Келли Линк - Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)

• Название: Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
• Автор: Келли Линк
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01339-1

Впервые на русском языке выходит антология, собравшая под своей обложкой лучшие произведения жанров фэнтези, мистики и магического реализма. Ежегодный сборник «The Year's Best Fantasy and Horror», выходящий в США уже более пятнадцати лет, публикует повести, рассказы, эссе, отобранные по всему миру, и попасть в число его авторов не менее престижно, чем завоевать Всемирную премию фэнтези или «Небьюлу».

Настоящее издание включает произведения таких мастеров, как Джефри Форд, Кристофер Фаулер, Грэм Джойс, Нил Гейман, Зоран Живкович и других талантливых авторов.

К сожалению, часть произведений представлена лишь фрагментами, некоторые фразы прерываются посередине — так в исходнике (прим. golma1).

---

— Вы неразговорчивы, друг мой, — проговорил Бейтс. — Не могу обвинять вас в том, что вы затаили злобу на англичан. Да, мой народ совершил… ужасные преступления против… вашего народа.

Лилипут ничего не сказал. Может быть, его молчание было признаком негодования?

— Поверьте, — продолжал Бейтс. — Я ваш друг. Я посвятил всю жизнь вашему делу.

Ответа не последовало.

Бейтсу пришло в голову, что лилипут не говорит по-английски.

— Мон ами, — начал он, хотя его французский и был нехорош. — Мон ами, жеспер ке…[25]

Лилипут повернулся на каблуках, вскарабкался обратно на «ранец» и исчез внутри.

Рано утром, перед самым рассветом, Бейтс обнаружил, что лилипут все же говорил по-английски. Тот каким-то образом ухитрился взобраться на ручку chaise longe,[26] в котором уснул Бейтс, и запищал по-мышиному:

— Вставай! Вставай! Ибо солнце скоро рассеет тьму, как белый камень рассеивает воронью стаю.

Спросонья Бейтс не уловил мысль.

— Мы должны идти, — меж тем пищал лилипут. — Мы должны идти.

— Темно ведь еще, — буркнул Бейтс, протирая глаза.

— Скоро станет светло.

— Ты говоришь по-английски. Лилипут на это ничего не ответил.

Бейтс поднялся, зажег лампу и быстро оделся. Потом ополоснул лицо из тазика с оставшейся с вечера водой, зашнуровал ботинки и огляделся. Лилипут стоял возле ранца.

— Не терпится повоевать, мой маленький друг? — проговорил он.

Все казалось призрачным и нереальным в это утро: и апельсиново-красноватый свет лампы, и угловатые багровые тени, отбрасываемые предметами, и совершенная, хотя и пропорционально уменьшенная копия человеческого существа, стоявшая на столе.

— Я — воин, — пискнула фигурка.

— Но мы должны помнить, что Иисус — Князь Света. Фигурка наклонила голову, но не ответила.

— Ладно-ладно, — сказал Бейтс. — Ладно, мы идем. Маленькая фигурка скользнула в портфель.

Когда Бейтс запирал дверь своей квартиры, у него было такое чувство, что он запирает и оставляет за спиной всю свою прошлую жизнь. «Возможно, я погибну, — говорил себе Бейтс, но он чувствовал себя настолько одуревшим, что эта мысль даже не кольнула его. — Возможно, я никогда сюда не вернусь». Но на самом деле он в это не верил, не мог поверить. Его пальцы соскальзывали и путались в пуговицах пальто. «Вот и все: берем портфель с его драгоценным содержимым и выходим на улицу».

Он шел по мостовой Кавендиш-сквер, стуча каблуками, а рассвет становился все ярче. Было холодно. На западе небо над горизонтом еще оставалось насыщенного фиолетового цвета, но на востоке уже было ярким, малярийно-желтым; Венера, яркая точка света, казалась неизмеримо далеким крошечным окошком в стене гигантской желтой цитадели.

В дальнем конце пустынной Черинг-Кросс-роуд Бейтс заметил одинокую фигуру солдата-пехотинца, который шагал на север, спотыкаясь то ли от усталости, то ли оттого, что торопился. Нервы у Бейтса напряглись, и он отступил в тень, однако тут же выругал себя и пошел дальше. Он представлял себе вопросы, которые ему задаст часовой. Стой, кто идет? Англичанин! Верноподданный англичанин! Боже, храни короля! Что в сумке? Ничего, сэр, вообще ничего, ну, там, личные вещи… но это легко проверить, самый поверхностный досмотр сразу откроет ее истинное содержимое. Бумаги! Бумаги для генерала… только он может их прочитать. Лично в руки! Хватит ли этого часовому?

Он шел и шел дальше, и рассвет разгорался над ним.

К тому времени, когда Бейтс добрался до Холборна, уже можно было отчетливо расслышать шум сражения.

На расстоянии звуки канонады напоминали крики выпи на отмелях в устье реки или же утробное громыхание далекой грозы. Но стоило только спуститься в низину и затем подняться на другую сторону Холборна, как сражение, словно бы покинув область воображаемого, с ужасающей скоростью ворвалось в реальность. В трех улицах от него это еще был стук и треск, но в двух воздух раздирал в клочья ружейный огонь, люди в свекольного цвета мундирах, выставя ружья с примкнутыми штыками, скопом неслись куда-то или поодиночке перебегали от одной огневой позиции к другой.

