Карл Май - По дикому Курдистану

• Название: По дикому Курдистану
• Автор: Карл Май
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00170-3 (т. 4): 5-275-00148-7

Карл Май (1842-1912), последний великий мистик немецкой литературы, до сегодняшнего дня остается у себя на родине в Германии одним из наиболее читаемых авторов. Все свои произведения он написал сидя дома, но вот уже несколько десятков поколений читателей не оставляют равнодушными вышедшие из-под его талантливого пера образы гордых, бесстрашных индейцев, так неотразимо сыгранных Гойко Митичем в экранизациях романов К. Мая.

В Собрание сочинений включены не только известные романы писателя, но и произведения, впервые переведенные на русский язык.

В четвертый том вошел один из самых знаменитых романов «восточного цикла» «По дикому Курдистану» (1882).

---

– Тогда прикажи сержанту, чтобы он открыл мне тюрьму. И тогда ты можешь идти прямо сейчас, а я подойду попозже.

Она исчезла, явно удовлетворенная, даже не подумав о том, что сержант не может позволить мне пройти в здание, ибо у меня на это нет ни права, ни разрешения его начальника. Я, естественно, сразу же поставил Мохаммеда Эмина в известность о предстоящем визите в тюрьму, порекомендовав ему быть готовым к тому, что, может быть, уже совершен побег, но прежде послать Халефа тайно раздобыть для Амада турецкую одежду. После этого я разжег чубук и размеренными шагами отправился по грязным переулкам к тюрьме. Дверь в тюрьму была приотворена. В ней стоял сержант.

– Салам! – приветствовал я коротко и с достоинством.

– Алейкум салам! – ответил он. – Аллах да благословит тебя в нашем доме, эмир! Я хочу поблагодарить тебя.

Я вошел, и он снова запер дверь.

– Поблагодарить? – сказал я небрежно. – За что?

– Селим-ага был здесь. В страшном гневе. Он хотел нас высечь, но потом сказал, что мы удостоились его милости исключительно потому, что ты за нас попросил. Будь добр и следуй за мной!

Мы поднялись по тем же самым ступеням, которые я с таким трудом преодолел, и все из-за аги. В коридоре находилась Мерсина с жестяным котлом, в котором болтался мучной бульон, выглядевший так, словно он состоял из помоев с ее кухни. На полу лежал хлеб, выпеченный ее «нежными» руками. Некогда он тоже был мучной водой, но благодаря огню и прилипшим уголькам принял твердую форму. Рядом с благодетельницей тюрьмы стояли арнауты с пустыми сосудами в руках, которые, похоже, были выбраны из груды перебитой посуды. Арнауты поклонились до земли, не в состоянии произнести ни слова.

– Эмир, ты велишь нам начинать? – спросила Мерсина.

– Да, начинайте.

Сразу же отворили первую дверь. Помещение, которое мы увидели, тоже напоминало нору, хотя пол и находился на равной высоте с покрытием коридора. В углу лежал турок. Он не поднялся и даже не удостоил нас взглядом.

– Дай ему две порции, он осман! – приказал сержант.

Заключенный получил два половника бульона размером со среднюю миску и кусок хлеба.

В следующей камере опять лежал турок – он получил ту же порцию. В третьей камере-норе сидел курд.

– Этот пес получит лишь одну порцию, потому что он курд из Балада.

Премилейшие порядочки! Я едва сдержался, чтобы не закатить оплеуху сержанту, который пользовался этим «принципом» на протяжении всей процедуры.

После того как вверху всем заключенным роздали пищу, мы спустились в нижний коридор.

– Кто здесь находится? – спросил я.

– Наизлейшие. Араб, еврей и два курда из племени буламу. Ты говоришь по-курдски, эмир?

– Да.

– Ты же не будешь говорить с заключенными?

– Нет, они этого не стоят.

– Точно. Но мы не понимаем ни по-курдски, ни по-арабски, а они постоянно что-то говорят именно на этих языках.

– Тогда я с ними поговорю.

Это и было то, что мне так было нужно. Открыли камеру одного из курдов. У двери мы увидели беднягу заключенного, который явно голодал, ибо, когда ему налили его половник бульона, он попросил, чтобы ему дали больше хлеба, чем обычно.

– Чего он хочет? – спросил сержант.

– Немного больше хлеба. Дай ему!

– Хорошо, пусть будет так, но только ради тебя!

Потом мы были у еврея. Здесь мне пришлось помолчать, ибо еврей говорил по-турецки. Он подал много жалоб, которые, с моей точки зрения, были вполне обоснованны, но его даже не выслушали.

В следующей камере был старый курд. Он только попросил разрешения поговорить с судьей. Сержант пообещал ему это, рассмеявшись.

Наконец открыли последнюю камеру. Амад эль-Гандур сидел в самой глубине ее на корточках и, казалось, вовсе не хотел шевелиться, однако, увидев меня, сразу же подошел.

– Это араб? – спросил я.

– Да.

– Он говорит по-турецки?

– Он вообще не говорит.

– Вообще?

– Ни слова. Поэтому ему и не дают горячей пищи.

– Мне с ним поговорить?

– Попробуй!

Я подступил к нему и сказал:

– Не говори со мной!

