Михаил Ахманов - Ливиец

• Название: Ливиец
• Автор: Михаил Ахманов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06386-2

Герой романа Михаила Ахманова – Андрей, прозванный Ливийцем, – живет в далеком будущем. Реальность превзошла самые смелые прогнозы фантастов – человечество решило все свои проблемы, освоило Вселенную, обрело безграничное могущество и даже бессмертие. Однако таким, как Андрей, скучно вести жизнь пресыщенных сверхчеловеков. Без памяти нет будущего, нет ответственности и осознанного выбора. А потому Ливиец раз за разом отсылает свою душу в эпохи войн, крови и несправедливости и, проживая все новые и новые мниможизни, по крупицам восстанавливает историю и культуру народов, оставивших в прошлом Земли размытые временем следы...

---

– Тесно, – сказал я. Она спрашивала о Большой Ошибке или Эре Унижения, странном периоде истории, последовавшем за Эпохой Взлета. Невероятные времена! Кстати, служившие доказательством того, что всякую фантазию можно материализовать и овеществить. Вот только стоит ли?

Лена тревожно шевельнулась, и окружавшие бьон деревья-биоморфы отозвались целой симфонией успокоительных ароматов.

– Но нас теперь так много… сотни миллиардов, да? – Лусия кивнула в знак согласия и насупила брови – видно, припоминала более точную цифру. – Нас очень много, – продолжила Лена, – но всем хватает места. Мир такой огромный!

– Мир, девочка, мир, но не Земля. Теперь мы обитаем не на одной-единственной планете, а в Галактике, где хватает сырья и энергии для чего угодно – для переделки планет, строительства космических сооружений и для наших синтезаторов. Но в прошлом, в двадцать первом веке, не было ни синтезаторов, ни Туманных Окон, ни энергетических щитов. Сырье, руды, нефть и газ, извлекали из земных недр, а на земной поверхности, там, где не было гор, пустынь и льдов, разводили животных на убой да всякие плоды и злаки. Еще там стояли заводы, атомные и тепловые станции, гигантские города, и в результате воды, воздух и земля были загажены отходами, а кое-где – отравлены ядом и радиацией. Человек еще по-настоящему не вышел в космос, не овладел ресурсами Солнечной системы, а на Земле уже близилась катастрофа. Экологический кризис, пандемии страшных болезней, нехватка пищи и энергоносителей, войны и невозможность контроля за смертоносным оружием – каждое из этих бедствий и все они вместе могли уничтожить людей, и ничего бы от нас не осталось. Не больше, чем находят на Мертвых Мирах… Вы ведь знаете их названия?

– Пепел, – сказала Лена.

– Печаль, – добавила Лусия.

– Облако Слез…

– Кольцо Жерома…

– Панто-5…

– Воронка…

Демоны Песков! Их хорошо учили! В свои мальчишеские годы я не назвал бы и половины. Правда, в те времена Кольцо Жерома, останки погибших планет, разорванных геохтоническим катаклизмом, только начали исследовать, а к Воронке, гигантскому пространственному разлому в Рваном Рукаве Галактики, даже не подобрались. Подумав об этой аномалии, я вспомнил Саймона. Будет приятно увидеться с ним… Старый друг лучше новых двух…

– Дальше! – потребовала Лусия, и Лена откликнулась эхом:

– Пожалуйста, Андрей!

– Двадцать первый век был столетием генетики. Тайн мышления и мозга раскрыть не удалось, однако научились управлять генным механизмом на всех стадиях от яйцеклетки до взрослой особи. Появилась возможность клонирования органов, телесных оболочек, изменения структуры ДНК, то есть аппарата наследственности – сначала у животных, а затем…

Лусия, всплеснув руками, перебила меня:

– Они хотели сделать животных разумными? Так, как супериоры?

– Нет, пожалуй, нет. Не совсем. Супериоры предлагали создать разумную среду обитания, говорили о животных-друзьях, о соратниках и спутниках человека, а в те далекие времена вопрос ставился иначе. Речь шла о животных-слугах, рабах и солдатах, намного более дешевых, чем роботы. Эти исследования надежд не оправдали, но в одном эксперименте был получен странный результат – лабораторные животные, кролики, мыши и собаки, стали уменьшаться от поколения к поколению. Кажется, эффекта миниатюризации добились в Беркли и почти одновременно в Пущино под Москвой и в Генетическом Центре Объединенной Европы…

Я сделал паузу, соображая, как лучше рассказать об этом детям. В самом деле, невероятные времена, но и самые мрачные и мерзкие, какие только известны истории. Сначала геноцид, массовое уничтожение несогласных и неугодных, затем строительство подземных трасс и куполов для обитателей-крошек и, наконец, Метаморфоза, частью добровольная, частью принудительная, а после нее – тысячелетие забвения… Забвение дат и имен, рас и народов, событий и географических названий, искусства и в какой-то степени науки, так как культура куполов не прогрессировала, а была нацелена на поддержание статус-кво. Затем – неизбежная стагнация и взрыв, когда первопроходцы вышли на Поверхность…

Втянув всей грудью живительный воздух Тоуэка, я медленно промолвил:

– Это было такое соблазнительное решение всех проблем… Если уменьшить человека в сотню раз, его потребности снизятся в кубе. За всю свою жизнь он израсходует сто граммов пищи, столько же воды и еще меньше других ресурсов, металла, дерева, стекла, энергии… К тому же в процессе перехода от макроцивилизации к миниатюрной можно создать запасы сырья, которые будут для крошек огромными, выстроить подземные убежища с замкнутым экоциклом и поселить в них массу народа, а потом изолировать всех от Поверхности. Можно сделать кое-что еще – например, пустить легенду, что люди всегда были ростом в два сантиметра и жили под землей, что там их естественная среда обитания. Сменятся несколько поколений, и все поверят этому, забудут о солнце, о звездных небесах, горах, долинах, реках, океане… Им будет казаться, что они исконные жители пещер, вечные троглодиты, слишком крохотные и слабые, чтобы жить в том, настоящем мире.

