Джон Райт - Последний страж Эвернесса

• Название: Последний страж Эвернесса
• Автор: Джон Райт
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22389-3

Эвернесс… На земле это дом, затерявшийся в провинциальной глуши Америки. В царстве снов это место зовется Высоким домом, который высится на побережье моря Беспокойной Тьмы, последний бастион магии в нашем мире, сторожевой пост на границе яви и сна, воздвигнутый еще во времена Мерлина.

Стражи сновидений держат закрытыми врата между миром яви и миром кошмаров, вахта их длится которую сотню лет, а число стражей становится все меньше и меньше. Силы зла готовятся к решительному штурму последнего бастиона. Ведь если крепость падет и два мира сольются в одно, Земля ввергнется в пучину кошмаров…

Книга Джона Райта ближе всего по духу к творческой манере великого создателя миров Роджера Желязны.

---

Взгляд его пересек комнату и задержался на портрете мужчины с суровыми глазами, держащего череп на коленях.

– Станешь ли разговаривать со мной на этот раз, старый друг? И отпустишь ли назад? За краем мира так холодно, а я так стар…

Он выбил пепел из трубки о каминную полку. Настроение курить пропало. Думы его были мрачны.

– Предположим, на этот раз ты не отпустишь меня сквозь мглу назад к солнечному свету. Если я не проснусь, кто останется? Один перепуганный мальчик?

V

Гален, шумно поднимавшийся по лестнице, знал о привычке дедушки Лемюэля разговаривать с самим собой. Погасив фонарик, он быстро и тихо прокрался обратно вниз по ступеням. Он присел на корточки в коридоре рядом с дверью в гостиную и как раз услышал последнюю реплику дедушки Лемюэля.

Позже, лежа без сна в кровати и наблюдая, как лунный свет играет тенями ветвей на потолке, Гален пришел к твердому решению.

«Первый из хранителей до сих пор несет наказание за нарушение долга, – подумал юноша. – Но дед все-таки собирается поговорить с ним. Он идет на такой риск. Когда я учился в шестом классе, это стоило ему комы. Я помню, как доктор называл это: кома».

Он фыркнул про себя. К нынешним врачам он не испытывал ничего, кроме презрения.

«Зов первого стража предназначался мне. Мне. Сон-лошадки приходят каждый раз, когда я зову, но к деду они приходили всего три раза. Может, он вообще не сумеет попасть в Тирион. А если я двинусь сейчас и справлюсь с опасностью самостоятельно, завтра ему не понадобится лететь».

Мысленным взором он нарисовал круг, чтобы выстроить башню времени, которую дедушка Лемюэль научил удерживать в сознании. Он вычертил четыре крыла, поместив в них определенные фазы луны, элементы и времена года. Вокруг он воздвиг статуи и символы, сады и гавани, переходы и стены – все со своим собственным именем и тайным значением. Через несколько минут воображаемое здание встало вокруг него так же реально, как и то, в котором он находился. Он прошептал второе скрытое имя Морфея и шагнул в это здание, покинув свое тело на кровати, в которой спал. Он вышел через дверь, представлявшую нынешнюю фазу луны и время года.

В воображаемой садовой беседке пылал чистым белым огнем факел из стеблей нартекса. Воображаемый гриф на насесте терзал кусочек красной печени. Одна из арок беседки вела к лестнице, уходившей вверх к огромной черной дамбе на востоке. На стенах по обеим сторонам от арки пылали серебряные буквы заклинания для призыва сон-лошадки из глубоких сновидений.

Он взглянул на эти слова, гадая, произносить их или нет. Даже теперь он спал всего лишь наполовину: он ощущал тяжесть конечностей, смутно чувствовал подушки и простыни, подобные маленькой горной стране складок и морщин. Дедушка Лемюэль учил его никогда не призывать даже малые силы ночи, если никто не стоит рядом, чтобы разбудить в случае опасности.

А сон-лошадка – не самая малая сила.

– Если я не вернусь к утру, дед заметит, – попытался сказать себе Гален.

Прежде чем заснуть окончательно, позабыв о своем дремлющем теле, и полностью окунуться в сновидение, он успел подумать только одно: «Я не перепуганный мальчик».

ГЛАВА 2 ЖИЗНЬ ЗА ЖИЗНЬ

I

Муж и жена сидели, освещенные солнцем. Он сидел на кровати и держал ее руки в своих. Она откинулась на подушки, глаза ее смотрели, как всегда, ясно и весело. Массивный, с густыми черными бровями и раздвоенной черной бородой, он казался громоздким по сравнению с ней, миниатюрной и изящной. Выражение ее лица все время менялось: она то улыбалась, то моргала, то задумчиво надувала губки, то стреляла туда-сюда любопытными глазами. Волосы у нее были длинные и очень темные, а глаза – синие-синие.

– Мне так грустно! – жизнерадостно воскликнула она.

Голос у нее был звонкий, как говорливый ручеек. Тем, кто слышал его, становилось легче.

– И что же так огорчает мою женушку?

Он попытался улыбнуться, но в голосе затаилась печаль. Он говорил с сильным акцентом.

– Похоже, из мира уходят все сказки. Пересыхают! – Она вскинула ладошки с растопыренными пальчиками и пожала плечами, обозначая это таинственное исчезновение. – Никто их больше не слушает и не рассказывает. Просто смотрят телевизор. Папа называет его «дурацкий ящик». Не знаю, оттого ли, что там показывают глупости вроде «Спасателей Малибу», или потому, что его смотрят только дураки… Хотя мамы иногда читают детям книжки перед сном.

