Джон Райт - Последний страж Эвернесса

• Название: Последний страж Эвернесса
• Автор: Джон Райт
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22389-3

Эвернесс… На земле это дом, затерявшийся в провинциальной глуши Америки. В царстве снов это место зовется Высоким домом, который высится на побережье моря Беспокойной Тьмы, последний бастион магии в нашем мире, сторожевой пост на границе яви и сна, воздвигнутый еще во времена Мерлина.

Стражи сновидений держат закрытыми врата между миром яви и миром кошмаров, вахта их длится которую сотню лет, а число стражей становится все меньше и меньше. Силы зла готовятся к решительному штурму последнего бастиона. Ведь если крепость падет и два мира сольются в одно, Земля ввергнется в пучину кошмаров…

Книга Джона Райта ближе всего по духу к творческой манере великого создателя миров Роджера Желязны.

---

– Ты меня знаешь.

Ворон припомнил имя из русских народных сказок.

– Кощей Бессмертный.

– Это одно из моих имен.

– В сказке герой нашел, где ты прячешь сердце, и убил тебя.

– Что не живет, то и не умирает, его можно лишь изгнать на время, – ответил Кощей. Он говорил, положив руку на стеклянные панели двери в реанимационную. – Я первый вестник повелителя снов, который скоро будет править и вашим миром. Для меня морской колокол звонит всего раз, ибо сила моя – в этом мире – невелика.

– В чем твоя сила?

– Я знаю, в какой части себя люди несут смерть. Я вынул эту часть из себя и сбросил свою человечность, как змея сбрасывает кожу. Никто не может изгнать меня – только те, кто понимает, что у меня на сердце.

Ворон произнес, словно человек в подпитии, пытающийся сосредоточиться на одной мысли:

– Значит, ты можешь спасти мою жену?

– Я заберу ее смерть оттуда, где она прячется, и отдам другому.

Ворон сообразил, что Кощей собирается убить лежащего за этой дверью – пациента, над которым хлопотали так отчаянно все эти доктора и сестры. Он слышал, как они торопятся, окликают друг друга напряженными глухими голосами, произносят ругательства от радости или отчаяния.

– Сними меч у меня с перевязи, Ворон, сын Ворона. Он связан в ножнах узлом, который я развязать не смею. Держа меч перед собой, войди в эту палату. Затем ты должен встать на колени и перечислить все, что ты больше всего любишь в своей жене, которую так скоро потеряешь. Невидимая сила развяжет узел. Когда это произойдет, вынь меч и передай мне. От тебя больше ничего не требуется.

Ворон снял ножны с длинной перевязи. Руки у него онемели от ужасного холода там, где он коснулся твари.

Бородач открыл дверь. Отвратительная смесь гнилостной вони и дезинфекции встретила его. Внутри он увидел кучку врачей и сестер, склонившихся над полуобнаженным юношей на столе. Один из медиков закачивал в рот молодому человеку кислород. Другой держал в руках электроды, потирая их друг о друга. Вторая сестра крикнула: «Поберегись! » – и приложила электроды к телу. Юноша на мгновение подскочил и заметался на столе.

– Пульс есть! – выкрикнул голос, и одна из стоящих в комнате машин ровно запищала.

– Нет! – отпрянул Ворон. – Мы так не договаривались! Я не говорил, что помогу тебе убить человека.

– Да. Да, говорил.

Бородач застыл, держа ножны. Ледяное онемение пульсировало в руке, словно пламя, подбиралось к локтю.

Кощей сказал:

– Выбирай. Умрет ли этот человек, который для тебя ничто? Или твоя жена, которую ты якобы любишь?

Ворон прищурился.

– В комнате есть кто-то еще. Какая-то сила, которая не позволяет тебе подойти к мальчику, так? Вам, бесам, не нужны смертные, чтобы выполнять вашу работу, если нет никакого подвоха.

– На колени. Молись за спасение своей жены. Твоя молитва будет услышана.

– Что в этой комнате?

– Хотя ты и не можешь ее видеть, умный смертный, здесь присутствует единорог, охраняющий Галена Уэйлока. Каждый раз, когда мои яды достигают мальчишкиного сердца, она, тайный его хранитель, слегка прикасается к нему своим серебряным рогом и исцеляет. Я могу изгнать или ранить ее только этим оружием – единственным, перед которым она уязвима. Это страшное оружие, и она должна сама развязать узлы, чтобы позволить обратить его против себя.

Ворон оглядел ножны. Рукоять меча была простая и черная, а сами ножны сшиты из белой кожи и перехвачены похожими на позвонки костяными кольцами. Через эти кольца проходили белые шнуры, привязывающие рукоять к ножнам сложным узлом из петель и свисающих кистей.

– Как называется этот меч?

Кощей негромко ответил:

– Мое оружие называется Жалость.

Затем Кощей произнес:

– Вперед, Ворон. Если ты оставишь Жалость в ножнах, никакой жалости не будет явлено твоей умирающей жене.

Бородач как деревянный шагнул вперед, широко раскрыв остановившиеся глаза. Лицо его кривилось от боли и нерешительности.

Он оказался в комнате. Врачи не обращали на него внимания. По еле уловимому движению воздуха перед лицом, по внезапному сладкому, словно дыхание весеннего ветерка, запаху он понял, что единорог здесь, невидимый, наблюдающий за ним широко раскрытыми глазами. Ворон печально рухнул на колени.

