Константин Станиславский - Письма 1886-1917

• Название: Письма 1886-1917
• Автор: Константин Станиславский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Седьмой и восьмой тома посвящены эпистолярному наследию Станиславского. В них публикуются избранные письма Станиславского к деятелям искусства, литературы и науки, а также к родным, друзьям и ученикам, начиная с юношеских лет и кончая последними годами его жизни. Широко представлена переписка Станиславского с крупнейшими писателями, художниками, актерами и режиссерами современного театра. Письма являются ценнейшим первоисточником для изучения творческой личности Станиславского, его эстетических воззрений и общественной деятельности. Они охватывают широкий круг вопросов теории и практики современного театра, раскрывают существо эстетических взглядов Станиславского. Большинство писем публикуется впервые.

---

За последнее время моей головой распоряжались малоэкономно, и она отказывается служить, а мне еще нужно сочинить 3-й акт, самый трудный в пьесе5. От "Пестрых рассказов" (в которые я уверовал больше чем когда-либо) я отказываюсь и ставить их не буду6. Их умышленно тормозят, и никто им не сочувствует. Надо употребить слишком много энергии, чтобы они пошли, у меня ее нет, а для материальной стороны дела – рассказы не нужны. Докончим сезон и без них. Будет несправедливо, если Вы припишете этот отказ самолюбию или чему другому. Даю Вам слово, что поступаю так ради пользы дела, чтобы иметь силы докончить сезон. Заключаю эту часть письма скорбным восклицанием… Ваше письмо… это начало конца. Еще просьба: до тех пор пока не будет сдана пьеса "Сердце не камень", не будем много говорить об этом прискорбном деле, так как одна волнительная фраза лишает меня сна на целую ночь, а сон мне нужен очень, особенно теперь.

В инциденте с Иерусалимской я неправ, конечно, и охотно извиняюсь. Ставлю только на вид, что у меня есть смягчающие вину обстоятельства. Мне ужасно стало жаль Евгению Михайловну, которая страдает хорошо мне знакомой болезнью, т. е. тою же, которой страдает и жена. Это ужасная вещь! Мне стало жаль ее и потому, что она переживает то же мучительное чувство, какое переживал в этот последний месяц и я, волнуясь совершенно бесполезно, тратя нервы бесцельно ради никому не нужной мозговой работы – то над художником, то над "Провинциалкой", "Где тонко, там и рвется", "Калхасом". Она измоталась по нашей вине над ролью Фокерат и в награду не только не получила ни одной дельной репетиции или надежды сыграть роль, она не получила даже нашей благодарности7. Мне стало обидно за нее, и я поторопился выказать ей свою заботливость о ней и раскаяние. Помнится, я говорил, чтобы Вам показали план перетасовок ролей. Впрочем, я был возбужден и этого-то, самого главного, может быть, и не сказал. Однако, что я думал об этом, поверьте мне на слово. Извиняюсь.

В заключение от всего сердца желаю, чтобы мы все оценили по достоинству тот редкий клад, который дала нам судьба, чтобы мы вовремя поняли, какие богатства сулит нам этот клад, и забыли бы все то мелкое, благодаря которому мы рискуем выпустить клад из рук. Со своей стороны, несмотря на ослабшую энергию, я готов принести делу те жертвы, которые ему нужны и которые я имею право приносить. То глупое положение, в которое я могу встать по отношению к Морозову и Вам, я не считаю никакой жертвой, так как оно не спасет, а только погубит дело и взвалит все незаслуженные мною последствия на мои (исключительно) плечи.

Преданный Вам

К. Алексеев

Письма я не перечитываю. Простите за неясности, описки и проч. Главное будет понятно даже при плохом писании и редакции.

80. Л. Н. Толстому

Телеграмма

21 февраля 1900

Москва

Во время последней дружеской беседы тружеников Художественного общедоступного театра по окончании сезона1 мы не могли не вспомнить лучшие вечера нашего существования, те вечера, когда театр был осчастливлен присутствием величайшего мирового писателя 2.

От лица всех артистов шлем Вам привет от всего сердца.

Немирович-Данченко, Алексеев

81. С. В. Флерову

30 марта 1900

Москва

Многоуважаемый

Сергей Васильевич!

Я очень виноват перед Вами. Каждый день собирался заехать к Вам и не мог выбраться, до такой степени я занят. По Товариществам пришло время ревизионных комиссий, смет, отчетов и общих собраний1. По театру – усиленные репетиции как для поездки (замена артистов), так и по "Снегурочке". Пьеса необычайно трудна. Не установив правильных тонов, в которых исполнители должны укрепиться за время моего отъезда, я не могу уехать из Москвы.

