Сергей Хелемендик - Наводнение

• Название: Наводнение
• Автор: Сергей Хелемендик
• Издательство: Современник
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5-270-00182-9

Роман «Наводнение» – остросюжетное повествование, действие которого разворачивается в Эль-Параисо, маленьком латиноамериканском государстве. В этой стране живет главный герой романа – Луис Каррера, живет мирно и счастливо, пока вдруг его не начинают преследовать совершенно неизвестные ему люди. Луис поневоле вступает в борьбу с ними и с ужасом узнает, что они – профессиональные преступники, «кокаиновые гангстеры», по ошибке принявшие его за своего конкурента…

Герои произведения не согласны принять мир, в котором главной формой отношений между людьми является насилие. Они стоят на позициях действенного гуманизма, пытаются найти свой путь в этом мире.

---

«Суетиться могут позволить себе только женщины! Но и им это мешает!» – любил говорить покойный отец Роберто, на склоне лет выражавшийся исключительно афоризмами. Майор разделял эту мысль и не терпел суеты, которая вообще не свойственна гражданам Эль-Параисо, так как у них всегда много времени.

За окнами на смену коротким тропическим сумеркам пришел черный непроницаемый вечер. Майор выглянул из кабинета, прокричал приплясывающему от избытка счастья вокруг телевизора Рамону, чтобы тот приготовил кофе, и достал из специального деревянного ящичка огромную пахучую сигару «Золотой лев». Его пальцы привычно искали в столе отделанные перламутром щипцы, а глаза ритмично двигались слева направо, изучая и ощупывая каждое слово и каждую фразу бюллетеня. Когда чашка с кофе появилась на столе, Роберто решительно откусил головку сигары, сделал первый большой глоток кофе и закурил. В этот момент он, как настоящий житель Эль-Параисо, забыл обо всем на свете, наслаждаясь тонким сочетанием вкуса бразильского кофе и лучшего в мире табака.

* * *

Луиса разбудило шипение аппарата, которым граф измерял давление. За прошедшие сутки Хуан несколько раз навещал Луиса, выслушивал его сердце, измерял давление, и каждый раз на лице графа появлялось выражение страха. Давление и пульс целые сутки находились в критических пределах, и это ясно говорило графу, что его друг был на грани гибели. Будь Луис человеком хоть немного менее здоровым или более старым, его не спасло бы ничто. Доза препарата была убийственна, и это потрясло Хуана даже больше, чем название, которое сообщил ему майор по телефону. Граф не мог представить себе, как Луиса хватило на то, чтобы вести машину в полушоковом состоянии.

Луис открыл глаза, резко дернулся вперед, и его синие глаза широко раскрылись от боли. Граф улыбался.

– Ну как, Луиси? – По лицу Хуана никто и никогда не смог бы догадаться, что вопрос задан человеку больному.

Луис попробовал пошевелить руками, потом подвигал ногами и тихо прошептал:

– Ничего. Только все колет… Как будто везде маленькие иглы…

– Это скоро пройдет. Попробуй сесть! – Граф положил ладонь на затылок Луиса и слегка потянул на себя. Луис сел на кровати, морщась от боли. – Ничего, посиди немного. Я принесу твой завтрак.

– Какой завтрак! – Луис жалобно смотрел на графа глазами больного ребенка, которого хотят заставить есть манную кашу.

– Это очень легкий завтрак! – отозвался граф и направился к холодильнику. Он вернулся с высоким стаканом, наполненным жидкостью зеленовато-золотистых оттенков, в которой плавали кубики льда. Это был настой трав, который Хуан готовил в течение суток.

Луис сделал несколько глотков и бессильно упал на подушку.

– Не могу! – прошептал он.

– Допей! – настойчиво попросил граф, и Луис подчинился.

– Теперь бы кофе… – попросил Луис, но граф весело покачал головой:

– Ты, как всегда, торопишься, Луиси! Кофе завтра! Сейчас ты снова уснешь, а завтра будешь в норме. Только прошу тебя, Луиси, когда проснешься, делай все медленно, а если будет трудно или больно, позвони мне сразу. Впрочем, думаю, что утром я разбужу тебя сам.

– Спасибо, Хуан! – Глаза Луиса увлажнились. По мере того как после выпитого настоя трав по всему телу начала разливаться холодная и неудержимая истома, по мере того как отступала боль, Луис наполнялся благодарностью к своему целителю.

– Все уже прошло! Все самое тяжелое. Теперь спать! И больше ничего. Спать!.. Спать…

Луис снова спал. Хуан прикрыл его легким одеялом, включил кондиционер на максимальный холод и опустился в кресло. «Завтра Луис будет ходить!» – подумал он и заулыбался той открытой детской улыбкой, которая появляется на лицах добрых людей, когда их никто не видит. Граф улыбался так, потому что вдруг понял, что Луис сумел взобраться на высокую и для большинства людей недоступную ступень, когда человеческое тело может вынести невыносимое, а значит, на какое-то время быть выше смерти. По всем классическим нормам Луису нужно было бы лежать сейчас в реанимационном отделении, и, может быть, не одну неделю. А он садится почти сам и еще жалуется, что его что-то колет!

