Владимир Яценко - Пленники зимы

• Название: Пленники зимы
• Автор: Владимир Яценко
• Жанр: Научная Фантастика

Для конкурса "Триммера" главы все слиты, Пока не прогонят, комменты открыты. Прошу не молчать, – отмечайте визиты, Мой труд вы прочли. Отписались? Мы квиты! Шутка, конечно. Только читать лучше по-главно (я продолжаю работу по вычитке, только ћчищуЋ в главах: шестьсот кило текста долго грузится). Кроме того, в единый блок не вошли ћКомментарииЋ. А это уже не шутки!:( Очень краткое содержание и обоснование соответствия романа теме конкурса 'Великая цепь событий'. Книга о любви. О жизни. О 'простых' людях, которые при ближайшем рассмотрении оказались совсем не так просты, как им самим того бы хотелось. А ещё про то, как водителю грузовика, собирающему молоко по хуторам и сёлам, пришлось спасать человечество. И ситуация сложилась так, что кроме него спасать нашу расу оказалось некому. А сам он СМОГ лишь потому что когда-то подвёз 'не того' пасажира. 'Оплата за проезд' http://zhurnal.lib.ru/editors/j/jacenko_w_w/oplata_za_proezd.shtml оказалась одним из звеньев Великой Цепи, из раза в раз спасающей население нашей планеты от истребления льдами. Он был шофёром, исследователем, администратором и командиром. Но судьбе этого было мало. Он стал героем и вершителем. Это он доопределил наши конечные пункты 'рай' и 'ад'. То, ради чего, собственно, 'посев людей' и был когда-то затеян. 'Случайностей нет', – полагают герои романа. Всё, что с нами происходит 'почему-то' и 'для чего-то'. Наше прошлое и будущее – причудливое переплетение причинно-следственных связей, которые позволят нам однажды уцелеть в настоящем. Но если 'всё предопределено и наперёд задано', то от нас ничего не зависит? Зависит. Мы в любом случае исполним предначертанное. Но весь вопрос в том, КАК мы это сделаем. Приятного чтения.

---

Я смотрю на него, и почему-то становится грустно.

Из люка показывается голова Николая.

– Трос? – говорит Николай. – Есть трос, как не быть… А зачем? Почему стоим?

Парень разворачивается к нему:

– Слетел с дороги. Давайте, мужики, вытаскивайте…

Я смотрю на его машину, на снег и чувствую, как ветер несёт меня прочь от наезженной колеи, почему-то решив, что прежнего пути с меня достаточно.

– Сколько? – деловито справляется Николай.

Он стряхивает с губ крошки, что-то дожёвывая, и падает чуть ли не на голову незнакомцу. На нём уже нет ни шапки, ни полушубка. Он отодвигает парня на сидение рядом со мной и присматривается к темнеющей за белой завесой снега машине.

– Этот тот "Вранглер", что ли?

– "Чероки", – обиженно басит парень.

Он уже почувствовал тепло, поопустил "молнию" на куртке и рассматривает мою приборную панель. Напрасно: половину индикаторов можно смело выкинуть, а на остальные просто не обращать внимания.

– А ты сказал "Вранглер", – незаслуженно попрекает меня Николай, и к парню: – Сколько заплатишь?

– Полтинник хватит?

– Каждому, – хладнокровно уточняет Николай.

– Стольник, так стольник, – подозрительно легко сдаётся парень, доставая из бумажника две купюры по пятьдесят гривен. – Только поаккуратней, мужики, тачка импортная, одна краска сколько стоит…

– Зачем такую дорогую машину покупал? – равнодушно бросает Николай, принимает у него деньги и тянется к спальнику за одеждой.

– Что тут у вас? – Света высовывается из люка чуть ли не по пояс, отодвигая в сторону Николая, ловко управляющегося со своей курткой. Она с восхищением смотрит на дорогу. – Как красиво! Раньше не так было…

У неё в руках кусок чёрного хлеба с маслом, густо покрытый ржавыми пятнами красной икры.

