Ланьлинский насмешник - Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

• Название: Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
• Автор: Ланьлинский насмешник
• Жанр: Древневосточная литература

Самый загадочный и скандально знаменитый из великих романов средневекового Китая, был написан в XVII веке.

Имя автора не сохранилось, известен только псевдоним – Ланьлинский насмешник. Это первый китайский роман реалистического свойства, считавшийся настолько неприличным, что полная публикация его запрещена в Китае до сих пор.

В отличие от традиционных романов, где описывались мифологические или исторические события, «Цзинь, Пин, Мэй» рассказывается веселой жизни пройдохи-нувориша в окружении его четырех жен и многочисленных наложниц.

---

Жена Бэня послушалась Дайаня. На другой же день, пока Симэня не было дома, Дайань купил ей коробку подарков, которую она и пошла поднести Юэнян.

– Это еще от кого? – спросила Юэнян.

– Тетушка Бэнь прислала вам, матушка, семечек и сладостей, – объяснил Дайань.

– Откуда ж она денег достала? У нее же муж в отъезде. Выходит, я ее в расходы ввела? – удивилась хозяйка и, приняв подношения, велела положить в коробку пампушек и фруктов.

– Большое тебе спасибо, – сказала она жене Бэня. – Весьма тронута твоим вниманием.

Когда Симэнь после визитов вернулся домой, его уже поджидал настоятель монастыря Нефритового Владыки, отец У. Симэнь принял его в зале и угостил вином. После ухода настоятеля Симэнь снял с себя парадные одеяния и крикнул Дайаня.

– Бери коня и скачи к тетушке Вэнь, – распорядился он. – Скажи, батюшка, мол, хотел бы нанести визит госпоже Линь. Интересно, что она на это скажет.

– Не извольте волноваться, батюшка, – заверил его Дайань. – Дело в том, что я видался нынче с тетушкой Вэнь, когда она проезжала у ворот на своем осле. От нее я узнал, что четвертого, стало быть завтра, господин Ван выезжает в столицу поздравлять его превосходительство Лу Хуана, и госпожа Линь высказали желание, чтобы вы, батюшка, побывали у них шестого. Госпожа Линь будут вас ждать.

– Так она и сказала? – перебил его Симэнь.

– Конечно! Неужели я решился бы вам лгать, батюшка!

Симэнь направился в дальние покои. Только он вошел к Юэнян, как явился Лайань.

– Шурин У Старший прибыли, – объявил он.

Шурин, в чиновничьей шапке, с золотым поясом, проследовал в дальние покои.

– Трудно мне, У Каю, найти слова для выражения моей глубокой вам благодарности, зятюшка, за рекомендации и поддержку, – начал он, обращаясь к Симэню. – Сердечное вам спасибо за щедрые дары. Простите, что ввел вас, зятюшка, в расходы. И извините, пожалуйста, за мое вчерашнее отсутствие – заставил вас напрасно утруждать прибытием. Спешу земно поклониться вам, зятюшка, и еще раз прошу меня простить за столь поздний визит.

С этими словами шурин склонился в земном поклоне. Симэнь поспешно ответил ему полупоклоном.

– Поздравляю вас, шурин! – говорил он. – Не будем считаться! Так и должно быть между своими.

Когда шурин отвесил Симэню положенные поклоны, вошла Юэнян, чтобы приветствовать брата земными поклонами. На ней были отделанная перьями зимородка шапочка из белого гофрированного крепа с золотой полоской поперек, отороченный каланом ободок в виде спящего кролика, белая шелковая кофта с застежкою, поверх которой была одета расшитая золотом безрукавка цвета алоэ и расклешенная юбка из бледно-зеленого шелка с бахромою по подолу. В ушах фениксы-шпильки. На груди под воротничком висела золотая брошь, состоящая из зубочистки, прочищалки для ушей и кропила, а у вытканного цветами пурпурного плетеного пояса – расшитый золотом пурпурный мешочек для ароматов с восемью кистями и разноцветные ключики. На ней были белые шелковые туфельки на толстой подошве. По-праздничному разряженная, с развивающимся узорным поясом, она словно колышущаяся на ветру цветущая ветка подпорхнула к брату и четырежды грациозно склонилась перед ним.

– Довольно и двух поклонов, сестра, – проговорил У Старший, тотчас же отвечая ей полупоклоном. – И я, твой брат, и моя жена, твоя невестка, прямо-таки, забыв всякие приличия, все время надоедаем, беспокоим и тебя и твоего супруга. Стар я стал, сестра, и мне дорога твоя забота.

– Да когда ты у нас был, брат! – воскликнула Юэнян. – Посидел бы немножко.

– Ну что ты говоришь, сестра! – продолжал У. – Мало ли я вам с зятюшкой надоедаю?!

После взаимных церемоний Симэнь уговорил шурина остаться.

– Шурин, ты, наверно, нынче не собираешься больше наносить визиты? – спрашивал Симэнь. – Тогда раздевайся и давай посидим.

