Владимир Гнеушев - Тайна Марухского ледника

• Название: Тайна Марухского ледника
• Автор: Владимир Гнеушев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Книга рассказывает о героической обороне Марухского перевала во время Великой Отечественной войны, доблести наших бойцов и командиров, не пустивших фашистов через Кавказский хребет. После выхода первого издания летом 1966 года на Марухский перевал поднялись сыны и дочери погибших здесь героев, оставшиеся в живых участники сражении на перевалах Кавказа. В память погибших был установлен обелиск и у подножия его замурована книга “Тайна Марухского ледника” и письмо комсомольцев Карачаево-Черкесии в будущее – молодежи 2017 года.

---

После этого каждый из молодых солдат старался при случае спросить его:

– На свадьбу хоть покличешь, а, товарищ сержант?

– Колы с тэбэ толк будэ, то и в женихи определю, – серьезно отвечал Зыков.– Тоди ты мэнэ кликать будэшь...

Словом, в любом положении он умел проявить юмор, но теряя при этом из виду дело – нелегкую солдатскую службу. Тяжело, что и этого прекрасного человека нет в живых...

Живет сейчас в Краснодарском крае Василий Федорович Короткой. Работает председателем рабкоопа совхоза имени Горького Кавказского района. А был он в 1942 году комиссаром 4-го батальона 155-й бригады и воевал на Санчарском перевале. Он хорошо помнит, как освобождали селение Псху: батальон его, которым командовал в те дни капитан Шестак, был придан группе войск Пияшева.

Вспоминает он и отправку бригады на перевалы Главного Кавказского хребта.

Снег шел ежедневно, но в начале октября посыпал особенно сильно. Немцы отошли за перевал, оставив там усиленную охрану. Батальон получил приказание передать свои позиции сводному полку и начать отход к Сухуми, откуда позже со всей бригадой был отправлен под Орджоникидзе. Но не так-то просто оказалось даже своп позиции сдать. Снег прервал всякое сообщение по единственной тропе, а бойцы были обессилены долгим голодом и холодами. У многих отморожены руки и ноги. Пришлось прибегнуть к помощи других подразделений...

Вероятно, именно об этом случае рассказал нам полковник Виктор Николаевич Давидич, бывший ответственный секретарь бюро ВЛКСМ 2-го сводного армейского стрелкового полка.

– В очень трудном положении во время больших снегопадов оказался один отряд наших войск. Зима застала его в горах, где он держал оборону без теплого обмундирования и достаточных запасов, без медикаментов. Появилось много обмороженных и больных. Тогда по приказу командующего 46-й армией из состава нашего полка был сформирован спасательный отряд в количестве ста человек, который повели по еле заметным тропам проводники – колхозники из Псху. Только благодаря их помощи мы вышли в указанный район и буквально на руках и носилках вынесли попавших в беду людей, доставили их в Псху...

Впрочем, быть может, Давидич рассказал и не о том отряде, о каком говорил Коротков. Ведь подобных случаев в горах было множество. Но Давидич рассказал нам но только об этом случае. Очень важным для нас явилось его свидетельство отступления наших частей Северо-Кавказского фронта через перевалы. Ведь до сих пор мы знали о нем лишь по косвенным рассказам.

– Девятого августа 1942 года, – говорит Виктор Николаевич, – наш 2-й отдельный стрелковый батальон 139-й отдельной стрелковой бригады, проведя ожесточенный бой в районе аэродрома у города Армавира, начал отход в направлении станицы Лабинской. Немцы уже обошли Армавир, и батальон, таким образом, остался у них в тылу. Отходить нам пришлось в тяжелых условиях. Связи с бригадой и корпусом не было. По дорогам двигались огромные колонны танков и автомашин фашистов. Комиссар батальона старший политрук Федор Михайлович Глазков принял решение: днем оставаться и маскироваться в хуторах, удаленных от больших дорог, а ночью, выслав вперед группу разведчиков, совершать переходы в сторону Карачаевска, чтобы там соединиться с советскими войсками. Но в станице Ахметовской после совещания с командиром и штабом Мостовского партизанского отряда стало ясно, что отходить надо по ущелью реки Лабы на перевал Санчаро, с тем чтобы выйти к Сухуми...

Партизаны, знавшие о том, что дорога на Карачаевок уже перерезана немцами, подсказали, конечно, правильный выход из положения. Они помогли батальону продуктами и лошадьми. Из Ахметовской батальон уходил с боем: егеря сжимали кольцо...

Здесь мы обязаны сделать небольшой перерыв в повествовании и рассказать немного о горьких днях отступления наших войск в августе 1942 года. Этот рассказ поможет читателю, в частности, понять, как создавались тогда сводные подразделения, подобные тому, о каком поведет речь Давидич... В те дни не было сплошной линии фронта. С северного на южный склон перевала время от времени прорывались группы наших солдат, выходившие из окружения. Все они были истощены, а многие и обморожены. Постепенно немцам удавалось овладеть основными высотами на перевалах, и прорваться нашим сквозь их хорошо организованную оборону было почти невозможно.