Она вздохнула и внезапно сделалась очень сонной. Веки опустились. Оживление покинуло ее, словно погасили свет.

Он подался вперед с побелевшим от страха лицом и коснулся ее лба тыльной стороной ладони.

Венди? – шепнул он.

Глаза у Венди открылись.

– Расскажи мне сказку, – попросила она.

– Да какой из меня рассказчик, женушка. Я знаю только историю моего отца, я рассказал ее тебе давным-давно, когда мы были помолвлены. В ночь на озере, помнишь?

Она вздохнула и поглубже устроилась в подушках.

– Я сказала, что выйду за тебя, потому что ты – единственный из знакомых мне людей, кто побывал в волшебной сказке. Такая классная идея. Я страшно рада, что сделала это.

– Ты сделала? Это я сделал тебе предложение, женушка.

– Ну да, ты долго ходил вокруг да около! – Она восторженно рассмеялась, а затем сказала: – Расскажи еще раз.

– Ладно. Отец жил в Кавказских горах и ненавидел русское правительство лютой ненавистью…

– Нет, нет, нет! Не так! Она начинается со слов: «Я Вран Вранович, что на твоем языке означает "Ворон, – 23-сын Ворона". Вот история о том, как я получил это имя».

– Ха! Кто рассказывает, ты или я? А теперь угомонись и дай мне говорить. Я Вран Вранович. На твоем языке я зовусь Ворон, сын Ворона. Это история о том, как я получил это имя.

– Почти правильно, – снизошла она. – Дальше говорится: «Мой отец излазал все горы, побывал в местах, куда и горные козлы не забираются, и его слава охотника и следопыта была такова, что… »

– Уймись уже. Когда правительственным чиновникам потребовался проводник, они пришли к моему отцу. Они предложили ему бумажные рубли, не имевшие ценности, поскольку не обеспечивались золотом, и показали приказ от правительства Грузинской ССР, который тоже не имел силы, но поддерживался ружьями и солдатами тбилисского гарнизона. За себя он не боялся. Он боялся за меня. Потому что я отнял жизнь у матери, входя в этот мир, а докторов, чтобы спасти ее, рядом не оказалось – мать была грузинка, а не русская, не имела друзей в столице и не могла получить помощь государственного врача. А я тогда был всего лишь младенцем в колыбели и никогда не видел зеленой травы. Ведь я родился зимой, а весна еще не настала.

– Обожаю эту часть.

– Тихо. Отец боялся, что власти сожгут деревню, если он откажется вести экспедицию на склоны Казбека. Он знал место, куда они стремились попасть, хотя оно не было обозначено ни на одной из их карт. Но он спросил их, почему они не могут подождать до весны. Разве они не помнят, как русская зима совсем недавно разбила вторжение гитлеровских армий? Но нет, они требовали провести их к месту, указанному на их картах. Главный ученый экспедиции сказал, что они должны идти, поскольку такова воля советского народа, и только предатель станет чинить препятствия. Тогда отец ответил, что не может оставить малыша одного, поскольку молоко для ребенка он добывал у диких волчиц, которых ловил в снегах…

– Для тебя! Готова спорить, ты был очарователен. Но ты пропустил кусок. «Зима была такая холодная, что коровы давали лед, и птичьи песни замерзали в воздухе и оттаяли только весной, когда все их ноты выплеснулись на зеленую землю… »

– Нет, это из другой сказки. Ну, так вот. Экспедиция шла много дней, снег слепил, запасы таяли…

– Погоди. Правительственный ученый заставил отца взять тебя с собой. Отец посадил тебя в мешок из волчьей шкуры и привязал себе на спину.

– Да, это тоже.

– И ты забыл рассказать, как они все смеялись над твоим отцом из-за того, что тот взял лук и стрелы, а не их ружья, и как потом ружья замерзли.

– Это еще впереди. На чем я остановился? В небе не было ничего, кроме одинокого черного грифа, и вокруг – лишь ледяные скалы и горные пропасти. Отец указал на черного грифа…

– Ты кое-что забыл.

– Да-да. Глупый ученый думал, что мы заблудились, и солдат угрожал убить отца. Так? Хорошо. Слушай: отец указал на черного грифа и сказал, что им надо просто следовать за птицей, и тогда они найдут то, что уже нашла птица посреди пустых гор. Он повел их туда, где к горе был прикован обнаженный человек. Он был высокий, выше церковной колокольни. На цепях из черного железа лежал иней, а от громадной раны в боку по всей скале, на которой он висел, веером расходились красные льдинки. Лицо его было спокойно и мрачно, как у статуи короля, но при этом исполнено страдания, как у святого на иконе. «Что вы видите? » – спросил мой отец. Ибо он знал, что русские не похожи на нас, уроженцев Грузии, и не способны видеть то, что находится у них прямо под носом. «Я вижу лед», – сказал один солдат. «Я вижу скалу», – сказал другой. «Что вы слышите? » – спросил мой отец. «Я не слышу ничего, кроме ветра», – сказал один солдат. «Я слышу, как скулит твой щенок! » – рявкнул другой. А ученый взглянул наверх и сказал: «Я слышу могучий низкий голос. Он просит нас застрелить грифа, который мучает его». Но ружья у солдат замерзли, и они не могли подстрелить большого черного грифа.