Лусия возмущенно фыркнула.

– Но это… это унизительно!

– Да, унизительно, – подтвердил я. – И потому то время называют Эрой Унижения. Она длилась около тысячи лет и нанесла не меньше ущерба, чем разрушительные войны. Планетный биоценоз, конечно, не пострадал, а люди-крошки даже расплодились, но наша культура лежала в руинах. Тысячи городов, тысячи древних музеев, храмы, дворцы, картины, книги, статуи, имена художников, поэтов и ученых, деяния властителей и полководцев… Если бы не ПТ-переход и возможность погрузиться в прошлое, мы имели бы сейчас лишь осколки своей истории.

– А как… – начала Лена, но Октавия плавно повела рукой:

– Достаточно на сегодня. У вас есть и другие занятия. Сейчас мы что-нибудь съедим, и вы отправитесь к Йоди-до или Аль-Пиру.

С этими словами моя фея-тоуэка поднялась и шагнула к живой беседке, сплетенной ветвями трех деревьев гиму. Не успела она скрыться в густой листве, как девчонки снова принялись переглядываться и подталкивать друг друга. На их полудетских личиках явно читался вопрос, и, чтобы понять его, я не нуждался в своем ментальном даре.

Наконец Лена сказала:

– Правда, Тави чудная? Красивая, умная, добрая… Повезло, что у нас такая Наставница.

– В этом нет сомнений, – согласился я.

– Ты давно ее знаешь?

– Ровно тридцать лет и три года.

– Наверно, не только ее, – поддержала разговор Лусия. – Если ты ее друг, то часто бываешь на Тоуэке, да? И ты знаком с другими взрослыми, с мужчинами и женщинами, и с их обычаями?

– Знаком, – подтвердил я, улыбаясь их наивной хитрости. – Но обычаи Тоуэка не слишком отличны от земных. В них нет ничего странного.

– Как же нет! – возразила Лусия. – Ведь говорят… – она оглянулась на беседку и понизила голос, – говорят, что женщины Тоуэка волшебницы и лучше их нет во всей Вселенной! Это правда?

Они глядели на меня в четыре глаза, пара карих, пара серых. Их первая мутация еще не миновала, но они хотели знать о том, о чем мечтают все девчонки. Загадка женского очарования… секрет, дарующий любовь… тайна, что привлекает мужчин…

– Думаю, вы бываете на Тоуэке не реже меня и у вас есть тут подружки, – заметил я. – Спросите у них.

– Ну-у, – протянула Лена, – они наговорят… Они такого наболтают…

Внезапно мои маленькие собеседницы заговорили наперегонки, перебивая друг дружку:

– Правда, что тоуэки могут изменять свой облик?

– Правда, что они привораживают мужчин?

– Правда, что они не делают ошибок в выборе? Что друг у них один на тысячу лет?

– Даже не на тысячу, а на всю жизнь?

– И они никогда не сердятся, верно? Они всегда такие ласковые, такие нежные…

Лусия сделала огромные глаза:

– Правда, что лучше их нет? И если у мужчины возлюбленная-тоуэка, то он… он не захочет потом ни с одной девушкой… – Щеки ее заалели. – Ну, ты понимаешь… Не захочет или даже не сможет… Правда?

Правды во всем этом было ровно половина, но какая именно, я решил умолчать. Тайны нельзя раскрывать с поспешностью, а наиболее интимные из них лучше постигнуть на собственном опыте. И потому я сказал:

– Через несколько лет, через каких-то три-четыре года, вы расцветете и станете прекрасными, как феи-тоуэки, и все узнаете сами. А я… что я могу вам сказать? Что для меня нет лучше Тави? Это так, но я пристрастен. Причина вам ясна?

– Ты ее любишь, – сказала Лусия, качая русой головкой.

– Любишь, – эхом откликнулась Лена.

Нас позвали в беседку, к столу с фруктами, печеньем и молоком, а после девочки убежали по выложенной мозаикой дорожке, споря на ходу, куда они отправятся: к местному художнику Йоди-до на урок рисования или на Альгейстен, к математику Аль-Пиру.

Я сидел, жевал какой-то фрукт, похожий на большую, с кулак, сливу, глядел на Тави и впитывал очарование Тоуэка. Этот мир в Облаке Ниагинги, по другую сторону галактической спирали, нашли шесть тысяч лет тому назад. Его обнаружил Гэсер, капитан Вояжеров, осмотрел с орбиты и, восхитившись, назвал Нежданным Браслетом. Нежданным, ибо он не надеялся когда-либо увидеть столь прекрасную планету, ну а Браслет был связан с географией: материк Тоуэка обнимает его по экватору и в самом деле похож на пестрый браслет в бирюзовой голубизне океана. Откуда пришло название «Тоуэк», неясно; есть легенда, что это имя первого мужчины, познавшего тот необычный дар любви, которым планета одарила женщин.