Владимир Чивилихин - Серебряные рельсы (сборник)

• Название: Серебряные рельсы (сборник)
• Автор: Владимир Чивилихин
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1972

Произведения лауреата премии Ленинского комсомола Владимира Чивилихина «Серебряные рельсы», «Над уровнем моря» и «Пестрый камень», собранные в этой книге, повествуют о сильных людях, идущих крутыми жизненными дорогами; подвергаются испытаниям их мужество, человечность, гражданское сознание. Остросюжетные, своеобразные по форме, овеянные романтикой открытий и побед повести знакомят с яркими характерами молодых наших современников, борцов за новую жизнь. Действенный, негромогласный патриотизм героев В.Чивилихина, их мысли и нравственные искания близки сегодняшней комсомолии, подрастающему поколению граждан нашего Отечества.

---

Дошли до пикета 1762. Утром перешли речку Воскресенку. Речка маленькая. Положили одну тонкую пихту и по ней перешли. С правого берега встретили Верхний Китат и на правом его берегу при устье избушку.

Верхний Китат в противоположность остальным притокам впадает в Казыр в одном уровне. Подобно Верхнему Китату, имеем еще притоки: Малую Кишту, Верхнюю Кишту, Прямой Казыр, Левый Казыр и Прорву. Все эти притоки первого порядка, жизнь которых идет параллельно реке Казыру».

…Но мостов потребуется меньше, думал Кошурников, только через левобережные притоки. Мелкие речушки надо будет в трубы взять. Лишь бы каменные наносы не забивали отверстий. Хотя с Тазарамы речки быстрые, в Казыр потащат галечник…

«Левый берег для трассирования лучше правого».

…Весной тут с техническими изысканиями пойдут. Записка моя поэтому будет представлять особый интерес. Люди тоже пойдут на плотах да пешком. Правда, в тайге тогда зверья полно будет, ягод. Но Казыр их тоже покрутит, крепкие тут есть орешки…

«…Бачуринская шивера – легкий порог, проходимый в любую воду на плотах и на лодках. Идти нужно под правым берегом, там прямой слив без камней».

…Геология этих мест, конечно, очень интересна. Молодые горы, сильные! Жалко все-таки, что нет с нами геолога. Но Громов как будто надежный человек – пришлет что надо…

«От речки Воскресенки до Верхнего Китата выходят обнажения коренных пород – граниты, гнейсограниты, серпентины, порфириты и базальты. Осадочных нет».

…Не буду писать о наших бедах. Строителям разве это интересно? А добра тут в горах, наверно! Громов намекал. В Щеках можно гидростанцию соорудить, сколько тут энергии пропадает дешевой! Потом электровозы пустить…

– Кидь, – сказал Кошурников утром. – С шести часов валит.

Медленно падали крупные и мокрые снежные хлопья. За белой пеленой не было видно даже ближайших пихт. Но все равно надо было идти. И чем быстрее, тем лучше. Нога уже вязла в снегу. Пошли не торопясь, медленно переставляя ноги.

Часа через два Кошурников приотстал, устало присел на колоду, критически осмотрел свои сапоги. У одного совсем развалился передок, и портянка вылезла наружу. Подошва другого сапога отстала, мокрый снег набивался под ступню. Кошурников отрезал ножом полу плаща, навил из брезента веревочек, обмотал сапоги. Потом встал, с усилием поднял ружье, пошел.

Утром они перераспределили груз. Кошурников взял себе ружье, посуду, пилу и соль. Мясо разрубили на две части.

– Тоже мне! – возмутился Алеша. – Это вы называете «поровну»? Этот кусочек мяса ребенок может тащить! Давайте хоть кастрюлю…

– Нет.

– А я не понесу такой легкий груз.

– Понесешь!

– Костя, давай тогда твой топор сюда.

Особенно был доволен Кошурников, что избавил Костю Стофато от пилы. Костя часто падал, и начальник экспедиции боялся, что парень порвет себя зубьями пилы.

Днем Кошурников обнаружил еще одну серьезную ошибку на карте 1909 года. По карте значился очень крутой косогор над Казыром. Здесь строителям пришлось бы рубить в скалах большую полку для полотна. Сейчас он стоял примерно в середине этого косогора, но никакого косогора не было, шла ровная широкая терраса.

– Ребята, смотрите-ка! – окликнул он молодых инженеров, доставая карту. – Видите, как на карте идут горизонтали?

– Ошибка, – сказал Алеша. – Халтурщики.

– Кто знает? Может, их тоже тут зима захватила, – возразил Кошурников, хотя и его злила небрежная работа безвестных топографов.

– На царя работали, – сказал Костя. – Зачем было стараться?

– Это спорное положение. – Кошурников свернул карту. – Как бы то ни было, а нам надо работать не так. Все-таки насколько необходимой была наша экспедиция, ребята! Чуете? Тут же надо отойти от Казыра, срезать по ровной площадке излучину. Больше двух километров трассы выгадаем.

– Жалко только, что и мы не можем отойти от берега, сэкономить два километра. – Это сказал Алеша, который весь промок. Он кашлял беспрерывно, не убирая с ресниц выступающих крупных слез.

