Линкольн Чайлд - Меч карающий

• Название: Меч карающий
• Автор: Линкольн Чайлд
• Жанр: Прочие приключения

---

ЕД. ИЗМ.: ПГ

ТЕСТ: СР. КОНЦ. ГЕМ.

РЕЗУЛЬТАТ: НОРМА, 30.1

ЕД. ИЗМ.: ПРОЦЕНТ

ТЕСТ: РАСПРЕД. ЭРИТР.

РЕЗУЛЬТАТ: НОРМА, 14.7

ЕД. ИЗМ.: ПРОЦЕНТ

ТЕСТ: СР. ОБ. ТРОМБ.

РЕЗУЛЬТАТ: НОРМА, 8.1

ЕД. ИЗМ.: ФЛ

ТЕСТ: ТРОМБОЦИТЫ

РЕЗУЛЬТАТ: ОТКЛОНЕНИЕ ОТ НОРМЫ, 75

ЕД. ИЗМ.: ТЫС/ММ3

ОСОБЕННОСТИ

ПОЛИМОРФЫ 900 ММ3

ЛИМФОЦИТЫ 600 ММ3

МОНОЦИТЫ 10 ММ3

ЭОЗИНОФИЛ 0.30 ММ3

БАЗОФИЛЫ 0.30 ММ3

– У всех – отклонение от нормы, но у всех по-разному. Единственное, что у них общего – мало лейкоцитов. Взгляните сюда – две с половиной тысячи клеток на кубический миллиметр! Норма – от пяти до десяти тысяч. А лимфоциты, моноциты, базофилы – всё снижено. Господи!

Малин опустил листы и, горько вздохнув, прошёлся по комнате.

– У меня оставался последний шанс остановить Найдельмана. Если бы это была очевидная вспышка заболеваний, или среди заболевших была хоть какая-то общность, может быть, я сумел бы его убедить или подключить связи и ввести на острове карантин. Но среди болезней нет ничего общего – ни теперь, ни в прошлом.

Все помолчали.

– А как насчёт юридического пути? – спросила Бонтьер.

– Я поговорил с адвокатом. Он говорит, это прямое нарушение контракта. Чтобы остановить Найдельмана, я должен получить судебное предписание, – ответил Хатч и бросил взгляд на часы. – Но у нас нет недель. Они копают так быстро, что у нас лишь несколько часов.

– А разве нельзя арестовать их за вторжение на частную территорию?

– Де-юре, они не вторгаются. Контракт даёт Найдельману и «Талассе» право находиться на острове.

– Я могу понять, что ты встревожен, – произнёс профессор, – но сути не понимаю. Каким образом меч может быть опасен? Ну, кроме как напороться на лезвие, конечно?

Хатч посмотрел на него.

– Сложно объяснить. Когда только и делаешь, что ставишь диагнозы, иногда просыпается шестое чувство. Сейчас именно такой момент. Я чувствую, я просто убеждён, что меч – носитель. Мы постоянно слышим о проклятии острова Рэгид. Быть может, меч и правда проклят или что-то вроде того, но только у этого есть физическое объяснение.

– А почему ты отбрасываешь идею, что он и в самом деле проклят?

Хатч, не веря своим ушам, посмотрел на него.

– Вы шутите, правда?

– Мы живём в странной вселенной, Малин.

– Но не настолько странной!

– Я говорю тебе, перестань думать о немыслимом. Попытайся найти общее.

Хатч подошёл к окну. На лужайке ветер обдирал листья с дуба, упали первые капли дождя. Всё больше посудин возвращалось обратно в порт; несколько лодок поменьше уже стоят на пандусах и ждут, когда их вытащат из воды. Сколько хватало глаз, залив покрывали белые клочья пены. Прилив сменился отливом, и волнение на море нарастало.

Малин, вздохнув, отвернулся от окна.

– Не вижу связи. Что общего может быть, скажем, между стрептококковой пневмонией и кандидамикозом?

Профессор поджал губы.

– Помню, похожий комментарий встретился мне в тысяча девятьсот восемьдесят первом или восемьдесят втором. Его сделал эпидемиолог из Национального института здравоохранения.

– И что же?

– Он задавался вопросом, чего общего между саркомой Капоши и пневмоцистной пневмонией.

Хатч резко повернулся к нему.

– Не надо, а? Это же не может быть ВИЧ! – выпалил он. И затем, прежде чем профессор придумал очередную ехидную реплику, Хатч сообразил, что тот имеет в виду. – ВИЧ убивает, истощая иммунную систему, – продолжил Малин. – Позволяя любой из подвернувшихся болезней взять верх.

– Именно. Тебе нужно отделить зловредный шум, так сказать, и посмотреть, что осталось.

– Значит, мы ищем нечто, что разрушает иммунную систему.

– Понятия не имею, почему на острове заболело столько народу, – сказала Бонтьер. – Из моей группы никто не заболел.

Хатч уставился на неё.

– Никто?

Бонтьер покачала головой.

– Ну, вот видишь? – улыбнувшись, сказал профессор Хорн и постучал тростью по полу. – Ты хотел найти что-то общее. Теперь у тебя появились некоторые исходные данные.

