют достойно сражаться. Мы отступили только потому, что у нас было не то заклинание… Но, когда Люди собрались вновь и среди нас не оказалось тебя в твоем человеческом теле, над нами долго летала ласточка. И все, конечно же, решили, что это и есть ты. Нам так было особенно приятно думать, ведь мы все очень любили тебя. Позже мне приснился длинноносый зверь, напоивший тебя в большом лагере бледнолицых, но я никому не говорил об этом, ведь невиданный зверь мог оказаться дурным знаком и для тебя, и для всего моего племени… Так что не осуждай Красного Загара за его невежество, — с этими словами он встал и, сделав мне знак следовать за ним, вышел из палатки, за стенами которого в ожидании его решения собрались все шайены. На западе прерия окрасилась в багряные, оранжевые и желтые тона, отблески которых лежали и на лицах людей.

Шляпа очень шла старому вождю. Он стоял, гордо выпрямившись, с красным одеялом на плечах, и произносил… как вы думаете что? Совершенно верно, одну из своих бесконечных речей. Не стану вдаваться в ее подробности, а перейду сразу к выводам.

— Я думал, говорил, курил и ел, — закончил вождь, — и мое решение таково: к нам вернулся Маленький Большой Человек.

Он вернулся в палатку, а все остальные бросились наперебой тепло и радостно приветствовать меня и поздравлять с возвращением. Меня еще раз шесть угощали вареной собачатиной, я говорил часами, до хрипоты, но чувствовал себя довольно неловко: уже тогда я знал, что больше никогда не смогу опять стать индейцем.

Со времени сражения у развилки Соломона жизнь шайенов текла по обычному руслу: большую часть года они жили на севере, а летом перебирались в южные районы на встречу с основной частью племени. Раз уж племя по-прежнему допускало к себе Старую Шкуру, значит, он так и не удосужился заползти под шкуры в палатке какой-нибудь чужой жены.

Индеец довольно любопытно определяет время года. Вернее, времена года, как таковые, волнуют их крайне мало; они все связывают с событиями, например: «Это случилось, когда Бегущий Волк сломал ногу», или «Зимой, когда на типи Веселого Медведя упало дерево…», ну и так далее. Однако о поражении в сражении с Длинными Ножами никто, казалось, не помнил или, по крайней мере, не говорил, за исключением Красного Загара и Старой Шкуры. И если спросить шайена, чем было примечательно то самое лето, он ответит что-нибудь вроде «Тогда моя лошадь обошла гнедую Вспоротого Брюха».

Как и сказал Старая Шкура, шайены прибыли на мирные переговоры, созванные правительством в форте Бент. Вождь ожидал получить еще одну медаль, а может быть, и новый цилиндр.