II

– Я не мастер говорить. А женщина, которую я люблю, – для нее нужны стихи и песни. Необходимы самые прекрасные слова, чтобы говорить о ней. Несравненные. Я не знаю, как рассказать, насколько глубока моя любовь к ней. Глаза у нее яркие, улыбка как весна. А как она смеется! Думаю, так должны смеяться ангелы. Большинство людей хохочут над смешными убогими вещами, хихикают над тем, что кажется им глупым. Понимаешь? Но ее смех – это смех от радости. Как пузырьки в стакане с газировкой – встряхнешь, и они устремляются вверх… Однажды я дрейфовал в море на спасательном плоту. Сухогруз «Павоподополус» из Афин, на котором я служил, потонул, когда взрывом машины пробило обшивку ниже ватерлинии. Мы провели на плоту множество жарких дней и не знали, успел ли радист вовремя передать наши координаты. Когда подходил к концу запас воды, нам пришлось кидать жребий, кто сегодня пьет, а кто мучается жаждой. Один человек сошел с ума, оттого что пил из моря, и попытался разбить наши бутылки с водой. Мы оглушили его и выкинули за борт. Это был худший поступок в моей жизни. Я думал, что лучше умру, чем сделаю нечто подобное.

Ворон содрогнулся, его перекосило. Он вспомнил, что его жена говорила Кощею насчет того, как бы она вела себя на спасательном плоту. Он сказал себе, что Венди никогда не была на спасательном плоту, что она не знает жестокости мира. Но он хмурился, ибо понимал: она знает, но душа ее устроена так, что никогда не позволит жестокости прикасаться к себе. Мужчина закрыл глаза и продолжил:

– Когда нас спасли и мы прибыли в безопасную бухту, я опустился на колени и поцеловал твердую землю. Она была такая неподвижная, такая надежная. Я вырвался из мертвой пустыни моря, и это было как возвращение домой. Спасение пришло ко мне, когда я потерял всякую надежду. Именно таким спасением стала для меня моя жена. И даже больше.

Не открывая глаз, он почувствовал тепло, движение воздуха перед собой. Ощутил взгляд мудрых древних глаз, наблюдающих за ним. Сверхъестественное существо было подобно живому лучу света. Ворон гадал, посмел бы он протянуть руку и коснуться ее нежной шкурки, похожей на оленью. Его била дрожь.

– Я должен рассказать тебе, дух, как мы встретились. В Нью-Йорке у меня друзей не было. Я работал грузчиком в порту. Но я не состоял в профсоюзе и не имел законного права на работу. Единственное, что я мог законно сделать в Америке, это умереть с голоду. Когда меня обманывали, когда не платили зарплату, мне некуда было жаловаться. Я был силен и быстр. Я мог заставить людей бояться меня. Но меня пинали все кому не лень. Без моей жены жизнь снова станет такой. Исполненной ненависти… Акт об амнистии позволил мне получить грин-карту, и я отправился искать свою мечту. Город казался мне таким уродливым! Я хотел, чтобы меня окружали деревья. Я чувствовал себя, как жаждущий в пустыне. Глаза мои изголодались по красивым вещам. Без жены я снова буду алкать и жаждать, как тогда, и никогда не получу удовлетворения. Никогда. Ибо во всем мире для меня не останется красоты… Я прошел тест на должность рейнджера в полицейском корпусе национальной лесной службы. Это федеральная контора. Мне выдали форму и ружье и отвели восхитительное место для жилья – глубоко в лесах. Обязанностей у меня оказалось всего ничего: считать поваленные лесорубами деревья и застреленных охотниками оленей да заполнять пачку за пачкой разноцветных бланков. Стопки бумаги доходили до подбородка, а я должен был заполнить их все. В трех экземплярах. Тогда-то мы и встретились. Сначала я подумал, что она русалка, дева-лебедь или дриада. Потому что она бегала по лесам голышом. Она была невероятно юной, полной жизни! Юные, они так хотят быть живыми…

Ворон открыл глаза и посмотрел на полуобнаженного молодого человека, безвольно раскинувшегося на столе на другой стороне комнаты.

Он прищурился, на лице его отразилось страдание и неуверенность. Не закрывая глаз, он заговорил:

– Я видел ее в таком виде в лесу дважды или трижды. Заполнил по этому поводу бланки, в трех экземплярах. В штабе велели арестовать ее: она бегает нагишом в знак протеста; она нарушает закон. И я стал охотиться за ней по лесам, где ее легкие шаги примяли траву, перевернули листок. У меня острый глаз, и мне терпения не занимать. Я не люблю упускать добычу. Я не хотел упустить ее… Я охотился на нее, и я ее поймал. Она не стеснялась, даже когда была голой, как птичка. Стояла, уперев руки в бока, насмехалась и отказывалась следовать за мной. Она позволила мне надеть на нее наручники и, даже скованная, заставила бороться с ней. Поэтому я нес ее на плече, а она пыталась меня пнуть. И хохотала, и воображала, будто я романтический разбойник, который похитил ее и заковал в цепи, и она должна подчиняться мне. Знаешь, по-моему, она не особенно притворялась… А бумаги для ареста, вся эта писанина, в трех экземплярах! На второй день ее пребывания в моей хижине я решил, что арестовывать ее – дурацкая мысль. Понимаешь? Совершенно идиотская мысль! Лучше я на ней женюсь… Ее отец (мы с ним так и не познакомились) – очень могущественный юрист в Вашингтоне. Она говорила, ему не нравится, что она вышла за меня. Что мы должны бежать и ей придется соврать про возраст для нашей свадьбы, потому что она слишком юная. Но она такая хорошая. Она может заставить оленя подойти и есть у нее из рук, такая она хорошая. Звери чувствуют, что она не причинит вреда ничему живому. Она не стала бы помогать убивать ни одно живое существо… Ворон поднялся, страшно хмурый.