Нил Эшер - Звездный рубеж

• Название: Звездный рубеж
• Автор: Нил Эшер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-19646-3

Масада – планета, на которой царит власть Теократии. С целью спровоцировать на планете восстание и включить ее в зону, контролируемую Правительством человечества, Центральная служба без – опасности Земли направляет туда крейсер "Бритва Оккама". Корабль захватывает Скеллор, бежавший с Земли ученый, переделавший свой организм с помощью технологий, позаимствованных у древней цивилизации джайнов. Яну Кормаку, агенту службы безопасности, и его друзьям удается покинуть крейсер и высадиться на Масаду, где они принимают участие в восстании, поднятом силами Сопротивления. Тем временем Скеллор направляет корабль на планету, намереваясь уничтожить ее…

---

Когда один из тягачей наконец взорвался в результате некой неуправляемой химической реакции в его содержимом, попутно сломав космический парус, улавливавший солнечную энергию, Скеллор решил обуздать этот процесс. Он понял: пока ему больше ничего не требуется, он уже готов проникнуть в подпространство. Однако сознательно остановить свое прорастание сквозь корабль и свернуть солнечные паруса оказалось не так просто. Джайнистская структура внутри его оказывала сопротивление. Это напоминало раздвоение личности, и он дал себе слово не заходить далеко. Он слишком увлекся и позволил рост структуры ради роста, забывая о главной цели – своей работе. Ничего, у него достаточно сильная воля, чтобы справиться с собой.

– "В поселке не нашлось больше грешников, и, чтобы спасти своего мужа от пасти чудовища, Джадж стала воровать еду".

На интерактивной картинке Джадж шагала по горной тропинке с большим мешком еды за плечами. По пути она то и дело совала руку в мешок, доставала оттуда кусок немалых размеров и жадно запихивала его в рот.

Женщина, повинуясь какому-то внутреннему чувству, еще раз проверила обложку книги. Не обнаружив там никаких изменений, она пожала плечами и продолжила читать сказку:

– "На семидесятый день Джадж не нашла ни грешников, ни еды в закромах. Как ни жаль ей было, но пришлось вести на мост Псалмов братца Нулика".

Братец Нулик, должно быть, уже готовился стать святым и обзавестись нимбом над головой, но женщина предвидела его судьбу.

– "Чудовище предстало перед братцем Нуликом во весь рост, но братец не устрашился его.

– Я силен моей верой, Слово Божье – мой бич, и Его милосердие – мое оружие! – воскликнул он".

Мать с сыном внимательно рассмотрели великолепную иллюстрацию.

Приподняв рясу, благочестивый братец показал золотой панцирь на груди, блеснувший на солнце. В правой руке он держал длинное золотое копье, а в левой – кнут.

– "И случилось так, что целый день и целую ночь братец силой удерживал чудовище под мостом… " – продолжала женщина. – А, теперь я вижу!

Братец пьипался поразить силуройна копьем. Наверное, это наскучило чудовищу, и оно лишь одним коготком без труда отклонило оружие братца. Тем временем Собер и Джадж складывали дрова в большой костер.

" – С верой ты непобедим, – провозгласил братец".

Супруги дали силуройну сигнал, и тот схватил Нулика, копье и кнут выпали из рук братца, словно игрушки из неловких рук ребенка.

" – Словом Божьим ты покараешь врагов своих".

Чудовище, очевидно, задумало приготовить из братца кебаб, одной из конечностей оно взялось за кнут и связало Нулика по рукам и ногам.

" – Божьей милостью враги будут повержены".

Теперь стало понятно, зачем были нужны две рогатины по обе стороны костра. Дрова вспыхнули – такого яркого пламени никогда не бывало на Масаде.

" – И мир упадет к ногам твоим! "

Мать с сьшом наблюдали, как быстро поджарился на костре братец Нулик; затем Собер, Джадж и силуройн сняли с него панцирь, будто фольгу, и насладились чудным обедом.

Ломан Дорт сжал в ладонях синюю розу и поднес ее к лицу. Закрыв глаза, он вдохнул нежный аромат цветка и погрузился в воспоминания о далеком детстве. Впрочем, боль от впившихся в руку шипов напомнила ему и о тех временах, когда пришлось на своей шкуре испытать железную дисциплину Септархии. Нет уж, лучше сегодняшний день на "Надежде", среди радужного великолепия и образцового порядка.

Без сомнения, сады Септархии были прекрасны, и Ломан не уставал удивляться этому обстоятельству, так как сами садовники едва ли могли оценить свое творение. Возможно, благодаря "дару" они видели эту удивительную красоту чужими глазами?

Иерарх повернулся к настоятелю монастыря, одетому в темный балахон, туго подпоясанный веревкой из человеческих волос. Монах выглядел изнуренным, словно его терзала какая-то тяжкая болезнь, а вместо глаз у него были старинные кристаллы памяти, хранившие откровения о жизни первых колонистов.

– Говорят, вы создаете свои сады, ориентируясь только по запахам. Обоняние позволяет по-своему видеть ландшафт, и зрячие не в состоянии оценить ваше искусство, – сказал Ломан.