"Мне даже не предложили", – подумал я, всматриваясь в метель. И вправду красиво: снег блестит, искрится, окрашиваясь жёлтым от моих противотуманок и красным – от сполохов аварийки. Здорово! Вот только предложить мне поесть они почему-то забыли. А я ведь не завтракал. И Николаю это известно.

– Света? – парень неожиданно щетинится. – Какого чёрта?! – И вдруг он переходит на крик: – Я тебе русским языком…

– Зачем кричать, когда есть руки? – осаживает его Света, и откусывает приличный кусок бутерброда.

– Мы договорились, ты ждёшь…

Я вижу, как у Николая вытягивается лицо. Я удивлён не меньше.

– Я прекрасно помню, о чём мы договорились, – спокойно, даже с какой-то ленцой отвечает она. – Я жду твоего звонка. А где его ждать, – моё дело. Звони, – приеду! – Её речь с набитым ртом вполне ясна, хотя до полной внятности, конечно, далековато.

– Что там у вас? – парень привстаёт и пытается заглянуть в люк. – Проход какой-то…

– Это тебя не касается, – неприветливо останавливает его Николай. – Пойдём, покажешь, за что цепляться.

– Разговор не закончен, – бросает парень. – Я вернусь.

– Давай-давай, – пренебрежительно отвечает Светлана.

Они выпрыгивают из кабины, одеваясь и застёгиваясь на ходу. Светлана выползает из люка и усаживается рядом.

– Это ты от него пыталась уехать?

– Кто ж знал, что этот кретин в снегу застрянет? – беспечно ответила она. – На джипе…

– Много ты им должна?

Николай, сгибаясь под ветром, подходит к самому передку КАМАЗа и пропадает в мёртвой для обзора зоне. Я его не вижу, но знаю, что сейчас он натягивает перчатки и ждёт, когда я запущу лебёдку. Перевожу тумблер в положение "размотка" и нажимаю кнопку. Лебёдка у меня электрическая, это не рычагами отбора мощности возиться. Николай тут же появляется в лучах фар, пятится, за ним чёрной лентой змеится трос.

– А ты помочь хочешь? – Она уже дожевала свой бутерброд, голос звучит уверенно, вызывающе.

– Все люди – братья, должны помогать друг другу…

Николай добрался до джипа. Две фигуры захлопотали над тёмным остовом машины.

– Вот именно – "братья", – замечает Светлана. – Вот и пусть "братья" помогают друг другу. А мы, сёстры, как-нибудь сами справимся.

Я вытравил ещё метра полтора троса и выключил лебёдку.

– Похоже, тебя крепко обидели…

– Я была дурой!

– Ну-ну. На дуру ты совсем не похожа.

Фигуры выпрямились и замахали руками.

– А на кого я похожа?

Я переключил лебёдку на обратный ход и начал понемногу выбирать трос. Теперь сквозь струи снега в свете фар маячила только одна фигура. Парень, по-видимому, сел в машину. Трос натянулся в струну, вой электродвигателя пробился сквозь глухие обороты дизеля, мой грузовик чуть дрогнул, а джип зашевелился, стрелкой компаса выравниваясь по направляющей троса.

– На человека, который продуманным и взвешенным решениям предпочитает вдохновение и азарт. По принципу "будь что будет". Тебе нужно идти в парашютный спорт. Там любят таких безбашенных…

– Парашютный спорт? – она смеётся. – Вот бы не подумала. А ещё?

– Можно и ещё, – я на мгновение отвлекаюсь от натянутого троса и смотрю на её лицо. Да, это она. – Ещё тебе не стоит доверять рубить хвост собаке.

– Почему?

Машина была уже рядом – в метрах двух. Её фары яростно били по глазам. Я выключил свой свет, оставив только габариты и аварийку, но парень, видно, намёка не понял – фары не выключил. Что он там хочет рассмотреть? На моём бампере?

– Потому что рубить будешь вместе с задними ногами. Чтоб, значит, раз и навсегда.

