Олег Мороз - Хронико либеральной революции

• Название: Хронико либеральной революции
• Автор: Олег Мороз
• Жанр: История

Еще раз напомню, о каком «ключевом отрезке нашей истории» идет в книге речь, – о периоде с октября 1991-го по октябрь 1993-го, когда в России начинался мучительнейший процесс освобождения от коммунизма (он продолжается до сих пор) и происходила острейшая политическая борьба вокруг базовых демократических, рыночных реформ. Автор

---

– В отношении снятия мэра, – отрезал он не без злорадства, – простите, ничего у вас не получится. Мэр избран москвичами, и только москвичи вправе это сделать, но, простите, не Съезд.

Впрочем, если говорить о жажде реванша, которую испытывала потерпевшая поражение оппозиция, ее попытка расправы над Ериным и Лужковым – это, конечно, был не более чем примитивный условный рефлекс размахивания кулаками после драки. В основном, разумеется, упомянутая жажда сконцентрировалась на другом – на том, чтобы нанести президенту поражение на референдуме 25 апреля. Оппозиционеры были уверены: Ельцин проиграет всенародное голосование. Тут для них не было вопроса.

Впрочем, такого же мнения придерживались и некоторые СМИ. “Независимая газета” писала в те дни: “Кажется весьма сомнительным, чтобы следствием… предстоящего плебисцита стала победа Бориса Ельцина или сколь бы то ни было значительное усиление его позиции”. В другой статье в этом же номере газеты: “Если референдум о доверии президенту 25 апреля состоится, то шансов на победу, тем более значимую, у Ельцина, увы, очень мало”.

“Недостатки” Ельцина и “достоинства”

Хасбулатова

(Заметки на полях)

Были ли у Ельцина в ту пору ошибки? Разумеется, были, и очень много. Но его немало обвиняли и в мнимых ошибках, – оскорбляли, ругали, журили, упрекали, благо свобода слова при первом российском президенте, слава Богу, практически ничем не ограничивалась.

В день открытия IX чрезвычайного съезда, 26 марта, Виталий Третьяков, главный редактор той же “Независимой газеты” опубликовал открытое письмо Борису Ельцину с перечнем того, что он считал президентскими просчетами, – таких было штук пятнадцать, – и с пожеланием больше их не делать. Кое по каким, немногим пунктам списка с Третьяковым можно было согласиться: пожалуй, Ельцин тут действительно дал маху. Насчет других одолевало сомнение: может, просчет, а может, и не просчет. В отношении третьих соглашаться категорически не хотелось.

Согласен: не стоило президенту в начале реформы и вскоре после начала обещать людям, что улучшение жизни наступит через год-полтора. Реформа – дело небыстрое, даже если ее вести без разгильдяйства и саботажа, что в российских условиях абсолютно невозможно. Согласен: нельзя было допускать, чтобы гэкачепистов, всех скопом, до завершения суда выпустили из “Матросской тишины”. Благодаря этому великий героический Август, а заодно и проходивший уже в ту пору суд оказались превращены в фарс. Правда, я не уверен, что президент что-нибудь мог тут сделать… Согласен: не стоило включать в телеобращение к народу, с которым Ельцин выступил 20 марта, слова об “особом порядке управления”. Либо – если уж включать, то не отказываться от них через несколько дней в опубликованном варианте указа. А то как-то несолидно получилось. Согласен: президенту давно стоило озаботиться, кого назначить своим преемником, демократическим лидером № 2. А может быть, – еще и № 3. В конце концов, все мы под Богом ходим. Нельзя было ставить судьбу огромной страны в зависимость от самочувствия и здоровья одного-единственного человека. Согласен: история с Дудаевым, случившаяся еще задолго до начала полномасштабной чеченской войны, когда ввели в Ичкерии чрезвычайное положение, но оказались бессильны его обеспечить, – образец неумелости в отношениях с республиками. Хотя вряд ли это была личная ошибка президента: ведь за это дело взялся Руцкой и блестяще провалил его, как многое другое. Но в общем президент за все отвечает, тем паче что в данном случае, он собственноручно подписал тот самый указ – о введении ЧП.

Вот, пожалуй, и все, с чем можно было согласиться в открытом письме редактора “Независимой газеты” президенту.

Далее в списке Третьякова следовало некоторое число “очевиднейших” президентских ошибок, которые были совсем не очевидны. Можно было их оценивать так, а можно – иначе.

Президент ошибся, возглавив осенью 1991-го правительство… В свое время было много споров по этому поводу. Тогда никто никому ничего не доказал – ни сторонники этого ельцинского шага, ни противники. А в дальнейшем и вовсе стало ясно – за политику, проводимую правительством, президента бьют совершенно одинаково, возглавляет ли он формально это правительство или нет.