– Да, ветровал там жуткий, – поддержал Кошурников. – А кидь-то не кончается, ребята. Двинулись?

Плохой это был день. На пути сплошь лежал бурелом. Иногда передвигались на высоте двух метров от земли, перелезая с одного поваленного ствола на другой. Все это обледенело и покрылось снегом. Преодоление таких завалов требовало огромного напряжения сил. Однако особенно много неприятностей доставила кухта. Снежные шапки повисли на ветках и осыпались при малейшем прикосновении. Кухта сыпалась и с «ворот», образованных поваленными стволами. К вечеру изыскатели промокли до нитки. По трассе продвинулись всего на десять километров, хотя на самом деле прошли около пятнадцати.

Когда разгорелся костер и Кошурников ушел за водой, Алеша вдруг схватил топор и начал сечь на мелкие кусочки свои запасные ботинки. Костя с испугом вцепился в него:

– Что ты! Что делаешь? Что с тобой?

– Чудак ты, Костя, – остановился Алеша и кивнул на реку. – У него же сапоги совсем развалились, вот мы сейчас гвоздики и достанем…

Пришел Кошурников, увидел гвоздики на разостланном плаще. Молча поставил кастрюлю в огонь. Закурил.

– Ребята, – голос Кошурникова дрогнул. – Ребята, вы знаете, какая самая сильная сила?

Алеша невозмутимо поворачивал перед костром полушубок, распялив его на рогатом сушиле – большом осиновом суку.

– Какая? – спросил Костя. – Какая сила, Михалыч?

Кошурников молча кивнул на гвоздики.

Костя понял. За время похода он понял многое. Кошурников с удовлетворением отмечал, что уже может тяжесть экспедиции разделить на три равные части. Тяжело вот только топить одному. Ребята как-то привыкли к этому, да и Кошурников тоже. Оставалось до конца их трудов несколько дней, и начальнику экспедиции не хотелось ломать установленного порядка. Но каким бы это было облегчением, если б кто-нибудь из молодых инженеров подменял его ночью у костра! Кошурников усилием воли гнал от себя эти мысли. Ему казалось, что, даже думая об этом, он проявляет слабость. Впрочем, ребята ведь никогда не узнают, что он думает. И в дневник Кошурников старался не пустить ни одного «жалкого» слова, и в разговоры.

Определенно это приносило свои плоды. Сдержаннее, проще стал Костя. Хотя до сих пор Кошурников до конца не был уверен в нем. Характер Стофато еще не устоялся, и от парня можно было ждать и внезапной вспышки, и резкого упадка духа, и – Кошурников был в этом уверен – безрассудно смелого поступка… Что это он порывается сказать?

– Михалыч, – начал неуверенно Костя. – Я не хотел говорить вам – думал, что мне показалось…

– Что? – насторожился Кошурников.

– Когда вы ушли террасу смотреть, я слышал гул в небе…

– Н-но?

– Вы, наверно, увлеклись, а Журавлев впереди кустами трещал. Гул прошел в стороне.

– Это почудилось тебе, Костя, – решительно сказал Кошурников. – В такую кидь ни один летчик не рискнет подняться.

– Слышал, – упрямо повторил Костя. – Алеша, ты не слышал?

– Ерунда это! – просипел Алеша. – С какой стати нас спасать?

– Не может этого быть! – еще решительнее сказал Кошурников, и вдруг ему припомнилось, что будто бы действительно слышал на террасе глухой шум. Он тогда не обратил на него внимания, думая, что это гудит на ветру стоящая на косогоре куртинка кедров. Но неужели их уже ищут? Бесполезно: долину Казыра забили мощные снежные тучи, и сейчас ему и ребятам вредно думать обо всем этом.

– Не может быть! – еще раз повторил Кошурников. – Послышалось…

Весь вечер шел снег, однако под кедром было сухо – мокрые хлопья сюда не долетали, оседая вверху на густых разлапистых ветках. От костра веяло живительным теплом, но Кошурникова не брал сон.

Неужели они не выйдут? Ведь осталось совсем немного.

Свою задачу экспедиция, можно сказать, выполнила. Изыскатели установили, что через Салаирский хребет можно бить тоннель, он не будет слишком длинным. Нетрудно будет строителям построить дорогу и в районе Щек. Главное же, трасса хорошо укладывалась по долине Казыра, левым берегом. Правый берег, как выяснила экспедиция, был выбран в Новосибирске ошибочно. Группа изучила реку, ее надпойменные террасы, установила наличие местных строительных материалов, определила условия работы транспорта, снабжения и связи, уточнила карту. Казырский вариант, таким образом, был изучен на год раньше, как того требовало военное время. Еще бы спуститься по Кизиру, что тек за хребтом Крыжина, да сделать северный обход Саян. Но для этого надо отсюда выйти во что бы то ни стало! Как это сделать? Силы уходят, продуктов почти нет, табаку пол-осьмушки. Днем оттягивают плечи раскисшие от сырости полушубки, морозными ночами они становятся заскорузлыми, каляными и почти не греют…

Он долго еще лежал с открытыми глазами, подрагивая от холода.