Джек Керуак - Биг Сюр

• Название: Биг Сюр
• Автор: Джек Керуак
• Издательство: Cybersquatter
• Жанр: Контркультура
• Год: 2005

Внимание! На сайте Джек Керуак по-русски вы найдете самую последнюю версию перевода этого романа!

---

«Второе пришествие, тик так», думаю я с содроганием – «Св. Каролина у моря» движется все дальше – Я бы мог броситься и догнать ее, но она слишком далеко – Я понимаю, что если эта сумасшедшая решится, мне придется ужасно бежать и плыть, чтобы вытащить ее – Я приподнимаюсь и уже готов броситься за ней, но в этот момент она разворачивается и идет обратно…, «и если я втайне называю ее «эта сумасшедшая», интересно, как называет она меня?» – О черт, достала меня эта жизнь – Если бы у меня была воля, я бросился бы в эту надоедливую воду, но и это ничего не решает, я просто вижу долгую цепь трансформаций и планов, которые затвердевают там, чтобы мучить нас иными формами этих вечных жалких страданий – Думаю, дети это чувствуют – Она так грустна там, бредущая, как Офелия, босиком среди грохота.

В довершение всего теперь появляются и туристы, обитатели других домиков каньона, солнечный сезон, и они выбираются два-три раза в неделю, и что за скабрезный взгляд достается мне от пожилой леди, которая, очевидно, прослышала о «писателе», тайно приглашенном в домик мистера Монсанто, и вместо этого притащившем с собой компании с бутылками, а сегодня вот худшую из шлюх – (Потому что ранее тем утром Дейв с Романой действительно занимались любовью на песке среди бела дня в поле зрения не только тех, кто был в это время на пляже, но и обитателей того нового домика на высоком уступе утеса) (правда с моста их не было видно из-за скалы) – Так что это не новость, что в хижине мистера Монсанто гулянка, причем в его отсутствие – Эту пожилую даму сопровождают куча детей – И когда Билли возвращается из дальнего конца пляжа и вместе со мной отправляется по тропинке обратно (я выгляжу как идиот с длинной, не меньше фута, трубкой мага в зубах, которую пытаюсь раскурить, спрятав от ветра), леди внимательно разглядывает ее вблизи, но Билли только чуть улыбается, как маленькая девочка, и щебечет приветствие.

Я чувствую себя самым бесчестным и грязным негодяем на земле, волосы спутаны ветром в клочья звериной шерсти и разъехались по всему лицу слабоумного, похмелье вызвало во мне паранойю со всеми ее мельчайшими подробностями.

Уже вернувшись в хижину, не могу наколоть дров из-за боязни отрубить себе руку, не могу спать, не могу сидеть, все бегаю пить к ручью, пока, наконец, не отправляюсь туда в тысячный раз, заставляя взволноваться Дейва Вейна, который вернулся с новой порцией вина – Мы сидим там, отхлебывая каждый из своей бутылки, в своем параноидальном состоянии я начинаю волноваться, почему я должен пить из одной бутылки, а он из другой – Но он весел: «Пойду сейчас порыбачу на берег и наловлю кучу рыбы, выйдет отличный ужин; Романа, ты приготовь салат и все, что там выдумаешь; а вас мы оставим одних», сообщает он мрачным нам с Билли, думая, что мешает нам, «и скажи, почему бы нам не съездить в Непент и не развеять нашу грусть и не полюбоваться лунным светом на террасе с «Манхэттеном» в руках или не повидать Генри Миллера?» – «Нет!», почти кричу я, «то есть я так измучен, что не хочу ничего делать и никого видеть» – (и все-таки уже ощущаю вину по отношению к Генри Миллеру, ведь неделю назад мы с ним договорились о встрече, но вместо того, чтобы в семь появиться в доме его друга в Санта-Крузе, в десять мы пьяные звоним по межгороду, и бедный Генри отвечает: «Извини, что не приеду на встречу с тобой, Джек, но я уже немолодой человек, и в десять мне уже надо бы быть в постели, а тебе не следовало бы делать это раньше полуночи») (по телефону его голос такой же, как на записях, носовой, бруклинский, голос хорошего парня, и он немого разочарован, поскольку втянут в написание предисловия к одной из моих книг) (хотя внезапно в своей полной раскаянья паранойе я понимаю: «О черт, он просто втянут в представление, как все те парни, которые пишут предисловия, так что сам текст даже не нужно сначала читать) (пример того, каким психопатически-подозрительным и сумасшедшим я становился).

