Иннокентий Анненский - Фамира-Кифарэд

• Название: Фамира-Кифарэд
• Автор: Иннокентий Анненский
• Жанр: Драматургия

Остов сказки, лежащей в основе моей новой драмы «Фамира-кифарэд», таков: сын фракийского царя Филаммона и нимфы Аргиопы Фамира, или Фамирид, прославился своей игрой на кифаре, и его надменность дошла до того, что он вызвал на состязание муз, но был побежден и в наказание лишен глаз и музыкального дара.

Софокл написал на эту тему трагедию, в которой сам некогда исполнял роль кифарэда, но трагедия не дошла до нас.

Мое произведение было задумано давно, лет шесть тому назад, но особенно пристально стал я его обдумывать в последние пять месяцев. А. А. Кондратьев сделал мне честь посвятить мне написанную им на ту же тему прелестную сказку, где музы выкалывают Фамире глаза своими шпильками. Он рассказывал мне о своем замысле уже года полтора тому назад, причем я также сообщил ему о мысли моей написать трагического «Фамиру», но почти ничего не сказал ему при этом о характере самой трагедии, так как никогда ранее не говорю никому о планах своих произведений, — во всяком случае, ни со сказкой г. Кондратьева, ни, вероятно, с драмой Софокла мой «Фамира» не имеет ничего общего, кроме мифических имен и вышеупомянутого остова сказки. От классического театра я тоже ушел далеко. Хор покидает сцену, и в одной сцене действующие лица отказываются говорить стихами, по крайней мере некоторые. На это есть, однако, серьезное художественное основание.

---

Нимфа хочет прижаться к нему, хочет что-то сказать, но Фамира отстраняет ее.

Розы… губы,
Не открывайтесь больше. Мне ни слов,
Ни вас самих от вас не надо… Косы
Пушистые… рука…

(Поднимает и оставляет упасть одну из бледных рук Нимфы.)

ланиты… слез
Недавние следы…

(Отстраняется, видя, что Нимфа снова делает движение к нему.)

Прикосновенья
Не надо — нет. Лучей, одних лучей.
Там музыка…

(Убегает.)

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ БЕЛЕСОВАТАЯ

Общее изумление. Минуту все молчат. Порыв ветра, за ним другой, третий. Из лесу летит пыль, и в ней кружатся листья, где-то скрипят ветки. В шуме ветра можно различить сначала смешанный, потом яснее не то вой, не то стон. Тем временем луна зашла за облако, и сцена остается освещенною лишь ее белесоватым отблеском. Между Силеном и Нимфою появляется тень Филаммона. На шее у него веревка. Лицо сохраняет синий оттенок и сразу без луны кажется почти черным.

Тень поворачивается к Нимфе, скалит зубы, потом поднимает руку, точно хочет ослабить на шее веревку; но рука, прозрачная, с черной половиной затекших пальцев, падает как плеть; он несколько раз повторяет этот жест, приближаясь к Нимфе — точно ищет ее помощи. Сатиры пугливо сбились в кучу. Ни музыки, ни восклицаний. Тень издает с досады воющий стон, но тише тех, которые доносились с ветром. Теперь тихо — ветра нет.

Тень Филаммона, Нимфа, Силен, хор сатиров.

Нимфа

Чьи это шутки?.. Сатиры… Силен?

Силен (тихо, не сводя глаз с покойника)

Не шутки — нет. К тебе какой-то призрак,
Не знаю кто. А ты не узнаешь?

Нимфа (тоже чуть слышно)

Боюсь назвать… И ошибиться страшно…
Фамира?

(Приближается к тени — та отодвигается.)

Нет… о нет — не может быть!

Сатир с голубой ленточкой (с деловым видом подходит к тени, которая делает знаки)

Я, господа, вам помогу… то есть по всей вероятности.

(К призраку.)

Что? не понимают тебя, ночной недовесок, бескрылая птица, «хочу и не могу». Ну, говори прежде всего: кто ты такой и зачем отбился от стада. Разве это порядок?

(Оглядывается на сатиров, но никто не смеется.)

Нимфа

Папа-Силен… Он не морочит нас,
Козленок твой? Откуда б научился
Он понимать язык усопших? Этот
Мираж… Он не подстроен?

Силен

Да и впрямь…
Козлятки… вы… того… со скуки. Месяц,
Хоть покажи нам гостя.

Луна на минуту выкатилась из облаков и освещает призрак. Видно, что он дрожит мелкой дрожью, а теперь, подняв руку к глазам, точно защищается от света. Всем сразу же становится ясно, что это не маскарад.

Силен (Нимфе)

Он — старик.

Тень отнимает руку от лица и делает знаки.

Сатир

Нимфа, этот человек — удавленник, и он царь, и он твой муж… был твоим мужем.

Нимфа теперь не отрываясь смотрит и тем временем одной рукой срывает с головы хризантемы.

Тень грозит ей. Потом со стоном обводит рукой вокруг себя.

Сатир

Скажи, мать, куда ты дела нашего сына, моего… моего сына?..

Нимфа (распускает волосы, как в бреду)

Филаммон… да, Филаммон… Как похож
Он на Фамиру… Вот она — расплата.

Сатир (бесстрастно)

Ты не кормила его, а бросила, и он жил без тебя двадцать лет. И вот сегодня, шальная, ты налетела вороной и покончила с ним в один день. Преступница и злодейка! Нет тебе имени, но ты будешь наказана… да, ты будешь наказана. Собакой надо тебя сделать, похудевшей от желаний, которая на задворке светлой весенней ночью в толпе женихов не различает тех, которые когда-то оттягивали ей…

Затрудняется; ему подсказывают: «грудь».

Да, именно — ее грудь…

Знаки изумления и ужаса в хоре. Призрак наступает на Нимфу. Силен держит ее, почти лишившуюся чувств, потом он дает знак сатирам, и они, окружив мертвого, поднимают дикую музыку, пляску, но это не может длиться долго. Мало-помалу стеклянные глаза, где отражаются две беглых луны, на синем лице расхолаживают напускное веселье. Общее молчание. Никто не знает, что и о чем говорить.

Корифей

Где ж ты учился этому искусству,
Мой милый брат — козленок?..
Сатир с голубой ленточкой
Гермий нас,
Троих козлят, когда-то на посылках
Держал, и за толпой таких теней
О, там куда страшнее были тени
Я десять дней скитался. Понимать
Из языка их тут и научился
Я кое-что. Но этот сам недавно
Еще дышал: не приловчился он
Рассказывать.
Гей, приятель! А веревка отчего на шее?

(К хору)

Говорит: удавился сам-сам-сам.

Тень издает звуки, похожие на сам-сам-сам, и скверно улыбается одними губами.

А по какой причине? — Скучно жить…
А деньги где… деньги?

Молчит.

Другой Сатир, с розовой ленточкой

П-позвольте же, н-но в этом суть. Он был
И скряга, и богач…
Т-теперь Фамира
Т-таких ч-чудес н-наделает…
А в-вы
С-спросили бы у т-тени толком, С-сатир…

Сатир с голубой ленточкой (несколько пикированный)

Сделайте одолжение, братец. Спросите сами. А я отказываюсь… то есть я не отказываюсь, но не понимаю ни слога. Скрывает, должно быть. Это ведь с ними, господа, бывает. Заупрямится, да и все тут. Одного такого казнили. Сам без головы, а туда скрытничает: виноват или не виноват. Попробовать разве вот что.

Филаммон! Ваше величество!

А кровки! Или молочка с винцом?

Нет — все-таки не скажет. Ну и не надо.

Затвердил одно: спрятано — не ищите… Да где спрятано, бестолковый? Что-то сказал… Но спутанное какое-то слово: не то в воде, не то в лесу, не то в скале, не то в доме, может означать также и нигде.

Словом, деньги… ау.

Ну, вот… Теперь просит пить. Знаете — они, когда напьются, так говорят, иногда даже пророчат.

Папа-Силен! Могу у вас просить
Немножечко вина? Для жертвы мертвым.
Я набожен — и сам вина не пью.

Силен (в тон ему)

Особенно поить его не надо,
А дай ему два унца. Молоком
Добавим остальное. Мне не жалко,
Но опьянять усопших — тяжкий грех,
А хоть Силен, всегда имел я совесть.

Толпа сатиров набегает помогать Силену. Помогавшие, несмотря на зоркость Силена, заметно розовеют. К молоку идет один переводчик.

Томный Сатир (тоже разрумянившийся, в хризантемах, брошенных Нимфой)

Нет, молока я видеть не могу:
Сицилию оно напоминает
И страшный глаз чудовища. Так молод,
А выстрадал-то сколько!

(Хнычет. Потом воркующим голосом.)

О Силен!
Ты мне не дашь с наперсток этой влаги?
Я не в себе, так сыро, что… тошнит…

Силен молча грозит ему и берет себя за ухо. Хризантемы прячутся в толпу. Между тем тень припала к молоку с вином и жадно пьет.

Силен (тихо, но выразительно)

Скорей — пока он пьет — в фиас, малютки!

Нимфа (приподнимаясь)

Нет, нет, Силен… Пусть говорит еще…

Силен

Не стоит, душка…

Тень поднимается, говорит, но губы шевелятся без звука.

Сатир с голубой ленточкой

Вот этого уж ни за что не передам, потому что неправда.

За сценой крик Фамиры, и следом другой, тоже его, но, видимо, подавленный, дико оборванный усилием воли.