Вот теперь Бейтс уж точно проснулся. Он нырнул в боковую улочку, затем в другую, стараясь держаться подальше от круговерти боя. Он очень живо представлял себе всю гнусность своего положения: штатский, неопытный и невооруженный, он блуждает в гуще сражения. Снаряд просвистел в воздухе, на мгновение наступила тишина, а затем он разорвался со страшным грохотом где-то слева.

Бейтса охватила паника, он уронил ранец и пытался прорваться сквозь зарешеченную дубовую дверь, царапая ее ногтями. Когда он обломал до крови ногти на правой руке, паника, казалось, отступила; он задыхался и чувствовал себя прескверно.

Подхватив ранец, Бейтс заторопился в конец улицы, и когда та сделала резкий поворот, он очутился на речном берегу.

Солнце стояло низко, и от света, дрожащего на поверхности, река казалась металлической. Бейтс торопливо зашагал дальше. Еще ярдов пятьдесят вниз по течению — и вот он уже у покинутой будки для сбора пошлины за проход по Лондонскому мосту.

— Эй, там! — крикнул кто-то. — Стоять! Кто такой?

Бейтс остановился.

— Англичанин! — крикнул он в ответ.

С того места, где Бейтс находился, он мог видеть внизу мост и стремительное течение речного потока. Вода была светло-коричневая, она текла очень "быстро, вздуваясь у передних кромок мостовых опор толстыми, мускулистыми буграми; на поверхности воды за опорами оставались глубокие следы, которые в сотнях ярдов дальше по течению дробились на множество мелких гребней и волн. Стрелки бежали вдоль недостроенной набережной, пригибаясь за еще не установленными каменными блоками, либо запрыгивая в подготовленные для их установки ямы. Откуда-то с другой стороны реки доносилось ржание лошадей, похожее на скрежет коньков по льду.

Артиллерийский расчет, надрываясь, возился с непокорной полевой пушкой, пропихивая над парапетом моста ее короткое дуло. Борясь с яростным потоком, как жокей с норовистой лошадью, вертелась и подпрыгивала лодка, три пары весел мелькали вверх и вниз, подобно ножкам насекомого: гребцы удерживали лодку бортом у маленького причала, на который высаживались солдаты.

Тут и там, сопровождая многочисленные взрывы, расцветали в воздухе султаны дыма. Из-за горизонта со свистом неслись французские оперенные снаряды, оставляя в воздухе длинные следы. С потрясающей силой они врезались в каменную кладку вдоль реки. Земля тряслась; рябь пробегала по поверхности реки; камни трескались, и осколки взлетали в воздух дымными фонтанами. Кирпичи, колонны и каменные блоки с грохотом рушились. Снова взрывы. Перестук пуль, ружейный огонь англичан, хотя Бейтс и не видел, в кого они стреляют. Затем появились великаны; их головы поднимались над горизонтом подобно солнцам, только вот за этими солнцами следовали туловища, а туловища подпирали огромные ноги. Они шли против течения, и вода сбивалась в пену у их голеней. На великанах была кожаная одежда, сшитая из лоскутов разной формы и усеянная многочисленными тусклыми металлическими пластинами. Четверо великанов шли со стороны солнца.

Бейтс был так потрясен увиденным, что даже не осознавал, насколько велика степень этого потрясения. Он моргнул и повернулся. Люди с искаженными от крика лицами бежали сразу во всех направлениях. Он снова моргнул и повернулся к реке. На южном берегу были видны французские солдаты, на этот раз обычных размеров; одни вели огонь, другие пытались перейти мост. Английские войска защищали позицию у моста. Бейтс стоял посреди всего этого, одинокий джентльмен в неброской, но дорогой одежде, в пальто, наглухо застегнутом до самого подбородка, с кожаным ранцем-портфелем. Один из бегущих к мосту солдат поймал его взгляд.

— Ты! — завопил он. — Ты!

Все еще плохо осознавая происходящее, Бейтс повернулся к нему. Дым, взвиваясь, уносился прочь под оркестровый аккомпанемент гремящих взрывов.

Один из бробдингнежцев возвышался над сводом собора Святого Павла. Взмахом огромной дубины с металлическим навершием он пробил его купол так, как разбивают скорлупу яйца. Затем высвободил свое оружие и ударил снова; купол рухнул, оставив после себя рассеивающееся облако пыли.

Бейтс повернулся взглянуть на крикнувшего ему солдата. Его не было там, где он стоял раньше. Бейтс огляделся, а затем посмотрел вниз и увидел, что тот лежит на мосту, раскинув руки и ноги. Вокруг него растеклась лужа крови, темной и вязкой, как черная патока.

Чуть-чуть придя в себя, Бейтс отошел от будки и зашагал, спотыкаясь, по боковой улице. Сумасшедший маршрут. Он неуклюже пробежал сквозь ряд хмуро глядящих арок, затем свернул в дверной проем и укрылся в его тени, вжимаясь в стену.