Наедине с Билли еще хуже – «Не знаю, что делать теперь», говорит она, сидя у камина, как древняя салемская домохозяйка («Или салемская ведьма?», злобно кошусь я) – «Я могла бы отдать Эллиота на воспитание в частный дом или в приют для сирот и просто уйти в монастырь, их полно вокруг – или убить и себя и его» – «Не говори так» – «А как еще говорить, когда нет выхода» – «Я плохо с тобой обращаюсь и никогда не стану хорошим» – «Я теперь понимаю, ты хочешь быть отшельником, говоришь это, но не особенно-то стараешься, как я заметила, и ты просто устал от жизни и хочешь спать, у меня примерно то же состояние, только мне надо об Эллиоте заботиться… я могу лишить нас обоих жизни и решить эту проблему» – «Ты, это гадкие слова» – «В первую ночь нашей любви ты сказал мне, что я самая интересная, что тебе никто прежде так не нравился, а потом все пил и пил, теперь я понимаю, все, что о тебе говорили, правда, и о таких как ты: о я понимаю, ты писатель и слишком много выстрадал, но иногда ты поистине жалок… но и с этим, я знаю, ты ничего не можешь поделать, и на самом деле, я понимаю, ты не жалок, а ужасно искалечен, как ты объяснял мне, причины… но ты все время скулишь о том, как тебе плохо, на самом деле ты почти не думаешь о других, и Я ЗНАЮ, ничего с этим поделать не можешь, это интересная болезнь, свойственная многим из нас, только у некоторых это хорошо запрятано… а то, что ты говорил в ту ночь и даже сейчас о том, что я «Св. Каролина в море», почему ты не следуешь тому, о чем твоя душа знает, что это ДОБРО и самое лучшее и истинное, ты так легко падаешь духом… и потом, я думаю, на самом деле ты не хочешь меня, а хочешь домой и провести остаток своих дней, может быть, с Луизой, твоей подружкой» – «Нет, я и с ней не могу. У меня что-то заклинило внутри, как запор, я лишен эмоций, как ты сказала, эмоций, как будто это великая тайна, о которой все только и говорят: «О, как прекрасна жизнь, как чудесна, Бог сотворил это и Бог сотворил то», откуда ты знаешь, что Он не ненавидит то, что сотворил: Он может пьян был и не видел, что делает, хотя, конечно, это неправда» – «Может, Бог умер» – «Нет, Бог не мог умереть, ведь Он не был рожден» – «Вот есть же у тебя все эти философии и сутры, о которых ты рассказывал» – «Но неужели ты не видишь, что все они превратились в пустые слова, я понимаю, что, как ребенок, играл в слова, слова, слова посреди большой серьезной трагедии, оглянись» – «Черт, да ты мог попытаться!».

Но что еще невыразимо хуже, так это то, что чем больше она советует мне и обсуждает проблему, тем хуже и запутанней та становится, как если бы она не понимала, что творит, как подсознательная ведьма, чем больше она пытается мне помочь, тем сильнее я дрожу, почти уже осознавая, что у нее есть цель и она заколдовывает меня, но формально все это можно расценивать как «помощь».… – Она должно быть какой-то мой химический двойник, и я не могу ни минуты ее выносить, я измучен чувством вины из-за того, что это очевидно: она хороший человек, привлекательный благодаря своему тихому печальному мелодичному голосу и явному плутовству; однако, никакие рациональные доводы не работают – Все, что я чувствую, это невидимые удары, наносимые ею – Она мучает меня! – В какие-то моменты нашего разговора я становлюсь поистине «плохим актером», подпрыгивая с дергающейся головой, вот таким она меня делает – «В чем дело?», нежно спрашивает она – Это доводит меня почти до крика, а я в жизни ни на кого не кричал – Первый раз в жизни я не уверен, что смогу собраться в кучу, независимо от того, что происходит, и быть внутренне спокойным и даже снисходительно улыбаться на безумие женской истерики – Я сам вдруг оказался в таком же безумии – И что собственно произошло? Из-за чего все это? – «Ты нарочно меня с ума сводишь?», проговариваюсь я в конце концов – Но она, конечно же, отпирается, дескать, я говорю, не подумав, и ведь очевидного намерения нет, мы весело проводим уикенд на природе с друзьями.

«Тогда со МНОЙ что-то не в порядке!», ору я – «Это видно, но почему бы тебе не постараться упокоиться и, например, не заняться со мной любовью, я тебя весь день умоляю, а ты все поешь и отворачиваешься, словно от уродливой старой летучей мыши» – Она подходит и нежно и мягко предлагает мне себя, но я только неотрывно смотрю на свои дрожащие запястья – Это в самом деле жутко – Невозможно объяснить – Кроме того, к Билли постоянно подходит мальчишка, когда она встает рядом со мной на колени или пытается пригладить мои волосы и позаботиться обо мне, он все повторяет жалостным голосом: «Не делай так Билли не делай так Билли не делай так Билли», пока она в конце концов не прекращает нежно и заботливо отвечать на все его торжественные вопросы и не взрывается: «Заткнись! Эллиот заткнись! Мне ОПЯТЬ придется тебя бить!», и я стону: «Нет!», но Эллиот кричит еще громче: «Не делай так Билли не делай так Билли не делай так Билли», и она вытаскивает его на крыльцо и начинает истерично колотить, а я готов броситься к полотенцу и удавиться, это ужасно.