Михаил Ахманов - Ливиец

• Название: Ливиец
• Автор: Михаил Ахманов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06386-2

Герой романа Михаила Ахманова – Андрей, прозванный Ливийцем, – живет в далеком будущем. Реальность превзошла самые смелые прогнозы фантастов – человечество решило все свои проблемы, освоило Вселенную, обрело безграничное могущество и даже бессмертие. Однако таким, как Андрей, скучно вести жизнь пресыщенных сверхчеловеков. Без памяти нет будущего, нет ответственности и осознанного выбора. А потому Ливиец раз за разом отсылает свою душу в эпохи войн, крови и несправедливости и, проживая все новые и новые мниможизни, по крупицам восстанавливает историю и культуру народов, оставивших в прошлом Земли размытые временем следы...

---

И предчувствие подсказывало мне, что возражать Гинаху не стоит. Мысль о вмешательстве в прошлое – тем более, таком вмешательстве – была абсурдной; я не представлял, какую цель могло преследовать изъятие ливийцев с запада Сахары. В мировой истории ошу не значили ровным счетом ничего – не персы, не китайцы, не англосаксы, даже не бушмены, дожившие до Эры Взлета. Народ-тень, как правильно заметил Гинах… Любые манипуляции с ними казались бессмысленными, да и самих манипуляций быть не могло, как утверждала теория объективного времени. Словом, доводов против гипотезы Гинаха – море, даже океан! Однако мой коллега не нуждался в возражениях, ему была нужна поддержка.

Как Егору, подумалось мне. С Егором мы разделили тяжесть поражения, а с Гинахом разделим бремя подозрений.

– Кенгуровый поиск? Желаете, чтобы я занялся этим?

– Да, Андрей. Да, да!

Кот заурчал и, приподнявшись, коснулся лапкой его щеки, будто спрашивая: что ты так разволновался, хозяин?

Гинах шумно выдохнул.

– Несвоевременная просьба, верно, Ливиец? Признаю, виноват… я отвлекаю вас, ломаю график погружений… да и другие работы… ваш незаконченный отчет… Но все же сходите, коллега, сходите туда для общего спокойствия. Как там у Ольгерда? Свершившееся – свершилось?

– Вот именно. Ткань прошлого нерушима.

Почти не слушая меня, он продолжал каяться:

– Вы ведь недавно вернулись? Долгая экспедиция, семнадцать лет мниможизни… Хотели отдохнуть, а я помешал, нарушил ваши планы? Я знаю, у вас есть подруга… Уйдете опять, она, пожалуй, рассердится… и это тоже на моей совести…

– Тоже, – мрачным тоном подтвердил я. Потом, не выдержав, улыбнулся. – Не тревожьтесь, Гинах, она не рассердится, хотя наверняка огорчится. Она с Тоуэка.

– О! Вам повезло, Андрей!

– Знаю, – машинально отозвался я, размышляя уже об иных предметах и материях. Кенгуровым, или скачущим, поиском именуют на нашем жаргоне ретроспективный обзор больших временных интервалов, цель которого – проследить судьбу определенной культуры на протяжении многих столетий. Скачки могут быть от нескольких лет до веков, в любом направлении, но в каждом пункте остаешься недолго, дни или месяцы, необходимые для быстрой рекогносцировки. В общем, прыгаешь взад и вперед, как кенгуру, пытаясь нащупать моменты расцвета и спада царств, величия империй и гибели их под натиском варваров. Занятие более чем хлопотливое! И, разумеется, прыгать без возвращения в реальность можно лишь при надлежащей тренировке, с инструментарием для темпорального дрейфа.

Потом я вспомнил о карнавале в Пятиградье, куда мы собирались с Тави, о встрече с Саймоном и его таинственным приятелем, подумал о незаконченном отчете и произнес:

– Дней через десять, коллега. Раньше отправиться не смогу, есть другие обязательства.

Гинах кивнул и поднялся, спустив кота на пол.

– Очень благодарен вам, Андрей. – В его голосе чувствовалось облегчение. – Итак, если мы закончили с делами… Не хотите ли пройтись по моему бьону? Тут есть кое-что интересное. В основном реконструкция, но все же, все же…

Он повел меня к двери, растаявшей перед нами. Его кабинет и другие жилые комнаты находились на третьем, самом верхнем этаже. За дверью во всю длину здания тянулся коридор; в одном конце – овальный проем портала, через который я прибыл, в другом – начало деревянной лестницы, ведущей вниз. Тяготение здесь тоже было уменьшенным – вероятно, поле гравигенератора накрывало всю постройку. Окна – а их тут оказалось восемь, венецианских, закругленных поверху – выходили в парк, за которым светилась огнями громада старинного многоэтажного дома. В простенках – портреты, писанные телирийскими красками: Жильбер, Ву, Аль-Джа, Ольгерд и Джослин. Отцы-основатели… Этим полотнам было не меньше двух тысяч лет.

Мы спустились по лестнице. От дубовых ступенек и перил пахло воском. Кот, забавно подпрыгивая, бежал впереди.

– Как его зовут? – спросил я.

– Что? А, этого рыжего… Афанасий, коллега, Афанасий. Умница, но хитрец! Командует в моем бьоне, даже конструкты его побаиваются…

Кот оглянулся, сверкнув изумрудными глазами. От него исходили ментальные волны благожелательности и лукавства. Вы властелины Галактики, будто говорил он, однако без нас не обойдетесь. Мы вам не слуги, не подданные, не рабы, а братья по плоти и крови. Меньшие, но все-таки братья.

Тоже завести кота? – подумал я. Или собаку? Псы больше не терзают людей, как в мниможизни Егора… Да и тогда – чем они виноваты? Животные лишь отражение наших эмоций; наткнулся на злобного пса, ищи поблизости злодея-человека.

Интересно, как уживется пес или кот с моим Сенебом?

Просторный, ярко освещенный зал второго этажа предназначался для карфагенских коллекций. Стены были задрапированы тканями; оксинит, универсальный материал нашей эпохи, прекрасно передавал фактуру полотна и шерсти, льняных одежд и тончайшего пурпурного и белого виссона. Панели, парящие в воздухе, поддерживали бронзовые кинжалы в филигранных ножнах, боевые топорики, луки и полные стрел колчаны, фибулы и пряжки из золота, меди и серебра с грубо ограненными самоцветами, светильники, серьги, браслеты, ножные цепочки с колокольчиками, металлические и стеклянные чаши, кубки, подносы, кувшины, резные жезлы, коробочки, отделанные лазуритом, ониксом и бирюзой, флаконы с какими-то снадобьями и бальзамами. У стен стояла или, скорее, висела в зоне нулевой гравитации разнообразная мебель, частично реконструированные копии, частично подлинники: табуреты, столы и ложа из слоновой кости, розового и черного дерева, расписанные яркими красками сундуки и шесть огромных шкафов с пергаментными свитками, моделями галер, повозок, колесниц и небольшими каменными изваяниями. Среди всего этого изобилия, в самом центре зала, виднелись огромные глиняные амфоры, заполненные оливками, финиками, виноградом и разного рода зерном. Продукты, конечно, голограмма, но амфоры – несомненный артефакт глубокой древности. Им было по крайней мере одиннадцать с половиной тысячелетий.

– Карфаген? – спросил я, бережно коснувшись шероховатой глиняной поверхности.

– Нет, из Утики. Если помните, Утику не стали восстанавливать. Все культурные слои на месте города просеяны, выбраны предметы, имеющие историческую ценность, и размещены в музеях и частных коллекциях. Мы с Жоакимом руководили работами. Он взял себе эти сосуды, а я – вон тот ларец и бронзовый светильник. Ну а потом…

Он мог не продолжать – Жоаким отправился к Носфератам лет восемьсот тому назад, когда меня еще на свете не было. Эти амфоры не только древняя реликвия, но и память об ушедшем друге…

Рыжий кот мяукнул, приглашая нас следовать дальше, на первый этаж. Здесь находились чертоги в карфагенском стиле: небольшой мощеный дворик и окружавшие его с трех сторон комнаты, обставленные мебелью из лондайла*, почти вечной генетически измененной древесины. Она имитировала кедр, палисандр и орех, слоновую кость и поделочный камень; сиденья и ложа были обтянуты шкурами львов, жирафов и зебр, темные слепые окна занавешены пурпурными шторами.

– Мое жилище, – пояснил Гинах. – Мой дом на Бирсе во время сорок второй экспедиции, когда я был купцом и одним из доверенных помощников суффета Итобаала Магонида. Шестой век до новой эры. Если хотите, включим ви-проекцию, и за окнами предстанет Карфаген – форум, Круглый порт, дома, корабли и морские стены. – Я покачал головой, и он, с видом гостеприимного хозяина, предложил: – В таком случае прошу сюда…

С четвертой стороны, за анфиладой увитых плющом арок, что делили двор пополам, мерцала под жарким солнцем вода в бассейне и простирался тенистый сад. Вокруг водоема были высажены пальмы – их кроны колыхались на десятиметровой высоте, темные гладкие стволы уходили в небесную синь, и справа меж ними высилась стела с изображением Баал-Хаммона, главного из карфагенских божеств. Дорожки, посыпанные толченым желтым кирпичом, петляли среди лавровых, гранатовых и оливковых деревьев, сбегаясь к площадкам с фонтанами и мраморными скамьями, цвел, распространяя сладкий аромат, какой-то кустарник, щебетали птицы, жужжали пчелы, тут и там виднелись цветочные куртины, но что росло на них, я разглядеть не мог.

Ви-проекция, конечно, но выполненная тщательно, с любовью к делу – наверняка здесь поработал хороший художник. Тем не менее Гинах тащил меня в этот мираж, прямо к увитой зеленью арке, и кот, шагавший впереди с задранным хвостом, как будто разделял его энтузиазм. Мы миновали первую из арок, затем вторую, третью, и я заметил, что тяготение растет. Затем в конце анфилады возникло Туманное Окно, затянутое розовой переливчатой мглой, мы нырнули в нее и очутились в настоящем саду под самым настоящим небом. Пальмы, водоем, скамейки, каменный Баал-Хаммон и все остальное-прочее было на своих местах, только небо оказалось не голубым и не синим, а цвета прозрачного янтаря, с двумя золотистыми яркими солнцами. Сад, очевидно, разбили на склоне холма – я видел, как между древесных крон просвечивает полоска земли, заросшая чем-то изумрудным, с желтыми и алыми цветами, а дальше дремал в солнечном свете зеленый океан.