Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)

• Название: Моря и годы (Рассказы о былом)
• Автор: Владимир Андреев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

Известный советский адмирал, активный участник и один из руководителей ряда боевых операций на морских театрах Великой Отечественной войны, в своих мемуарах вспоминает флотскую юность, нелегкое, но увлекательное овладение азами, а затем и высотами морской науки, путь на корабельный мостик.

Эта книга о том, как молодые энтузиасты, мобилизованные на флот комсомолом, держали экзамен на звание военного моряка, становились красными командирами и флагманами, возрождали морскую мощь страны на Балтике, создавали новый флот на Тихом океане.

Книга адмирала В. А. Андреева адресована самым широким кругам читателей, в том числе интересующейся флотом и морской службой молодежи.

---

Мы подходим осторожно. Бросили концы. На них подтянули самолет к борту. Поврежденным крылом он все больше погружался в воду. Пока тянули самолет к борту, крен достиг пятнадцати градусов. А на центроплане самолета в летном реглане и кожаном шлеме стоял не кто-нибудь, а Сергей Тихонов — тот самый командир эскадрильи, которого мы вместе с его летчиками доставляли в бухту Врангеля!

Сергей совершил вынужденную посадку при ясной погоде и спокойном море: забарахлил мотор. Мы могли лишь грузовой стрелой поднять самолет. Приготовили пеньковые стропы, а как, где их крепить на самолете — никакого представления не имеем. Летчиков подняли на борт. Самолет еще больше накренился — уже градусов на двадцать пять. Строп Коваленко завел. Самый опытный лебедочник Башкирцев чуть не по сантиметру выбирал подъемный конец, закрепленный за пеньковый строп. Опасность поломать самолет была велика, однако все надеялись, что обойдется. Но вдруг послышался страшный треск, и на глазах у всех самолет превратился в груду фанеры. Вот уж стыд так стыд…

Через несколько дней мы с Баляскиным шли на разбор учения, как на публичную казнь: сперва конфуз с танком, потом МБР поломали… Я ждал кары серьезной, вплоть до снятия с должности.

На разборе впервые проведенного в таком крупном масштабе учения, которое явилось итогом и проверкой всей работы по укреплению обороны Приморья, выступили командующий Особой Краснознаменной Дальневосточной армией В. К. Блюхер и командующий Тихоокеанским флотом М. В. Викторов. Михаил Владимирович умел делать разборы, в этом я убедился, когда был у него флаг-секретарем. Викторов подчеркнул, что флот впервые с военного корабля высаживал танковый десант и все было бы хорошо, если бы…

— Михаил Владимирович, — бросил реплику один из присутствующих армейских начальников, — никаких «если бы», а просто хорошо. Корабельные машинисты сумели всего за два часа ввести «амфибию» в строй! Право, бранить их не следует. Ребята у вас на флоте золотые. А попавший в морскую купель танк в части иначе как «Нептуном» и не называют.

Баляскин мне шепчет:

— Видать, пронесло.

Дав хорошую оценку как катерникам, так и авиации, Викторов после некоторой паузы вдруг спросил:

— Андреев, командир «Теодора Нетте», здесь?

— Так точно. — Встал, а в голове мысль: «Ну, сейчас мне крышка».

— Вы устройство МБР знаете, бывали в кабине самолета хоть раз?

— После того как поломал самолет Тихонова, теперь устройство знаю. Раньше на самих самолетах бывать не приходилось.

— Слышите? — обратился Викторов к начальнику штаба флота Солонникову. Бывать не приходилось, устройства самолета не знал… Это наша с вами вина. Если по флотским правилам на шлюпке, отвечает за все старший, то уж на флоте в целом и подавно!

Стою перёд всеми истукан истуканом. Кажется, действительно пронесло. А стыд глаза ест.

— Михаил Владимирович! — слышу голос начальника политуправления флота армейского комиссара 2 ранга Г. С. Окунева, всеми на флоте уважаемого человека. — У них на «Теодоре» общественное конструкторское бюро образовалось по изобретению спасательных средств…

— Что вы можете доложить по этому вопросу, товарищ Андреев?

— На самолетах нет никаких устройств для их буксировки. Те, что имеются, ничего не стоят.

— Как это ничего не стоят? Катера-то самолеты буксируют…

— Катера заводят тонкий линь, буксировать им до слипа всего двадцать пятьдесят метров. А за какую штуковину нам заводить трос, хотя бы самый легкий, манильский? Нет на самолете такого приспособления. Разговоров на корабле много, люди горько переживают случившееся, а один взял да и придумал…

— Так что же он придумал?

— Да не он один, а все вместе. Сделать из манильского троса и брезента мягкий пластырь, подвести его под самолет, обтянуть им корпус самолета, на манер плетеной сумки, и буксировочный конец закреплять уже за пластырь. На своей шлюпке-шестерке проверили — получается.

