Михаил Попов - Паруса смерти

• Название: Паруса смерти
• Автор: Михаил Попов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1353-5

Роман российского прозаика Михаила Попова «Паруса смерти» без ретуши рассказывает нам об истории кровавой жизни и трагическом конце знаменитого французского пирата Жана-Давида Hay, Олоннэ. Очутившись в двадцать лет на Антильских островах, жестокий морской разбойник своей безудержной храбростью, доходящей до безумства, снискал себе славу и уважение среди флибустьеров Карибского моря.

---

Вслед за этими тремя обязательно увязывалась пара-тройка офицеров французской колониальной пехоты. На этом острове подобная компания не выглядела парадоксально.

Побывал Олоннэ с визитом и в губернаторском дворце на званом приеме, где много ел, мало пил и почти совсем не разговаривал. Конечно же присутствующие лезли к нему с вопросами, он старался отвечать на них односложно или извиняющимися улыбками. Это, безусловно, лишь разжигало интерес к нему.

Его высокопревосходительство публично признал его победителем в споре с «ирландским шарлатаном» Шарпом, на что капитан Олоннэ ответил легким полупоклоном и постарался сменить тему разговора.

Женевьева, улучив момент, послала в его сторону взгляд, который любого другого мужчину сделал бы счастливым.

Капитан отвел глаза.

В конце вечера губернатор сказал ему, что у него есть желание поговорить наедине.

В затененном высокими плотными портьерами кабинете они уселись друг против друга в соломенные кресла. На одноногом столике из черного дерева, украшенном лазуритом, соседствовали кувшинчик с ромом и коробка с перуанскими сладостями. Губернатор сам наполнил небольшие серебряные рюмки с золотым ободком. Олоннэ лишь прикоснулся губами к напитку; впрочем, господин де Левассер поступил так же.

— У меня есть к вам предложение, капитан.

— Слушаю вас.

— Вы, конечно, знаете, что в свое время я занимался примерно тем, чем занимаетесь теперь вы.

— Слышал.

— Я был очень азартный человек, очень. И удачливый, надо думать, коль скоро карьера моя окончилась не на виселице и не на дне морском.

Господин де Левассер засмеялся, обнажив прокуренные, но еще крепкие зубы.

Лицо Олоннэ осталось непроницаемым, он не был расположен шутить.

— Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, гласит известная корсарская поговорка. Мне же, судя по всему, суждено умереть в своей постели. И, как ни странно, это меня немного огорчает. Я ропщу на судьбу не за свое долголетие, это было бы и глупо и неблагодарно. Я ропщу на нее за то, что в свое время не предпринял то, что очень хотел предпринять.

Губернатор встал со своего места и подошел к своему столу. На столе лежала карта. Карта морского побережья, испещренная малопонятными знаками.

— Вы не спрашиваете меня, что это?

— Я просто не решаюсь вас перебивать.

— Взгляните.

Капитан взял карту в руки, повертел.

— Насколько я могу судить, это испанский берег в районе озера Маракаибо.

— Верно. Когда-то я задумал налет на город того же названия. Это одно из самых богатых испанских поселений в Новом Свете. Я провел большую подготовительную работу. Здесь указаны все мели, рифы, роза ветров, обозначена каждая испанская пушка.

— За двадцать лет кое-что могло измениться.

— Расположение пушек — может быть, но не расположение рифов. Однако об этом позже. Так вот, тогда, двадцать лет назад, я на этот налет не решился и жалею об этом до сих пор.

— Если я вас правильно понял…

— Да, правильно. Не знаю, сколько я еще протяну, но мне значительно легче будет умирать, зная, что эта экспедиция осуществлена. Пусть и не моими руками. Что вы на это скажете?

Капитан взял со столика свою рюмку и задумался, держа ее на уровне глаз.

— Разумеется, я войду в это предприятие не с одной этой картой, хотя ценность ее, поверьте мне, немала. Я оснащу на свои деньги два полноценных корабля. Не таких, как у Ибервиля, а трехмачтовых. Отряд должен быть не меньше восьмисот человек. Я все подсчитал. Столько народу необходимо для одновременной атаки на форт и с моря, и по суше. Еще важнее понимать то, что сразу после сезона дождей… Да вы не слушаете меня, уважаемый!

Олоннэ улыбнулся:

— Возможно, наступит время, лет через двадцать, если меня не повесят и не скормят рыбам, и я тоже пожалею о том, что отказался от этого предприятия.

Де Левассер помрачнел:

— Честно говоря, я рассчитывал на другой ответ.

Капитан выпил одним глотком ром и поставил рюмку на столик, извиняюще улыбнувшись:

— Мне было бы жаль сознавать, что вы на меня обиделись, но другого ответа, по крайней мере сейчас, я вам дать не могу. Поверьте, у меня есть на это свои причины. И весьма существенные.