Останавливаю лебёдку, фиксирую трос, и на задней передаче вытягиваю джип на дорогу. Езжай, парень, только с дальним светом всё-таки осторожней: неровен час, кто-нибудь из общественных воспитателей бросит из окна болт или гайку. На твоих скоростях налететь на такое препятствие – серьёзное испытание.

– Почему это с "задними ногами"? – в её голосе обида.

– Потому что вдохновение, как правило, не учитывает, что жизнь не стоит на месте, – я перевожу дыхание: натянутый трос – это не шутки. – Что вчера было плохим, сегодня может быть хорошим, и наоборот. Приняв решение, ты никогда не унизишься до того, чтобы спустя какое-то время его пересмотреть.

Стучат. Поднимаюсь с сидения и смотрю сверху через лобовое стекло на то, что делается снаружи.

Крюк от джипа отцеплен. Подтягиваю трос. Зелёная лампочка – порядок. Лебёдка зафиксирована, трос подтянут. Всё. Можно ехать.

– Никогда бы не подумала, что такие слова можно услышать в метель, в степи, в половине седьмого утра.

Смотрю на часы: шесть двадцать. До обеда не успеем.

– Что они там возятся?

– Ты не похож на обычного водилу.

– "Обычных" людей не бывает. Все – равнонеобычны.

Дверь распахивается. Влезают оба. Промёрзшие. Хмурые. Злые. Светлана недовольно жмётся ко мне. Я не питаю иллюзий. Я суше и теплей. Причина только в этом.

– Максим, у парня что-то с коробкой передач.

Я молчу. Ветер, злой, недовольный, хватает за шиворот Максима Добровольского и несёт… куда? Хотел бы я знать.

– Максим, – подключается парень. – Я заплачу. Отбуксируй меня в Одессу.

Я смотрю на Николая. Он понимает мой взгляд. В кузове две тонны молока. Почти всё – соя. Что делать?

– В том-то и дело, – возбуждённо повышает голос Николай. – Молоко он покупает!

По хорошей цене сторговались. И платит валютой! Триста долларов! Смотри, уже отсчитал!

Я молча смотрю на него. Одно дело привезти на молзавод смесь коровьего молока с соевым в божеской пропорции – никакая экспертиза не придерётся. Совсем другое, – привезти сою в Одессу, по цене коровьего молока.

– Только ему молоко не нужно, – торопится Николай, чтобы я не брякнул лишнего. – Он его здесь сливает.

– Куда сливает? – интересуется Светлана.

– Какая разница? – встревает парень. – На землю.

– Молоко на землю? В снег?

Я благодарен ей за это негодование.

– А что такого? Это моё молоко, куда хочу, туда сливаю.

Я смотрю на них, и мне опять выть хочется. И присутствие Светланы не помогает.

– Да брось ты, – напирает Николай. – Ну, куда мы в метель попрёмся? И чем дальше, тем хуже. Сливаем, и вся недолга. Расскажи кому, что покупателя прямо на трассе в метель нашли – не поверят. И тебе работа. За буксировку – отдельная плата. Ещё две сотни, я сторговался.

Парень с готовностью протягивает пять сотен долларов. Кошмарный сон! Я беру деньги. Не всё ли равно? Плевать! Откидываю крышку бардачка, достаю свой кошелёк и аккуратно складываю купюры.

– Ага, – суетится Николай, запихивая под полушубок шарф. – Я сейчас, я мигом…

Он уходит в метель, а я сдаю назад и выруливаю на обочину, стараясь подальше отъехать от трассы. Ещё не хватало здесь, в низине на повороте молочный каток сделать.

– Давай, Светка, – распоряжается парень. – Собирай вещички, поедешь со мной.

– Что-то не хочется, – презрительно отвечает Светлана.

Но парень не теряет надежды договориться:

– Ты контролируешь ситуацию?

– Ежемесячно, – отвечает она и не трогается с места.

Я улыбаюсь немудрёной двусмысленности её ответа и решительно вклиниваюсь в разгорающийся скандал: