Николай Коляда - Для тебя

• Название: Для тебя
• Автор: Николай Коляда
• Жанр: Драматургия

«Для тебя» (1991) – это сразу две пьесы Николая Коляды – «Венский стул» и «Черепаха Маня».

Первая пьеса – «Венский стул» – приводит героя и героиню в одну пустую, пугающую, замкнутую комнату, далекую от каких-либо конкретных жизненных реалий, опознавательных знаков. Нельзя сказать, где именно очутились персонажи, тем более остается загадочным, как такое произошло. При этом, главным становится тонкий психологический рисунок, органика человеческих отношений, сиюминутность переживаний героев.

В ремарках второй пьесы – «Черепаха Маня» – автор неоднократно, и всерьез, и не без иронии сетует, что никак не получается обойтись хорошим литературным языком, герои то и дело переходят на резкие выражения – а что поделаешь? В почерке драматурга есть своего рода мрачный импрессионизм и безбоязненное чутье, заставляющее сохранять ту «правду жизни», которая необходима для создания правды художественной, для выражения именно того драматизма, который чувствует автор.

---

СЛАВА. Я не могу говорить, когда меня не слышат.

ИРА. Слышу. Говори.

СЛАВА. Я не помню! Вылетело!

ИРА. Поймай! Вспомни!

СЛАВА. Отвали, а?

ИРА. Негодяй. Всё. Я пошла посуду мыть.

СЛАВА. Погоди, погоди…

ИРА идёт на кухню, рыдает. Моет посуду. СЛАВА прибежал следом. ИРА отталкивает его.

ИРА. Не прикасайся ко мне!

СЛАВА. Послушай…

ИРА. Уйди к чёрту, сказала!

СЛАВА. Постой…

ИРА. Уйди!

ИРА выключила воду, наклонилась над раковиной, рыдает.

(Тихо). Я всё поняла. Не дура. Уходи. Уходи и не мучайся. Ничего, выживу. Уходи. Я больше не буду кричать, скандалить, вопить гадости и глупости. Уходи. Иди, найди себе бабу, делай с ней детей…

СЛАВА. Да при чём тут баба, не баба?!

ИРА. Я говорю: уходи. Не держу больше. Только не выйдет у тебя ничего. Не выйдет! Когда вот так вот, преднамеренно: «Я пошёл детей делать, выполнять свою миссию на земле!» – так ничего не получится. Не получится! Ведь ты даже и в мыслях не держишь, а что будет со мной? Я как букашка, которую с одежды стряхнули, да? Кыш, прочь! И забыли. Никого нет, только ты один! Господи, какой эгоизм! Много должно было пройти лет, чтобы я всё поняла про тебя, много, ой, много…

Молчание.

СЛАВА. Не поняла ты ничего. Не поняла опять…

ИРА. Поняла… Ой, поняла…

СЛАВА. Я тебя жалею, я тебя люблю…

ИРА. Спасибо. Спасибо. Только не ври. Нет – не лги, как ты восклицаешь.

СЛАВА. Жалею и люблю, но не могу жить с тобой, понимаешь? Ведь я же сам себя убиваю, живя с тобой!

ИРА. Убиваешь?! Убиваешь?!

СЛАВА. Убиваю. Убиваю. Я стану старый, я тебя ненавидеть буду! Потому что всё время буду думать: она виновата во всём, она виновата в том, что я главное дело в жизни своей не сделал! А я – жалел её, не желал с нею расстаться, чтобы не сделать её плохо, чтобы быть вместе и вот – дождался! Принёс и ей горе, и себе… Да, да, да!

ИРА. Правильно. Лучше – расстаться. Жалеть меня – не надо. Не надо! Не надо! Где моя посуда?! (Снова моет посуду, плачет).

СЛАВА стоит молча. Идёт в комнату, собирает вещи.

СЛАВА. Ничего не поняла. Не хочет понять. Не может. (Кидает в чемодан всё подряд).