В хозяйкиных покоях оказались Мэн Юйлоу и Пань Цзиньлянь. Заслышав разговор, они тоже поторопились поклониться гостю. Они были в белых шелковых кофтах и бледно-зеленых с каймою юбках. На одной была расшитая золотом зеленая безрукавка, а на другой – пурпурная.[1478] Их высокие прически украшали сетки и стягивали отороченные каланом ободки в виде спящего кролика. У Юйлоу были серьги-кольца, а у Цзиньлянь – сапфировые подвески. У обеих виднелись изящные остроносые лотосы-ножки. Поклонившись шурину, они разошлись по своим покоям.

Симэнь усадил родственника в хозяйкиных покоя, пододвинул поближе жаровню и распорядился накрывать стол. Тут же появились весенние кушанья и фрукты, подали чашки с горячим рисом, огромные пампушки, сладости и суп с потрохами.

Поздравить шурина вышли горничные Сяоюй и Юйсяо. После супа и риса Юэнян поднесла брату позолоченную черепаховую чарку вина. Симэнь сел на место хозяина.

– И ты садись, сестра, – пригласил шурин.

– Я сейчас, – отозвалась Юэнян и удалилась во внутреннюю комнату.

Вскоре она подала к вину всевозможные фрукты и закуски. Были тут свежие бамбуковые ростки, серебристая рыба, крот, маринованная рыба, медуза, овощной салат, яблоки, богомолы, свежие апельсины, гранаты, водяные орехи, хуэйчжоуские груши и прочие деликатесы.

– Как у тебя со службой, шурин? Все уладил? – спросил во время пира Симэнь.

– Благодаря вашей поддержке, зятюшка, с нового года вступаю в должность, – отвечал шурин. – Начальство я в основном одарил. Правда, предстоит еще визит в налоговое управление военных поселений. И поскольку завтра день удачи, с утра думаю снять с управы печати, потом заеду домой, припасу подарки – и в управление. Там вручу документы, нанесу визиты гарнизонным и отдам распоряжения. Господин Дин, мой предшественник, все дела запустил, за что и был снят его превосходительством Хоу, военным губернатором. Меня на его пост и назначили. Надо будет все ревизские сказки поднять, всю перепись проверить. Велю гарнизонным навести полный порядок, чтобы не пропустили ни одной души. О результатах велю доложить. Тогда и осенний натуральный оброк и летний денежный налог куда легче будет собрать.

– И много ли земли занимают поселенцы? – поинтересовался Симэнь.

– Должен вам сказать, зятюшка, военные поселения были учреждены еще указом Государя Императора, основателя ныне царствующего дома.[1479] Поля эти избавляли от затрат на перевозки и служили источником пропитания солдат во время их обучения. Но впоследствии, когда министр Ван Аньши[1480] внедрил систему ссуд под посев, тогда-то и был введен летний налог. Сначала им облагались только военные поселенцы, а осенний оброк с них взимался более низкий, чем со всех остальных землепашцев. Сейчас, исключая пустыри, камышовые заросли и болота, в ведении управления военных поселений в Цзичжоу насчитывается до двадцати семи тысяч цинов[1481] земли. Осенний и летний налог с каждого цина составляет всего лишь один лян и восемь цяней серебра. Взимаемые налоги составляют, стало быть, не более пятидесяти тысяч лянов. Сумма эта, которую удается обычно собрать только к концу года, поступает в Дунпинское областное управление, а уже оттуда дается распоряжение о закупках провианта и фуража.

– Ну, а излишки-то от налогов перепадают? – опять спросил Симэнь.

– Отдельные незарегистрированные дворы, конечно, попадаются, – продолжал шурин, – но мужики ведь народ дошлый. Попробуй только взыщи построже – взвесь полновесной гирей или отмерь полной мерой, сразу молва поползет, такой ропот подымется …

– Ну, раз остаются излишки, значит, все в порядке, – заметил Симэнь. – Неужели так уж все сполна и сдавать! Лишь бы понемногу перепадало, а соберется – хватит на прожитье.

– Признаюсь, зятюшка, если править поселениями умеючи, сотню лянов в год заработать можно. Ну, а в конце года подарки подносят – каждый по достатку – кур, гусей, свиней, рис … Это уж не в счет. И за все это я должен благодарить вас, зятюшка.

– Раз ты обеспечен, шурин, и мне приятно. Значит, я что-то сделал.

Во время их разговора вошла Юэнян и села сбоку. Уже зажгли огни, а они все еще пировали. Когда шурин откланялся, Симэнь удалился на ночлег к Пань Цзиньлянь.

На другой день утром Симэнь отбыл в управу, чтобы снять печати и открыть присутствие. После положенной регистрации всех служащих управы началось разбирательство казенных дел.

Первым в тот день принесли пакет от Юнь Лишоу. Он приглашал Симэня и всех чиновников управы на пир по случаю вступления в должность.

На следующий день Юэнян поспешила на пир к госпоже Лань. Симэнь же, вырядившись в парадное облачение, прикрыв глаза пылезащитным флером, захватил с собою узел с подарками и верхом направился к дому покойного полководца Вана.

Его сопровождал Дайань и Циньтун. Ван Третий тем временем находился в отъезде. Симэнь вручил визитную карточку. Ее приняла тетушка Вэнь, пришедшая туда загодя, и тотчас же доложила госпоже Линь.

– Ступай пригласи господина во внутренние покои, – распорядилась хозяйка.