Губернатор в отчаянии прошелся по кабинету.

— Не понимаю, извините, не понимаю, что вас может удерживать от участия в этом деле. Не понимаю и, извините, не верю, что ваши причины столь уж основательны.

Олоннэ медленно встал.

— Как вам будет угодно, ваше высокопревосходительство. Честь имею.

— Честь вы, положим, имеете, а здравого смысла — ни вот столько.

Капитан поклонился:

— Я могу считать себя свободным?

— Как туман в Наветренном проливе [11].

Олоннэ двинулся к выходу.

— Но послушайте, не предлагать же мне это дело Шарпу. Посудите сами!

— Почему же, предложите. Потом, спустя некоторое время, я исправлю его ошибки. Как всегда.

Сказать, что его высокопревосходительство был в ярости, это значит сказать только половину правды. Он был еще в сильнейшем недоумении. Он не мог себе, как ни силился, представить причины, по которым человек, находящийся в положении Олоннэ, мог бы отклонить предложение, которое ему было сделано. Опираясь на свою удачу и флотоводческий талант, на финансовую и моральную поддержку губернатора Тортуги, он мог бы завоевать настоящую славу. Не говоря уже о баснословных богатствах.

Все эти соображения он высказал вечером в беседе с дочерью. Высказал со всей страстью, свойственной его увлекающемуся характеру.

— Очень меня удивил сегодня господин Олоннэ. Очень, если не сказать больше.

В темных глазах Женевьевы разгорелись и погасли две желтые искры.

— Меня тоже.

В тот момент, когда происходил этот обмен одинаковыми мнениями, капитан Олоннэ сидел в своем любимом «Жареном фрегате» вместе с ле Пикаром и Ибервилем и продолжал пить то, что начал пить во время беседы с губернатором, то есть ром.

Обстановка в заведении была именно такой, какой она и должна быть к концу дня. Половина гостей спала лицом в объедках, вторая половина делилась на две части: пытавшихся петь и пытавшихся танцевать.

Олоннэ держал в руке оловянную кружку и молча отхлебывал мутно-коричневый напиток. Молча, потому что разговаривать было не с кем. Собутыльники, из числа примкнувших, валялись под столом, а ле Пикар с Ибервилем, лучше подготовленные к собутыльничеству с капитаном, играли в гляделки. Три глаза на двоих.

— Пора домой! — сказал Олоннэ.

Никто ему не возразил, но было непонятно — все ли согласны.

Капитан хотел было повторить свое предложение, но уже командным голосом, однако не успел.

Случилось вот что.

К столу, пошатываясь, подошла Шика. Так звали одну из самых известных и дорогих проституток на Тортуге. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, почему она так дорога и известна: высокая, статная мулатка с громадной копной черных волос, черными же, чуть раскосо посаженными глазами. На роскошной полуобнаженной груди блестела целая коллекция украшений. Самых разных — от простого деревянного крестика до золотого медальона.

— Эй ты, капитан Удача, пошли со мной. И если тебе не понравится, я не возьму с тебя денег.

Ибервиль и ле Пикар оторвались от упорного созерцания друг друга и повернули все три зрака К красотке.

Капитан достал из кошелька монету в двадцать реалов (месячный заработок проститутки) и бросил на стол:

— Можешь считать, что мне понравилось, и очень.

Шика медленно взяла монету в руки, приложила к щеке, покачала головой:

— Бедный, бедный капитан Олоннэ.

— Что ты там несешь! — крикнул Ибервиль.

Олоннэ улыбнулся:

— Ты жалеешь меня?

— Конечно. Мне очень, очень тебя жаль.

— А ты знаешь, что жалеть меня опаснее, чем пытаться меня убить?

Шика отступила на шаг — столько синего огня увидела она в глазах капитана.

Перекрестившись, она сказала:

— Значит, правду говорят про тебя, капитан.

— Какую именно?

— Что ты избегаешь женщин, потому что посвятил себя одной, которая живет в высоком белом доме на холме.

— Что она болтает? — спросил ле Пикар, стараясь протрезветь.

Между тем у стола Олоннэ собралась маленькая толпа. Всем было интересно посмотреть на человека, умудрившегося пожалеть любимца судьбы и губернатора Тортуги.

— Он думает, что ему удастся на ней жениться, — взвинчивая себя, продолжала Шика, постепенно переходя с речи на крик. — Ты для нее никто. Эта смугляночка не про тебя. И будь ты хоть триста раз монахом в ее честь, ее это не растрогает.

Капитан сохранял внешнее спокойствие. Может статься, что он и на самом деле был спокоен.

Шика билась в истерике, осыпала сидящего ругательствами, вздымала полы своей красной юбки, обнажая аппетитные бедра, копна волос напоминала грозовую тучу, грудь сотрясалась. В общем, зрелище было впечатляющим.