ИРА. Дура. Дура. Дура. Зачем я сделала это? Стыдно, как мне стыдно! Пришла к нему, упала в ноги, влюбилась, дура! (Гремит чашками). Успокаивала себя, что он полюбит меня, что я согрею его заботой, любовью и лаской, и он полюбит! Ведь меня нельзя не полюбить, ведь я несчастная! Ведь он же прекрасно знал как Санёк, мой первый муж, бил меня ногами в живот, бил каждый день, алкоголик проклятый! Я теперь ничего не могу сделать! Я прописалась в больницах! Я хожу туда каждый день! Со мной уже все там здороваются! Не будет у меня детей, сказали мне, не будет и не надейся, сказали, ну?! Что я могу сделать?! А он из жалости, оказывается, на мне женился, оказывается, поблагородствовать захотелось! Он ведь всё делает, чтоб красивше было, чтоб ему в позе красивше стоять! Стоит в позе, Вася Лановой, тварь такая!

СЛАВА (кричит). Я не Вася! Я не стою в позе! Я не Вася Лановой! Я любил и люблю тебя! Но больше так жить не могу! Не могу, сил нет!

ИРА. Да ясно, ясно! Пофилантропствовал и будя. Да я давно, давно, ещё лет пять назад заметила в глазах у тебя: как спать ложиться – ляжет и задумается, зевать начинает! Я сразу тогда поняла, сразу: ненавидит меня!!!

СЛАВА. Ложь! Ложь! Ложь!!!!

ИРА. Правда!

СЛАВА. Пошла к чёрту!

ИРА. У чёрта своих до чёрта, а ты сорок четвёртый!

СЛАВА. Дура! Дура!

ИРА. Ты умный! Острый на язык – поцелуй мою задницу!

СЛАВА. Хватит, идиотка, опять начинаешь?!

ИРА. Ненавижу тебя, мерзавец! Убирайся отсюда немедленно! Иди к своим блядям!

МАНЯ покраснела.

Иди делай детей, гуляй, играй, трепещи, носись, трахайся, говнюк, мерзавец, пакостник, котяра, иди, иди, я вот сдохну, повешусь тут вот – хуже тебе сделаю! В записке предсмертной напишу: ты, ты, ты меня убил! Письма разошлю в газеты, журналы, в горсовет, в милицию напишу, кто меня заставил в петлю лезть! Во всех письмах напишу: ты, ты, ты, ты, ты меня заставил!!!!

МАНЯ затихла. Я – тоже. Ой, ну их к лешему. Не могу остановить. Они разошлись, не слушаются меня. Ну, что мне делать? Ладно, я пишу тут слово «Конец», а дальше – пусть они без меня. Правда, честное слово, я не управляю ими, не могу больше: они ругаются, как сапожники, а это так некрасиво и абсолютно против моих намерений, взглядов и принципов. Всё. До свидания:

конец.

СЛАВА (вбежал на кухню, шарахнул тарелкой об пол). Молчать! Молчать! Хватит!!!

ИРА. Молчать – ты! Хватит – ты! (Шарахнула тарелкой об пол.)

СЛАВА. Это ты – эгоистка! Это ты думаешь только о себе! (Бабах тарелку.)

ИРА. Нет, ты, ты, ты!!! (Бабах тарелку.) Но черепаху я тебе не отдам! Так и знай!

СЛАВА. Отдашь! (Бабах!)

ИРА. Не отдам! (Бабах!)

СЛАВА. ……………………………………….

ИРА. …………………………………………

СЛАВА. …………………………………………..

ИРА. ……………………………………..

СЛАВА. ………………………………………….

ИРА. ……………………………………………..

СЛАВА. …………………………………………………..

И ещё долго, рыча и плюясь, они бьют тарелки. Целую гору набили.

ИРА побежала в комнату, встала на карачки, шепчет МАНЕ.

ИРА. Маня, Маня, ешь, ешь, не обращай внимания, ешь! У меня будешь жить, он неизвестно ещё куда пойдёт, неизвестно с какими тварями будет спать, ещё на тебя какая-нибудь зараза от этих тварей перепрыгнет! Ешь, Манечка, никуда, никуда тебя не пущу, не пущу тебя, не пущу! У меня будешь жить, никуда не пойдёшь, ешь, Манечка, ешь, моя миленькая, моя славненькая, ешь, ешь, говнюк такой, тьфу, тьфу, тьфу!!!!

СЛАВА (вбегает в комнату). Нет, он у меня будет жить!

ИРА (встала, руки в боки). Нет, у меня!

СЛАВА. У меня!

ИРА. Ёкарный бабай, у меня!