Амад эль-Гандур никак не отреагировал на мои слова и ничего не ответил.

– Видишь, он и тебе не отвечает! – разгневался сержант. – Скажи ему, что ты великий эмир, тогда он, пожалуй, заговорит.

Теперь я точно убедился в том, что стражи действительно не знают арабского, но, даже если бы они знали его, диалект хаддединов, несомненно, был им незнаком.

– Сегодня вечером будь готов, – сказал я Амаду. – Может быть, я смогу еще вернуться.

Амад стоял гордо, также никак не реагируя на мои слова.

– И теперь он не говорит! – буквально закричал унтер-офицер. – Тогда он сегодня не получит и хлеба, потому что он не отвечает даже эфенди.

Осмотр камер-дыр закончился. Теперь меня повели дальше по зданию. Я не возражал, хотя мне уже это было не нужно. Вскоре все завершилось, и Мерсина уставилась на меня вопрошающе.

– Ты сможешь сварить заключенным кофе? – спросил я.

– Да.

– И дать им достаточную порцию хлеба?

– Да.

– Сколько это будет стоить?

– Тридцать пиастров, эфенди.

То есть примерно два талера. Заключенные получат, пожалуй, продуктов вряд ли больше чем на марку. Я вытащил кошелек и протянул ей деньги.

– На, возьми, но я желаю, чтобы все заключенные получили и хлеб, и кофе.

– Конечно, все, эфенди!

Я дал старухе и сержанту по пятнадцать и арнаутам по десять пиастров на чай, чего они явно не ожидали. Поэтому они были бесконечно благодарны и, когда я уходил, согнулись в почтительном поклоне и стояли так до тех пор, пока я не свернул в переулок.

Придя домой, я сразу же посетил Мохаммеда Эмина. Рядом с ним был Халеф, незаметно принесший турецкую одежду, – в доме не было ни Мерсины, ни Селима.

Я подробно рассказал хаддедину о своем визите в тюрьму.

– Значит, сегодня вечером! – обрадованно воскликнул он, выслушав меня.

– Если это будет возможно, – добавил я осторожно.

– И как ты хочешь все это обустроить? – поинтересовался хаддедин.

– Я попытаюсь, если случай не преподнесет мне ничего лучшего, заполучить у аги ключ и…

– А если он тебе его не даст? – перебил меня Мохаммед Эмин.

– Я возьму его! Затем я подожду, пока уйдет стража, и открою Амаду камеру.

– Это слишком опасно, ведь они могут тебя услышать.

– Не думаю. Последнюю ночь они не спали и поэтому очень устали. Потом, я дал каждому из них бакшиш, который они непременно потратят на ракию, что явно усыпит их. Кстати, я заметил, что замок внешней двери открывается бесшумно. Если я буду достаточно осторожен, то все пройдет благополучно.

– А если ты все-таки попадешься?

– Не беспокойся. Для стражи я приготовил отговорку, но вот если они застанут меня вместе с заключенным, то тут уж придется действовать быстро, в зависимости от обстоятельств.

– Куда ты приведешь Амада?

– Как только он будет свободен, ему надо немедленно покинуть город.

– С кем?

– С Халефом. Сейчас я вместе с ним поищу вокруг города безопасное место, где Амад может спрятаться. Халеф запомнит дорогу и доставит туда твоего сына.

– А караульные у ворот?

– Они нас даже не увидят. Я знаю место, где можно будет перебраться через стену.

– Думаю, нам следовало бы самим пойти вмести с ними.

– Этого нельзя делать. Мы должны остаться по крайней мере еще на день, чтобы на нас не пало подозрение.

– Амад между тем будет в большой опасности, ведь его будут искать по всей окрестности.

– Об этом я тоже позаботился. Неподалеку от городских ворот скала Амадия образует пропасть, в которую отваживаются спуститься лишь немногие. Перед ней мы бросим несколько клочков одежды Амада, их непременно найдут и решат, что при побеге он сорвался ночью в пропасть.

– Где он переоденется?

– Здесь. Бороду ему тоже нужно будет сразу же сбрить.

– Значит, я все-таки его увижу! О, эмир, какая радость!

– У меня, правда, есть условие – вы должны при этом вести себя крайне тихо и осторожно.

– Обязательно. Но наша хозяйка его непременно увидит, она ведь постоянно толчется на кухне.

– Об этом позаботишься ты. Халеф предупредит тебя, когда должен появиться Амад. Тогда ты спустишься вниз, на кухню, и своими разговорами отвлечешь хозяйку, чтобы она ничего не заметила. Сделать это будет совсем нетрудно, а тем временем мой слуга проведет твоего сына в комнату. Затем ты закроешься и никого в нее не пустишь до моего прихода.

Снаружи послышался шум. Это Халеф выводил лошадей. Я двинулся туда и на выходе заметил, что дверь англичанина открыта. Он махнул мне рукой, приглашая зайти к нему. Когда я зашел, он спросил:

– Мне можно говорить с вами, сэр?

– Да.

– Слышу, что выводят лошадей. Собираетесь выезжать? Куда?

– За город.

– И правда, так практичнее. Здесь достаточно дубовых жердей.

– Но как их доставить наверх? Лезть и тащить за собой? Не пойдет!