Он поднялся и протянул Бонтьер руку.

– Было очень мило познакомиться с вами, mademoiselle. Мне бы очень хотелось остаться подольше. Но – увы! – надвигается шторм, и мне пора домой. Шерри, тапочки, собака, камин.

Как только профессор потянулся к пальто, по крыльцу прогрохотали торопливые шаги. Дверь распахнулась, и в дом ворвался порыв ветра. На пороге стоял Донни Труитт в распахнутом плаще. По его лицу ручьём стекала вода.

Молния надвое разорвала небо, и по заливу прокатился мощный раскат грома.

– Донни? – спросил Хатч.

Труитт обеими руками распахнул на груди насквозь промокшую рубашку. Хатч услышал за спиной резкий выдох профессора.

– Grande merde du noir, – прошептала Бонтьер.

Подмышки Труитта были усыпаны огромными пятнами мокнущей лезии. Вода стекала по ним, становясь зеленовато-розовой. Глаза опухли, под ними набрякли иссиня-чёрные мешки. Очередная вспышка молнии – и, когда гром начал стихать, Труитт испустил крик. Он нетвёрдо шагнул вперёд, сдирая с головы зюйдвестку.

На какой-то миг все трое стояли, словно парализованные. Затем Хатч и Бонтьер взяли Донни под руки и подвели к дивану.

– Помоги мне, Мал, – задыхаясь, сказал Труитт, запуская в волосы обе пятерни. – Я в жизни никогда не болел.

– Я помогу, – ответил Хатч. – Но сначала ложись, и дай осмотреть твою грудь.

– К чёрту грудь, – выдохнул Донни. – Я говорю об этом!

И конвульсивно мотнул головой. Малин в ужасом увидел зажатые в обеих ладонях пряди толстых рыжих волос.

43

Клэй встал у поручней на корме одномоторного тральщика. Мегафон висел на рулевой рубке, промокший и бесполезный, испорченный дождём. Пастор и шестеро самых упорных протестующих временно укрылись с подветренной стороны огромного корабля «Талассы» – того самого, что они сначала пытались заблокировать.

Вуди Клэй промок до костей, но чувство поражения – горького, безвозвратного – проникало куда глубже, чем влага. Большое судно, «Цербер» оставалось необъяснимым образом брошенным. Либо это, либо экипаж на борту получил приказ не показываться: невзирая ни на гудки, ни на сирены и крики соратников, на палубе так и не появилось ни единой живой души. Быть может, это изначально было ошибкой, печально подумал пастор, – выбрать мишенью самый крупный корабль. Возможно, им стоило направиться к самому острову и заблокировать пирс. По крайней мере, это бы хоть что-то дало: часа два назад несколько баркасов, под завязку забитые пассажирами, на большой скорости направились от протестной флотилии в направлении Стормхавэна.

Пастор бросил взгляд на жалкие остатки своего флота. Когда сегодня утром они покидали гавань, его окрыляла сила духа, переполняла убеждённость, какую он чувствовал лишь в молодости – если не сильнее. Клэй был уверен, что на этот раз всё будет иначе и для города, и для него самого. Наконец, он сможет сделать хоть что-то, заставит этих добрых людей отбросить безразличие. Но сейчас, взирая на полдюжины вздымающихся на волнах мокрых лодок, ему не оставалось ничего, кроме как признать – протест, подобно всему, что ни пытаешься сделать в Стормхавэне, кажется, обернулся сокрушительным провалом.

Владелец «Ко-опа Лобстермана», Лемюэль Смит, выдвинул оградительные брусья и подвёл лодку к судёнышку пастора. Обе посудины тяжело поднимались и стучали друг о дружку, а дождь хлестал по морю. Клэй перегнулся через планшир. Волосы облепили угловатую голову, придавая и без того суровому лицу вид черепа.

– Пора возвращаться, пастор! – прокричал рыбак, крепко вцепившись в борт. – Шторм будет что надо. Может, когда он утихнет, мы сделаем ещё одну попытку.

– Но уже будет слишком поздно! – воскликнул Клэй, силясь перекричать дождь и ветер. – Ущерб будет нанесён.

– Мы показали, как ко всему этому относимся, – ответил Лемюэль.

– Лем, вопрос не в том, чтобы показать наше отношение, – сказал Клэй. – Я продрог и намок не хуже тебя. Но мы должны принести эту жертву. Мы должны их остановить!

Рыбак покачал головой.

– Мы не сможем остановить их в такую погоду, пастор. В любом случае, этот малыш северо-восточник может выполнить работу за нас, – сказал Смит. Он бросил в небо настороженный взгляд, внимательно осмотрел, а после прикинул расстояние до далёкого берега – призрачной голубой полоски, исчезающей под проливным дождём. – Я не могу позволить себе потерять лодку.

Клэй помолчал. Не могу позволить потерять лодку. Это – основа основ. Они просто не могут понять, что есть кое-что поважнее лодок или денег. И, может быть, никогда не смогут понять. Пастор почувствовал странное ощущение в уголках глаз и смутно догадался, что плачет. Неважно – ещё пара слезинок в океан скорби.