Следующая “ошибка” по Третьякову: президент изъял “всех” своих сторонников из парламента и рассадил в правительственном аппарате… Логика упрека понятна. Но есть и другая логика, именно ею, видимо, руководствовался президент: так называемый парламент – БЕЗНАДЕЖЕН; никакой существенной разницы, сколько в нем сторонников президента, – 200 или, скажем, 210, – нет; в правительстве же, в президентском аппарате они могли бы принести ощутимую пользу. Во всяком случае на это, надо полагать, и надеялся Ельцин.

Наконец – о последней категории отысканных Третьяковым “очевиднейших” ошибок президента, которые, на мой взгляд, вовсе не были ошибками.

Третьяков посчитал просчетом, что “люди” Ельцина подали в суд на “Советскую Россию” и “День”, неустанно изрыгавших потоки клеветы на президента и правительство. Почему же просчет? Просчет действительно был, – но раньше, когда после августа 1991-го президент своей волей запретил эти газеты. А обратиться в суд на любое печатное издание волен каждый гражданин. В последние месяцы ошибка была как раз в обратном – что решено было не обращать внимание на истошный визг коммуно-патриотической прессы, на бесконечную, выходящую за всякие рамки череду оскорблений, ложь, клевету… Итог такого безразличия был закономерный: эта пресса, особенно поистине геббельсовская газетка “День”, просто зашлась в истерике, потеряла всякое представление о приличиях, цивилизованности, законности.

Кстати, редактор “Независимой газеты” в своем письме советовал президенту включить в круг чтения именно эти издания – “Правду”, “Советскую Россию”, “День” – и исключить из этого круга издания демократические. Такие, надо полагать, как “Известия”, “Московские новости”. “Не читайте, Борис Николаевич”, демократические газеты, – заклинал Третьяков, – ничего полезного для здоровья политика вы там не найдете”.

Что ж, может быть, Ельцину и в самом деле стоило последовать мудрому совету, пробежать глазом на сон грядущий вот хотя бы это (частично уже цитировавшееся):

“Ельцин, доколе будешь мучить Россию?

Ельцин, верни украденный Советский Союз!

Ельцин, твои люди воруют!

Ельцин, ты угробил русскую армию!

Ельцин, где наши трудовые сбережения?

Ельцин, ты пустил шпионов в правительство!

Ельцин, ты уморил науку!

Ельцин, ты погубил культуру!

Ельцин, дети России проклинают тебя!

Ельцин, ветераны плюют тебе вслед!

Ельцин, ты весь в крови!

Ельцин, уйди!”.

Это прохановский листок “День”. Возможно, Ельцин и не подозревал о существовании на земле российской такой вот “духовно-оппозиционной” прессы. Так что, не исключено, благодаря рекомендации Третьякова познакомился с ней. Для обычного здоровья она, может, была и не очень полезна: пульс учащался, давление поднималось. Но для здоровья политика пользу в самом деле несла несомненную. Какая экспрессия! Сколько пищи для ума!

Кстати, каждый мог сам поупражняться в сочинении подобных стихов в прозе:

Ельцин, проводники дальнего следования предают тебя анафеме!

Ельцин, сталевары мартеновских цехов рвут твои фотографии!

Ельцин, беременные женщины топчут газеты, где напечатано твое имя! И т.д., и т.п.

Попробовали бы прохановско-чикинские борзописцы (Чикин – главред “Советской России”) в соответствующие времена (о которых они до сих пор плачут-рыдают) написать что-нибудь такое про Брежнева или, не дай Бог, про Андропова! Где бы они были! А вот про “кровавого сатрапа” Ельцина, оказывается, все что угодно можно молоть. И на Лубянку не тащат. И в зону не отправляют… Но такое простейшее сопоставление правителей и их времен почему-то никогда не приходило в голову этим мыслителям.

Третьяков упрекал президента, что он смотрит на парламент как на вражеское государство. “Работайте с ним, – настаивал редактор, – сотрудничайте, уговаривайте, льстите, старайтесь обхитрить, обыграть, подкупить…”. Упрек не по адресу. Не знаю, как насчет подкупа и объегоривания, но что касается президентских предложений о сотрудничестве, уговоров и призывов к созидательной работе, – их весь последний год было – хоть отбавляй! Своей кульминации эти уговоры, на грани унижения, на грани потери достоинства достигли на VIII съезде. И что? Все тщетно. Депутаты ну ни в какую не желали сотрудничать, в упор не видели президента, демонстративно отвергали все его предложения, все поправки к рассматриваемым документам. Без конца провоцировали на резкие действия. Думаю, девять из десяти нормальных наших граждан давно бы сорвались, высказали Съезду в крепких выражениях все, что они о нем думают, – мы ведь и так это слышали в метро, в автобусах. Ельцин терпел, не срывался. Так что мудрый третьяковский совет стоило бы повернуть аккурат на 180 градусов – адресовать его депутатам.