Михаэль Цвик - Бесстрашные

• Название: Бесстрашные
• Автор: Михаэль Цвик
• Издательство: Печатный двор
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993

"Бесстрашные" Михаэля Цвика входят в сборник "Дом без ключа", куда вошли романы, опубликованные в России в 30-е годы.

Организация "Бесстрашные" собирает под своим крылом людей, нарушивших закон. Удачно проведен побег знаменитого археолога из тюрьмы… Казалось до мелочей продумана "экспедиция за золотом" в гробницу Пинутема, но…

---

– Разве не странно, что мы встречаемся сегодня уже во второй раз? – раздался около него знакомый голос. Перед ним стоял человек в панаме. Он уселся рядом со Швилем и спокойно положил ногу на ногу.

– Что вам угодно от меня, синьор? – спросил Швиль, чувствуя, что сейчас должно что-то произойти неожиданное, потому что его нервы были напряжены до последней степени и он не владел ими больше.

– Я хочу только знать, почему вы не хотите сознаться, что вы Курт Швиль, убийца графа Риволли?

– Что вы сказали? Повторите это еще раз! – угрожающе закричал Швиль, поднимаясь со скамейки.

– Я мог бы повторить хоть десять раз, – гласил ответ. И тогда случилось то, что Швиль предчувствовал, но не мог избежать: он размахнулся и изо всей силы ударил человека по лицу. Пощечина была, очевидно, очень сильной, потому что панама слетела с его головы. Но прежде, чем тот успел ответить на оскорбление, Швиль уже исчез за ближайшим углом. Он бежал большими скачками и остановился только тогда, когда очутился у мрачного портала того дома, который он покинул сегодня утром. Минуту он колебался, потом поднялся по ступеням и коротко, но в то же время нерешительно и застенчиво потянул за звонок.

Слуга, открывший дверь, сделал вид будто Швиль и не думал уходить, будто сегодня не случилось ничего необычного. Он почтительно поклонился и прошел вперед, чтобы раскрыть дверь.

Едва Швиль успел снять шляпу, как в его комнату, не постучав, вошла Марлен. На ней было черное, шелковое, тесно облегающее вечернее платье. Вместо серег из золота и кораллов в ее ушах были теперь черные бриллианты в платине, очень редкие камни, похожие на те, которые были в коллекции у графа Риволли. Только золотой обруч, поддерживавший утром ее густые, иссиня-черные волосы, по-прежнему был на своем месте. В руке она держала страусовый веер, пластинки которого были сделаны из выкрашенной в черный цвет слоновой кости и усыпаны рубинами.

Она подошла к нему и снова мягко провела рукой по его волосам.

– Значит все-таки вернулся? Я так и знала. Это было совершенно бесцельно и небезопасно, потому что Генуя кишит народом со всех концов мира. Твое лицо слишком хорошо известно и тебя ищут везде… ты должен отдохнуть, мой милый. Ты должен чувствовать себя здесь счастливым. Это будет твоей благодарностью за спасенную жизнь. До сих пор ты не был ко мне мил. Но я не сержусь. Я объясняю твое волнение тем, что тебе пришлось пережить. Твое сегодняшнее бегство также относится к этому. Мы больше не будем о нем говорить, хорошо? Наша встреча не должна быть омрачена упреками. Тебе не хватает мягкой женской руки, нежной, благоухающей и доброй. У тебя такие сухие, жаждущие губы, пойди сюда, мой мальчик. Пойди сюда, я поцелую тебя.

Она обвилась вокруг него, как змея, и когда Швиль почувствовал на своих губах ее пылающие губы, он устало закрыл глаза…

Дни проходили, как во сне. Швиль чувствовал себя отдохнувшим, подкрепленным, и нервы тоже успокоились.

Марлен показывалась редко, он видел ее только мимоходом. Тогда он целовал ее руку и, вопросительно смотря на нее, ждал, когда же наступит «это», но ничего не происходило. Ей не о чем было с ним говорить, и он целые дни проводил в саду, на шезлонге с книгой, возвращаясь в дом только на время обеда и завтрака, чтобы потом снова исчезнуть. На улицу он больше не выходил: его удерживало опасение быть узнанным. Он часто думал об Элли и надеялся встретить ее. В доме днем и ночью царила тишина.

Иногда кто-то играл на рояле. Без сомнения, это была Марлен: он знал ее удар. Его часто занимала мысль, что она хочет с ним сделать. Очевидно, сейчас она хотела предоставить ему возможность отдохнуть. Но чем дольше он оставался, тем менее удовлетворялся он этим объяснением. Им начинало овладевать смутное беспокойство. Почему с ним обращаются, как с больным в санатории? Разве она спасла его для того, чтобы ухаживать за ним? Почему Марлен избегала его? За все это время она ни разу не обедала с ним, мало того, он даже не знал остального дома. Единственным человеком, с которым он ежедневно встречался, был слуга, молчаливый итальянец. Но когда вопросы Швиля выходили из обычных рамок, его лицо принимало глупое выражение и он пожимал плечами.

Наступил день, когда Швиль не мог больше выдержать этой мучительной неизвестности.

– Я хочу поговорить с синьорой, – сказал он слуге.