Счастливая улыбка скользила по лицу графа. В том, что Луис жив и, быть может, уже завтра будет ходить, была отчасти и его заслуга. Два года назад, когда состоялось их знакомство, Луис был мало похож на сегодняшнего Луиса. Подбородков у него было если не два, то, по крайней мере, полтора, а складок на животе – четыре. Еще – сутулая спина и вялые, сонные мышцы. Если бы это случилось с ним тогда… Тогда Луис, в лучшем случае, лежал бы в реанимации или там, где граф, будучи хирургом, все же избегал появляться, – в патологоанатомическом отделении. И ему пришлось бы вскрывать тело Луиса и составлять акт… Хуан усилием воли отогнал от себя эти мысли. Он принадлежал к редким людям, которые умеют управлять мыслями и чувствами так же легко, как остальные подчиняются им.

Граф взял Луиса за руку. Пульс стал реже и мощнее. «Все будет совсем в норме через два-три дня», – подумал он. Доктор Хуан Сантос Родригес был хорошим врачом, и пульс говорил ему больше, чем иному механику от медицины дают десятки клинических исследований.

Граф рывком поднялся с кресла и устремился к входной двери. Он никогда не ходил прогулочным шагом и непринужденно переходил на бег, если обстоятельства позволяли ему сделать это. То, что люди ходят медленно, по его мнению, было одним из худших предрассудков цивилизации. Поведение ребенка, который, увидев перед собой какую-то цель, бежит к ней так быстро, как позволяют его силы, граф считал образцом для людей любого возраста и пола. Любопытно, что никто и никогда не спрашивал Хуана, почему он так быстро ходит и бегает. Просто люди, с которыми его сталкивала жизнь, постепенно, сами того не замечая, начинали подражать ему и двигаться быстрее.

Когда граф вышел из дома, его взгляд упал на сиротливо приткнувшуюся у забора машину Луиса. Он открыл дверцу «сакапунты», и ему в нос ударил запах свиней. Посмотрев на часы и отметив, что до операции еще есть время, Хуан сел на горячее сиденье, повернул торчавший в замке зажигания ключ и поехал на станцию обслуживания. Там «сакапунта» была тщательно вымыта, снаружи и внутри, причем внутри машину вымыл сам граф, вполне обоснованно не полагаясь на аккуратность рабочих. Машину осмотрели и сменили масло. По дороге назад Хуан заехал в магазин и купил новые чехлы нарядного оранжевого цвета, и «сакапунта» стала похожа на огромную божью коровку.

До операции оставалось два часа. Обычно перед операцией граф отдыхал – расслабленно лежал в кресле в своем огромном кабинете в клинике и медленно пил кофе. Но болезнь Луиса расстроила обычный режим графа. Дома его ждала Люси, которой он должен был рассказать сказку. Люси спала днем не очень много, но сказки отца были неизменным ритуалом, без которого графиня не засыпала и вообще отказывалась ложиться.

– Папа, а почему Луиси столько спит? Сейчас же день! – Графиня выражала свое беспокойство о судьбе Луиса.

– Он немного заболел. Но завтра, я думаю, он выздоровеет, – ответил граф.

– И мы пойдем вместе плавать! – Люси запрыгала на месте, звонко похлопывая себя по загорелому животу. – И бегемота возьмем плавающего! – Картина морского купания вместе с Луисом и бегемотом отражалась в синих, как море Ринкон Иносенте, глазах графини.

– Да, конечно! – согласился Хуан.

Люси долго не засыпала. Казалось, беспокойство отца передается ей. Когда граф вышел из детской, до операции оставался час.

Хуан пребывал в необычном волнении. Он только сейчас окончательно осознал, что произошло невозможное! Здесь, в Эль-Параисо, в стране, где никто, никогда и никого не убивает, потому что здесь нет такой традиции – убивать людей, произошло покушение на Луиса, человека веселого, доброго, ничем не связанного с миром насилия. Покушение необъяснимое, странное до глупости.

Если пытаться убивать человека, то есть тысячи более эффективных и надежных ядов, тысячи других возможностей убить и скрыть следы преступления. Если же кто-то хотел что-то выпытать у Луиса, а похоже, что это именно так, то почему ему дали смертельную дозу? Мертвые ничего не рассказывают, а то, что Луис жив, не более чем случайность! И что может знать Луис такого, о чем нельзя было бы спросить у него просто и прямо?

Хуан снял трубку телефона, и ему ответил голос дежурной сестры. По настоянию графа телефонная связь с клиникой была прямой и не зависела от капризов городской телефонной сети. Хуан несколькими короткими фразами отменил операцию. После некоторого молчания голос сестры, запинаясь, осведомился, не случилось ли чего-нибудь плохого с Люси, на что граф ответил отрицательно и добавил, что, по его мнению, следует подождать еще день или два, так как утром больной ему не очень понравился.