— Что ж, неплохо… А над чем вы сейчас думаете?

— Останусь ли командиром корабля после сегодняшнего разбора.

В перерыве некоторые участники разбора обнимались на радостях, увидев друг друга через год после последней встречи. Кто вскользь, осторожненько, кто посмелее, в полный голос, обменивались впечатлениями о сделанном Викторовым разборе, строгом, но точном, во многом поучительном. У нас на флоте Михаила Владимировича все очень уважали. Казалось, не было ни одного самого отдаленного уголка, где бы он ни побывал, ни посмотрел, как живут люди, как несут службу. Многое, очень многое сделал Викторов для развития сил флота, для укрепления его боевой мощи. Он ввел постоянное боевое дежурство на каждом корабле — не менее одного орудия. Надводные корабли и подводные лодки стали плавать круглый год. Лед или не лед, а изволь действовать. Именно при Викторове родились такие понятия, как степень боевой готовности корабля, оперативной готовности соединения, флота.

После перерыва с докладом об итогах партийно-политической работы выступил Г. С. Окунев. Совершенно неожиданно для меня, говоря о дружбе армии и флота, он привел в пример нас. Помянул добрым словом машинистов, особенно Углицкого, похвалил работу, проведенную под руководством Баляскина.

По результатам боевой и политической подготовки «Теодор Нетте» не оказался в хвосте.

В отпуск на Камчатку

Осенью 1936 года, после совместного учения Тихоокеанского флота и Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, Николая Ефремовича Басистого откомандировали на учебу в Академию Генерального штаба, а я вскоре был назначен начальником штаба бригады заграждения и траления. Пришлось привыкать к новым обязанностям, благо на бригаде мне все было знакомо.

В это время на заводе под флагманский минный заградитель переоборудовался сухогруз «Аргунь». Флагманский корабль получал довольно мощную артиллерию, в том числе и зенитную, новейшие средства связи, а главное — новейшие для того времени электронавигационные приборы гирокомпас, курсограф, автоматический прокладчик и даже эхолот.

Минные заградители в полном составе (пять кораблей) часто выходили в море: тренировались в отработке совместных минных постановок, особенно в условиях тумана и ночью. Управление кораблями в совместном плавании и маневрирование в условиях плохой видимости облегчалось благодаря радиостанциям ультракоротких волн, действовавшим на дальности видимого горизонта. Хорошая подготовка командиров кораблей и экипажей позволяла держать строй предельно сжатым — интервалы между кораблями не более 50 метров. Такие условия плавания постепенно, в результате неоднократных тренировок становились привычными, а штурмана все больше и больше совершенствовали плавание по счислению. Всему этому способствовали и разборы с флагманскими специалистами и командирами кораблей результатов каждого похода. Словом, дела на бригаде шли неплохо. И я стал подумывать об отпуске, тем более, что давно уже не отдыхал. Так, спустя почти год после нового назначения, мне довелось побывать на Камчатке, о чем я давно мечтал. Командир бригады разрешил мне провести там свой отпуск. К тому же я был официально включен в комиссию, которую возглавлял помощник командующего флотом по сухопутной части генерал Стороженко. На меня возложили чисто морскую сторону дела: определить, где лучше оборудовать места для базирования кораблей. Такое приказание я получил от нового начальника штаба флота А. В. Попова, сменившего на этом посту О. С. Солонникова, человека большой морской культуры, служившего так, что о нем с полным правом можно сказать: «рыцарь долга и службы».

Вскоре после крупного, совместного с армией учения флота Михаил Владимирович Викторов, под руководством которого вырос Тихоокеанский флот, получил назначение на должность начальника и члена Военного совета Морских сил РККА и отбыл в Москву. На флоте его сменил флагман 1 ранга Г. П. Киреев, ранее бывший заместителем Викторова. Тогда же в должность начальника штаба флота и вступил прибывший с Балтики капитан 1 ранга А. В. Попов.

Александр Васильевич Попов — матрос Революции. Он был направлен в Военно-морскую академию на специальный курс вместе с К. И. Душеновым, В. М. Орловым, А. П. Александровым, впоследствии видными флотскими военачальниками. Всех их я знал еще по Балтике, когда они проходили там свою предвыпускную стажировку.

Как начальнику штаба бригады заграждения и траления, мне часто приходилось встречаться с Поповым; и я проникся к нему уважением за неуемную жажду познания особенностей морского театра и душевность.

Прощаясь со мной, начальник штаба сказал:

— О комиссии никому ни слова. Командиру бригады я все сам объясню. Считай, что ты едешь в отпуск на Камчатку.

Через двое суток транспорт вспомогательного флота, на котором нам предстояло совершить это увлекательное путешествие, вышел в море. Дул свежий северо-западный ветер. Корабль, тяжело вздыхая, нырял вниз, а потом поднимался на гребень волны.