Степан Бунaкoв - Рейды в стан врага

• Название: Рейды в стан врага
• Автор: Степан Бунaкoв
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

К исходу дня бригада совместно с частями двух стрелковых дивизий овладела Салми. Захваченный в

плен финский солдат показал, что в этом бою их батальон потерял 200 человек.

На очереди была Питкяранта. Обходя по болотам левый фланг приладожской группировки противника, бригада одновременно готовилась к решительному бою за этот населенный пункт. Силы наши, конечно, убывали, а темп наступления снижать было никак нельзя. Для наращивания усилий командарм, как нам стало известно из информации штаба 4-го стрелкового корпуса, ввел в дело 127-й легкий стрелковый корпус и нацелил его на Питкяранту. 11 июля этот населенный пункт наши войска очистили от противника.

В конце июля я объезжал части бригады, проверяя их укомплектованность. Когда я находился в третьем батальоне, меня вызвал к телефону подполковник Блак.

- Получено срочное распоряжение, - сказал он. - Жду вас.

Я не стал медлить и, закончив дела в батальоне, отправился на КП бригады. Она была выведена из боев и в это время находилась в резерве корпуса.

Подполковник Блак протянул телеграмму.

- Читайте, - сказал он.

В боевом распоряжении, подписанном генералом Крутиковым, говорилось, что 70я морская стрелковая бригада передается в состав 32-й армии и должна совершить марш от Питкяранты до Суоярви. Предстояло преодолеть 250 километров. Для ускорения перемещения войск выделялся армейский автотранспорт. Артиллерия на конной тяге должна была следовать своим ходом. Аналогичную задачу получили 3я и 69я морские стрелковые бригады.

В этом не было ничего необычного: производилась перегруппировка войск. Дело в том, что севернее Питкяранты противнику удалось на подготовленных рубежах сосредоточить значительное количество сил. Попытка 4-го корпуса атаковать вражеские позиции с ходу успехом не увенчалась. Усилия армии были смещены на северо-восток, к левой разграничительной линии с 32-й армией.

Продолжая активные боевые действия на смежном с 32-й армией фланге, войска 7-й армии с 11 по 20 июля, продвигаясь в исключительно тяжелых условиях лесисто-болотистой местности, освободили от врага ряд населенных пунктов. В их числе Суоярви, Сувилахти, Луисвара, Ягаярви и некоторые другие,

Спустя сутки 70я погрузилась в машины и двинулась в путь

Мы с Суровым по указанию соответствующих начальников должны были спешно прибыть в район Орусъярви, где находился командный пункт 7-й армии. Мне предстояло решить ряд вопросов, возникших в связи с уходом бригады из состава 7-й армии, а Сурова приглашали в политотдел объединения.

Прошло около трех месяцев с тех пор, как я последний раз был в штабе армии. Теперь предстояла новая встреча с боевыми друзьями, и я с нетерпением ждал ее.

Орусъярви находился в 20 километрах северо-восточнее Салми. Туда мы отправились машиной. Лунев, довольный тем, что повидается в штабе со своими дружками, буквально летел по пыльной дороге.

Несколько отделов штаба армии размещалось в поселковой школе. Там же находился и оперативный. Я поднялся по широкой лестнице мимо оперативного дежурного и тут же в коридоре встретил полковника Кутнякова.

- Здравствуйте, Степан Яковлевич, - приветствовал он, - рад видеть вас целым и невредимым. О семидесятой бригаде тут у нас легенды ходят. Прошу ко мне, расскажите подробнее.

Полковник Кутняков занимал бывшую преподавательскую. На уцелевшем письменном столе была развернута карта с нанесенной обстановкой. Я обстоятельно доложил о состоянии бригады, по его просьбе рассказал о боевых действиях на плацдарме и, в свою очередь, спросил о районе, куда нам предстояло перебазироваться.

Иван Захарович склонился над картой, глазами отыскал нужный пункт, а потом взял из медной гильзы аккуратно заточенный карандаш.

- На направлении Суоярви - Лонгонвара идут упорные бои, - сказал он. Две дивизии, 176я и 289я, достигли Государственной границы СССР с Финляндией. Здесь они встретили укрепленную полосу противника, оборудованную еще до 1939 года. Использовав стабилизацию фронта на Карельском перешейке и на левом фланге нашей 7-й армии, неприятель подвел свои резервы к излому линии госграницы, вот сюда, - карандаш Ивана Захаровича ткнулся северо-западнее Куолисмы, - и ведет ожесточенные бои против наших двух дивизий. Вот, пожалуй, и все сведения, какими

мы располагаем в интересующем вас районе. Достаточно?

В коридоре послышался топот, смех. Дверь кабинета распахнулась.