СЛАВА. Ёкарный бабай, у меня!!!!!

ИРА. Фу, как жарко… Фу, как жарко… (Ходит по комнате.) Нет, я сказала тебе: у меня!!!!

СЛАВА. Жарко… Душно как… У меня, у меня!!!

ИРА. У меня!!!

СЛАВА. Отдай его! У меня!!! Фу, жарища…

Снимают с себя одежду, носятся по комнате почти голые, отнимают друг у друга черепаху, орут что-то.

МАНЯ втянула голову, спрятала руки-ноги, испуганно таращит из-под панциря глаза: «Мама, куда я попала?!» …

Бегали, бегали. Сели. Черепаху на место положили.

Молчат.

ИРА. Это просто какой-то кошмар. Они сдурели там, по-моему. Совсем сдурели. Ни черта не соображают. Не Африка, поди. Устроили Африку. Можно подумать, что на улице сорок градусов мороза. Отключи батарею, мне жарко, сил нету…

СЛАВА. Если я открою батарею, то есть, крантик, если отвинчу его, то побежит вода на пол, как в тот раз, опять зальём соседей. Ты ведь прекрасно знаешь. Я его и так краской замазал, чтобы он не побежал…

ИРА. Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты сделал эту долбаную-предолбаную батарею! Чтоб слесаря вызвал, если сам не можешь! Не может!

СЛАВА. Вот теперь ты и вызовешь.

ИРА. Но ведь ты мужик в доме.

СЛАВА. Это теперь не мой дом.

ИРА. А чей?

СЛАВА. Я дарю тебе квартиру.

ИРА. Спасибо.

СЛАВА. Пожалуйста.

ИРА. Не нужна мне твоя квартира. Мне половину хватит. Живи там, я не буду тебя касаться.

СЛАВА. Ещё бы ты меня после всего этого касалась.

ИРА. Я не в прямом, а в переносном смысле – касаться.

СЛАВА. Во всех смыслах. Нет.

ИРА. Нет, я имела в виду…

СЛАВА. Я понял, что ты имела в виду.

ИРА. Нет, ты не понял. Я хотела сказать, что мне наплевать на тебя, будем жить, как в коммуналке. Шкаф вот сюда так поставим, что хочешь тогда – то и делай.

СЛАВА. Я не могу жить с тобой. Я знаю твой характер. Знаю, что потом начнётся. Не могу жить с тобой, понимаешь?

ИРА. А с кем ты можешь жить?

СЛАВА. С кем хочу.

ИРА. На вокзале будешь жить?

СЛАВА. Не на вокзале.

ИРА. А где? Кому ты ещё нужен? Кто тебя примет?

СЛАВА. Не беспокойся. Придумаю.

Пауза.

Ира! Ира! Я к тебе очень хорошо отношусь, я терплю твои выходки, но так больше жить нельзя! Зреет во мне ненависть! Понимаешь?! Натуральная, пошлая ненависть к тебе!!!

ИРА. Во мне тоже! Зреет ненависть! Лютая. Лютейшая!!! Наилютейшая, просто до одури, ненависть, ненависть, ненависть!!! Хотя ещё недавно я тебя любила, любила, любила!!!

СЛАВА. Неправда.

ИРА. Неправда?

СЛАВА. Конечно, неправда.

ИРА. Я не любила тебя? Я не любила? Я не любила тебя? Нет?

СЛАВА. Нет. Так не любят.

ИРА. Я не любила тебя, правильно. Ты думаешь, что я пристроилась к тебе просто-напросто, деваться мне некуда было, да? Под бок к тебе, под тёпленький? Да? Да? Просто так? Да? (Молчит). А когда ты болел? Ты триста раз на моей памяти болел! Три тысячи раз! Ты всё время болеешь, болеешь, болеешь, гнилой насквозь! Только форточка, только сквознячок малюсенький какой-нибудь – и ты уже пластом, ты уже завалился, я уже тащу тебе лекарства, я уже тащу тебе чай в кровать, в постель, в постель малину, я всё ему! Да меня во всех аптеках вокруг знают уже все продавщицы! Я им всю плешь проела из-за твоих лекарств, на коленях перед ними сто тысяч раз стояла, подарки им таскала, только чтоб достать тебе твои вонючие лекарства! Ну?!