Теперь выяснилось, что раньше воскресенья я к Вам не попаду. Простите меня великодушно.

Теперь выяснилось также, что мы едем в разные дни и с разными поездами 2. Это случилось отчасти потому, что многие из артистов, желая сделать сбережение с тех сумм, которые выдаются им на проезд по 2-му классу, устроили себе вагон 3-го класса и едут большой компанией в нем.

Я не могу, к сожалению, ехать с ними, так как везу семью с собой.

Ввиду большого движения в Крым трудно достать много билетов на один и тот же поезд, и потому выезжающие артисты разбились на группы.

Я с семьей едем во вторник (страстная) с курьерским, Калужский с семьей – в понедельник, Владимир Иванович – в воскресенье и т. д.

К четвергу на страстной мы должны все съехаться в Севастополе для начала репетиций.

Итак, в воскресенье постараюсь непременно заехать к Вам, а пока прошу Вас передать мое почтение Вашей супруге и дочерям

от искренно уважающего Вас

К. Алексеева

Четверг

82. С. В. Флерову

1 апреля 1900

Москва

Глубокоуважаемый Сергей Васильевич!

Вторую неделю собираюсь к Вам, но не могу выбрать свободного часа, до такой степени я занят. Не мудрено: мне приходится теперь подгонять запущенные за время театрального сезона фабричные дела и составлять постановки на весь будущий сезон.

Мне хотелось побывать у Вас, чтоб поблагодарить Вас за Вашу любовь к нашему театру, а также чтоб напомнить Вам о Вашем намерении прокатиться с нами в Севастополь и Ялту1. Мы выезжаем со всей труппой в четверг на страстной.

Понедельник, вторник, среду и четверг пасхи играем в Севастополе: "Дядю Ваню", "Одиноких", "Эдду Габлер" и "Чайку". В пятницу едем в Ялту и с воскресенья фоминой играем там 6 спектаклей. Из Ялты, без остановки, возвращаемся в Москву кончать репетиции "Снегурки"2.

Чехов телеграфировал нам, что в Ялте все билеты проданы. Что делается в Севастополе, не знаю.

Остаюсь в надежде, что молодая компания и весеннее солнце согреют Ваше юное еще сердце и Вы соблазнитесь нашим предложением: составить нам компанию.

Мое глубокое почтение Вашей уважаемой супруге и дочерям от готового к услугам и уважающего Вас

К. Алексеева

Суббота

83. С. В. Флерову

Апрель (после 16-го) 1900

Ялта Многоуважаемый Сергей Васильевич!

Телеграмма после первого спектакля сбылась.

Завоевывать столичную публику не пришлось в Ялте. Она уже знакома с нами или по газетам, или по Москве. Не извещал Вас о последующих спектаклях, чтоб не повторять одного и того же. Слава богу, мы имели успех в Ялте, но сознаюсь, что публика в Севастополе гораздо интереснее.

В Ялте интересна только маленькая горсть публики, состоящая из местной интеллигенции и из приезжих писателей и музыкантов, а именно: Горький, Чехов, Мамин-Сибиряк, Елпатьевский, А. И. Шуберт (знаменитая Лиза в "Горе от ума"), Бунин, Рахманинов. Нас очень порадовало, что эти люди заинтересовались нами и что наши спектакли вызвали в них желание написать нам новые пьесы. Более всех загорелся Горький. Он ходит как шальной и все забегает ко мне поделиться нарождающимися мечтами и созревающим планом новой пьесы1.

Жена, я, дети шлют Вам и Вере Сергеевне низкий поклон.

Не откажитесь передать мое почтение Вашей супруге и Вашим милым и симпатичным дочерям

от искренно преданного Вам и уважающего

К. Алексеева

Посылаю последнюю рецензию и билетики, которые бросали труппе при прощании.

84. С. В. Флерову

24 мая 1900 г.

24 мая 1900

Москва

Многоуважаемый Сергей Васильевич!

Большое спасибо Вам за Ваше милое и сердечное письмо, которое я распечатал только сегодня, так как его по ошибке отправили на дачу, где оно и пролежало. Теперь спешу ответить Вам по пунктам.

Подтверждаю еще раз, что после первого спектакля в Ялте я послал телеграмму в театр и 4 или 5 копий с нее разным лицам, в числе которых была копия и на Ваше имя. За исключением Вашей копии, все другие получены своевременно. Не были ли Вы в это время на даче?… Мы очень счастливы и гордимся, что Вы соскучились о нас, тем более что это чувство мы испытываем обоюдно.