И все-таки они прорывались! С тяжелыми боями, порой идя на верную гибель. Не рассказать об этих людях значило бы не отдать дань искреннего восхищения их мужеству и забыть в истории высокогорной войны одну из самых скорбных, но и благородных страниц.

Вот почему мы обратились к воспоминаниям Василия Михайловича Онищука, майора запаса, преподавателя в городе Орле. В августе сорок второго он отступал вместе с остатками наших частей в районе станиц Кардоникской и Зеленчукской. Многое он помнит хорошо, иное стерлось в памяти, но и того, что он сумел припомнить, достаточно для воспроизведения картины отступления. Эта картина важна для нас еще и потому, что хорошо показывает моральную стойкость наших бойцов, которые оставались непобежденными, даже отступая перед натиском врага.

Когда началась война, Василий Михайлович воспитывался в одном из детских домов. Когда война постучала в двери детдома, несколько ребят-воспитанников решили идти с частями Красной Армии, приписав к своему возрасту по два-три года. Так Василий Михайлович стал юным солдатом. Чудом у него сохранилась фотография сорок второго года. На обороте надпись: “г. Черкесск, август 42г., 9-я армия”.

– Я не был в составе девятой армии, – вспоминает Василий Михайлович, – и уж не помню теперь, почему так написал. Возможно потому, что с нами отступал, вел нас один старший лейтенант из этой армии: своих командиров мы потеряли.

Помню, шел с нами один солдат, коренной житель Черкесска. Ему тогда было лет сорок, но все называли его просто Сашей. По-моему, он был черкес по национальности, потому что по-русски говорил не слишком хорошо. Все мы его уважали и к мнению его прислушивались. Так вот именно ему я обязан тем, что имею теперь эту старую фотографию, он потащил меня к фотографу, едва только вошли мы в его город. Не знаю, жив ли он теперь...

Есть у меня и еще одна фотография тех дней. На ней изображен молодой парень по имени Коля. Пуля прострелила его на одном из переходов по Карачаево-Черкесии, когда мы прикрывали отход товарищей. Он отходил последним и неосторожно поднялся в полный рост. Тут же, вскрикнув, упал. Нам удалось его вытащить и унести с собой. Не помню, в каком ауле мы передали его местным жителям. Возможно, он тоже жив, хотя был очень плох тогда... Но все это случилось уже позже, а вначале...

По бесконечным дорогам, все больше теснимым надвигавшимися горами, двигались бесчисленные стада скота. Гражданского населения становилось в этом потоке все меньше, военные шли разрозненными группами, запыленные и хмурые. В арьергарде этого потока жиденькой цепью отступали те части, которые сумели сохранить себя, как боевую единицу.

Станица Кардоникская встретила отступавших настороженным молчанием и висящей в небе “рамой” – разведывательным самолетом “Фокке-вульф”. Вечером бойцы той группы, в какой находился и Василий Михайлович, легли отдыхать еще на своей территории, а утром, когда они попытались пройти на Микоян-Шахар (ныне город Карачаевок), увидели, что немцы успели обойти их.

По сужающему ущелью пошли спешным маршем в горы. К тому времени старший лейтенант из 9-й армии выбыл из строя, и группу бойцов из разных частей повел младший лейтенант Коваленко. Группа была довольно большой – около трехсот человек – и потому Коваленко надеялся прорваться сквозь немецкие заслоны. Но не удалось. В завязавшемся через некоторое время бою погибла почти вся группа, а часть ее была взята в плен. Лишь десятку солдат, в их числе и Василию Михайловичу, удалось оторваться от немцев и вернуться в Кардоникскую, которая также была уже занята немцами.

Заметив их, наши солдаты бросились от дороги в сторону, где за реденькой стеной кукурузы и подсолнечника лежало небольшое поле нескошенной, полегшей пшеницы. За обвисшими стеблями кукурузы обнаружили 122-миллиметровую гаубицу, расчет которой находился тут же. У них остался всего один снаряд, и они прилаживались ударить по спускавшимся с гор немецким автоматчикам. Но те опередили, пули засновали сплошной пеленой, и несколько солдат упало замертво. Оставшимся в живых бойцы помогли взорвать орудие и вместе стали перебегать от одного укрытия к другому, стремясь уйти от немцев, Коваленко также погиб, и командование взял на себя дядя Саша – наверное, по праву местного жителя, потому что все были рядовыми.

Солдаты не решались уходить далеко от дороги, маскируясь в кукурузе. По дороге на большой скорости шли наши санитарные машины, неизвестно откуда взявшиеся. Шли они навстречу солдатам, и создавалось впечатление, что от перевалов.