Вскоре в его комнату пришла Марлен. Швиль обратил внимание на то, что на этот раз она не приняла его у себя.

– Ты хотел со мной говорить? – приветливо спросила она стоя.

– Да, но разве ты не сядешь?

– Если ты так это хочешь… – она грациозно опустилась на диван.

– Что все это значит, Марлен?

– Что ты называешь всем, милый?

– Для чего я здесь? Сколько времени я пробуду здесь?

– Можешь оставаться, сколько хочешь.

– Но что ты преследуешь, Марлен? Насколько я тебя знаю…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – перебила она, – но то, что ты думаешь, неверно: ты знаешь, что я тебя люблю.

– И поэтому я тебя никогда не вижу? Почему я не могу приходить к тебе?

– Там тебе нечего делать. Я знаю, что ты меня ненавидишь, и поэтому я появляюсь так редко, чтобы не действовать тебе на нервы.

– Ты лжешь, Марлен: ты женщина, шагающая через трупы. Я не могу поверить, чтобы у тебя было столько такта: все доброе, все человеческое знакомо тебе только в теории: но твое сердце совершенно невосприимчиво к подобным вещам. Ты самая большая загадка, которую я когда-либо знал. Скажи, Марлен, откуда у тебя такое состояние? Каждая вещь здесь стоит больших денег.

– А ты видел меня когда-нибудь бедной?

– Нет, но откуда у тебя деньги? Скажи мне.

– Ты действительно хочешь знать это? – спросила она, пронизывая его взглядом, от которого он невольно опустил глаза.

– Да, я хочу это знать, – медленно повторил он.

– Тогда ты должен примкнуть к моей касте.

– Что это за каста, и какие цели она преследует?

– Проводить мою волю. Разве этого мало?

– А что ты хочешь?

– Власти, мой милый.

– Для чего? Из тщеславия?

– Не спрашивай больше, тебе, постороннему, я и так сказала уже слишком много…

– Сколько человек принадлежит к твоей касте?

– Сотни в каждой стране; и все, кто покорился моей воле, счастливы.

– Счастливы, Марлен? Разве это возможно? Почему же я избегал тебя, как чумы? Почему я теперь не счастлив, когда я с тобой?

– Потому что ты не покоряешься моей воле, а то ты давно уже был бы счастливым.

– В чем же состоит счастье, которое ты даешь своим последователям?

– Ты спрашиваешь слишком много. Я должна уходить. – Внезапно сказала она. Встав, она поцеловала его в лоб и повернулась, чтобы уйти.

– Марлен, еще вопрос, – удержал он ее.

– А именно?

– Что случится со мной, если я не покорюсь твоей воле?

– Мне было бы очень жаль, потому что тогда нам пришлось бы расстаться: я не могу так долго терпеть в своем присутствии людей, не принадлежащих к касте. Между прочим, ты первый, кто не хочет присоединиться к нам. Подумай, в твоем положении, когда даже твоя жизнь не принадлежит тебе!

В ее словах впервые он почувствовал угрозу.

– Так кому же, черт возьми, принадлежит моя жизнь, если не мне? – вскричал он в бешенстве, готовый с сжатыми кулаками наброситься на нее. Но она не выказала ни малейшего страха и холодно произнесла:

– Твоя жизнь принадлежит мне, или…

– Или? – хрипло перебил он ее.

– Или палачу!

Швиль отпрянул назад. Комната завертелась у него перед глазами. Он дошел до дивана и со стоном опустился на него.

За окном в саду, освещенном лунным светом, казалось, танцевали эльфы. Из широко разинутой пасти каменного льва высокой дугой падала струя воды. Лунные лучи дробились в ней и как алмазы падали в белый мраморный бассейн. Аромат бесчисленных роз лился в широко раскрытое окно и обволакивал отчаявшегося человека.

День за днем проходили в прежней неизвестности. Марлен вообще больше не показывалась, не слышно было и ее игры на рояле. Когда он снова хотел поговорить с ней и сказал об этом слуге, тот принес ему записку.

«Я сказала тебе все, что могла, и не могу прибавить больше ничего. Сегодня ночью я приду к тебе, чтобы получить ответ. Подумай хорошенько».

– Вы принадлежите к касте? – неожиданно спросил Швиль слугу. Швиль нисколько не сомневался в том, что постороннему Марлен не доверила бы такого поручения. Но Агостино нельзя было вывести подобным вопросом из равновесия.

– Синьор говорит о вещах, которые мне совершенно непонятны, – коротко сказал он и ушел, не дожидаясь ответа.

«Значит, сегодня вечером», – подумал Швиль, когда он остался один. Сегодня он должен принять решение. Марлен или палач? Какой странный выбор! Время до прихода Марлен Швиль провел в странном состоянии. Его охватило удивительное равнодушие. Он не мог ни думать, ни читать: перелистывал страницы книги, не понимая ее содержания. Лежал в шезлонге, жмурясь от солнца, в десятый раз делал попытки прийти к какому-нибудь решению, но снова терял нить и должен был начинать снова. Наконец он отказался от дальнейших попыток. Когда наступил вечер, он сел против двери и сидел до тех пор, пока она не отворилась.