- Разрешите войти, товарищ полковник? Вон он где! Наконец-то обозначился' - Майор Науменко долго тряс мою руку, похлопывал меня по плечам. - Оборвал ты с нами все связи, прикрылся секретностью. Ведь мы только из донесений узнали, что ты оказался на тулоксинском плацдарме. Ну, рассказывай!

- И подробнее, Степан, подробнее! - настаивал вошедший с Науменко Хохлин.

Я не заставил себя упрашивать. Минут через сорок сообщили, что освободился начальник штаба армии. Сожалея, что встреча с товарищами оказалась такой короткой, я вынужден был покинуть их. Не скрою, мне был приятен искренний интерес к делам нашей бригады.

Тепло принял меня и начальник штаба армии генерал Панфилович. Разговор с ним был коротким, но надолго запомнился мне.

- Жаль терять отличную бригаду, - сказал на прощание генерал, - но приказ есть приказ. Желаю новых боевых успехов!

Выйдя от Панфиловича, я остановился в нерешительности. В двух шагах отсюда, почти скрытый старыми ветвистыми тополями, стоял домик командующего армией генерал-лейтенанта Крутикова Я просто не мог пройти мимо и не попрощаться с этим уважаемым человеком. Для меня, да и не только для меня для всех офицеров армии, генерал Крутиков был образцом, достойным подражания. Но как явиться самому, без вызова? Удобно ли это? Ну ладно, будь что будет!

Я подошел к двери, одернул китель. От волнения запершило в горле. Дверь в кабинет была открыта, но там никого не оказалось. Вышел на крыльцо и, уже спускаясь по ступенькам, услышал знакомый голос:

- Ну как, навоевались?

Обернувшись, увидел Алексея Николаевича. Он направлялся к дому от узла связи армии. Выпалил, как на инспекторском смотре:

- Здравия желаю, товарищ генерал. Прибыл в штаб в связи с убытием бригады в тридцать вторую армию. А на ваш вопрос вынужден ответить отрицательно. Война ведь еще не закончилась.

- Что верно, то верно. Впереди еще много дел.

Командарм улыбнулся, взял меня под руку и пригласил в кабинет. Указав на стул возле стола, он сел на свое рабочее место.

- Вы первый участник десантной операции, которого я встретил. Расскажите мне все без прикрас.

Я впервые видел Алексея Николаевича в таком хорошем настроении. Обычно командарм был сдержан и не проявлял особенно своих чувств. Но сейчас для это го были веские причины - дела шли успешно.

Начал я издалека, с того момента, когда он в Алеховщине поставил нашей бригаде боевую задачу. Когда же я стал рассказывать о марше в Новую Ладогу, о подготовке и планировании операции вместе с моряками, о тренировках на десантных судах, Алексей Николаевич, не перебивая меня, вызвал майора Кивелева и попросил принести рабочую тетрадь.

Раскрыв тетрадь, командарм начал делать в ней пометки. Когда же я подошел в рассказе к моменту высадки бригады на берег и к боевым действиям на плацдарме, он остановил меня, задумчиво походил по кабинету, потом пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

- У каждого командира бывают такие мгновения, когда бой еще идет, а он каким-то десятым чувством даже в самый тяжелый момент понимает, что он уже выигран. Скажите, когда на плацдарме сложилась самая тяжелая ситуация и когда вы с комбригом почувствовали, что задача все же будет выполнена?

- Самыми трудными были, пожалуй, второй и третий дни, когда подошла третья бригада.

- Почему?

- Фашисты ожесточились до предела. Поняли, видимо, что если не уничтожат нас порознь, то все пропало. Да и шторм был им на руку. Подошедшая бригада из-за шторма двадцать четвертого июня не могла высадить больше одной роты. Основные силы сошли на берег на другой день. Хотя были моменты и потяжелее. Например, когда у Боевого знамени бригады осталось всего три автоматчика из резерва...

- Ну, а когда вы лично почувствовали, что бригада выполнит задачу?

- Если иметь в виду психологическую сторону дела, то в первый же день... В тот день мы отбили шестнадцать атак, но у людей был невиданный боевой подъем. Выбить десятников с железной и шоссейной дорог фашисты смогли бы только в одном случае: если бы

никого из них не осталось в живых. А на такой бой у противника не хватило ни сил, ни мужества.

Алексей Николаевич снова походил по кабинету, поглаживая коротко остриженные, изрядно поседевшие за последнее время русые волосы. Потом сел рядом и положил руку на спинку моего стула. Сказал:

- Рад, что не ошибся в выборе бригады. В армии их было несколько. Советую вам, Степан Яковлевич, - он впервые назвал меня так, - посмотреть еще раз всю боевую документацию и написать статью для журнала.