– Такова власть мифа, и незачем развенчивать его. – Настоятель медленно покачал головой.

Иерарх смотрел на ухоженные лужайки и замысловатые клумбы, за которыми возвышалась колоннада главного здания Септархии. Солдаты в белой униформе придавали этой картине некую завершенность. Жаль, что столь гармоничным сочетанием не могут любоваться настоятель и двое его прислужников. Ломан обернулся на своих телохранителей, замерших вдоль изгороди из колючего кустарника с крупными алыми ягодами, потом на Толиса – преемника Клауса. Интересно, понимает ли этот молодой человек всю шаткость своего нынешнего положения?

– Власть без всяких там мифов – вот чему следует поклоняться. А вы продолжаете загружать высшие каналы своими молитвами и песнопениями.

– Так мы служим Господу.

– Они были нужны нам, чтобы не дать Бегемоту завладеть нашим разумом. Но теперь Бегемот мертв, и нужда в том отпала.

– Как вы, лично беседующий с Богом, можете утверждать, что отпала нужда в молитвах?

Ломан вздохнул, кивнул Толису, и спустя мгновение окровавленная рука иерарха сжала пистолет.

Настоятель склонил голову к плечу и спросил:

– Зачем солдаты вошли в помещения Септархии? Тот же вопрос иерарх мог сейчас слышать по многим каналам модуля – своего "дара". Он ответил без обиняков:

– Ваша несчастная Сешпархия с этими дурацкими садами занимает четвертую часть "Надежды".

Теперь он ощутил ропот и панический страх многих, так привыкших к кровавым погромам. Сами монахи не поддавались панике, так как считали себя выше всяких погромов. Пока никто еще не был убит – солдаты лишь выгоняли их из келий в сады и проявляли большую терпимость, какую редко демонстрировали по отношению к прочим гражданам. Дорт знал: сдержанность солдат объяснялась вовсе не уважением, а страхом перед властью монахов, каковой те обладали при бывших иерархах.

Настало время пролить кровь, и Ломан решился. После его четырех выстрелов оба прислужника настоятеля упали. Один умер сразу, другой харкал кровью, пока Ломан не выстрелил снова, пробив глазницу, и мозги юноши брызнули на траву.

– Нет! Вы не можете!

Ломан осторожно поставил пистолет на предохранитель и вернул его Толису, и тот проворно убрал оружие в кобуру. Иерарх был доволен новым начальником личной охраны – этот парень умел предугадывать приказы, так что не было нужды даже озвучивать их. Два гвардейца уже схватили настоятеля, тем временем Ломан снял с пояса специальный нож, который он унаследовал от Амолорана. Монах не смог сдержать крика, когда Ломан вырезал один за другим кристаллы памяти из его глазниц.

– Отпустите же его.

Иерарх держал два окровавленных кристалла в правой руке. А настоятель упал ничком на землю и стал биться в агонии. Взглянув в сторону галерей Септархии, Ломан с неудовольствием заметил, что его солдаты в обхожде-13 Н. Эшер нии со слепыми монахами пока проявляли излишнюю мягкость. Он отправил Толису приказ:

– Покончите с ними на лужайках и побросайте тела на клумбы.

Начальник охраны переспросил вслух:

– Каковы ваши указания, иерарх?

Ломан Дорт удостоил его пристальным взглядом. Итак, Толис хочет, чтобы приказ был отдан при свидетелях.

– Убейте всех паразитов из Септархии прямо на этих чудесных лужайках, а потом закопайте тела в клумбы, чтобы их кровь послужила удобрением для цветов. Приказ вам ясен?

– Так точно, иерарх.

Над необжитыми равнинами появились десантные катера, их ровные ряды легко угадывались по сиянию выхлопов ионных двигателей. Вдали сверкали оранжевые вспышки, а вскоре послышался звук далеких взрывов.

– Что-то бомбят, – сказал Гант.

– Да, давайте-ка выбираться отсюда, – предложил Кормак.

Тем временем катера, по-видимому, развернулись, явно готовясь к посадке. Значит, Теократия все-таки заинтересовалась местом падения чудовища, разрушившего лазерные батареи.

Последний ряд катеров пролетел над головами, но одно из судов отделилось и пошло на снижение у восточной кромки кратера.

– Мейка, заканчивайте! – крикнул Ян, когда она снова включила фонарик, закрепленный на виске, чтобы присмотреться к очередному окровавленному комочку.

– Мы могли бы спрятаться здесь…

Женщина указала на жуткую груду, в которой только что копалась. В полутьме этот объект напоминал причудливый готический монастырь, воссозданный из органических остатков. Ей вовсе не хотелось покидать место, представлявшее для нее такой научный интерес.

Подоспевший Гант заметил:

– Ваше предложение никуда не годится: здесь единственный выход, к тому же теократы наверняка захотят сунуться сюда.

– Мне многое до сих пор непонятно, я едва взяла образцы с поверхности… – сокрушалась Мейка, все же поднимаясь вслед за Аписом.