Эдуард Тополь - Красный газ

• Название: Красный газ
• Автор: Эдуард Тополь
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-271-21436-3, 978-5-9713-8958-3

Загадочные убийства в Заполярье и диверсия на нефтепроводе ставят под угрозу подписание «контракта века» о поставках сибирской нефти в Европу. Анна Ковина, первая в российской литературе женщина-следователь, расследуя эти преступления, встречает свою любовь…

---

«Все три смерти,

– читал нам вслух Шатунов, –

наступили в результате точно нанесенного удара острым колюще-режущим предметом в область сердца. Обращает на себя внимание тот факт что во всех трех случаях глубина проникновения примерно одинаковая – от 14,5 см до 16 см, что должно свидетельствовать о нанесении ран одной и той же рукой… Характер порезов при удалении ушей и половых органов жертв идентичен. Это позволяет утверждать, что все увечья произведены одним и тем же острым предметом, скорей всего – ножом…

Произведя сравнительный микроскопический анализ ран и порезов, а также изучив динамику причинения телесных повреждений, экспертиза приходит к выводу, что убийца обладает средней силой удара и действует правой рукой с характерным „почерком“ – каждый порез произведен одним резким ударом снизу вверх, о чем свидетельствуют направленные вверх и обращенные наружу линии отреза ушей и половых органов потерпевших…»

– Татарский почерк! – прокомментировал Шатунов это место в заключении.

– И ненецкий, – не удержалась я. – Ненцы так мясо режут, я сама видела. Берут в рот один конец свежей оленьей печени и отсекают ножом снизу вверх.

– По-твоему выходит, что это ненцы убивают? – тут же запальчиво вмешался Худя Вэнокан, словно я оскорбила подозрением весь его ненецкий народ.

– Не ссорьтесь, – примирительно сказал Ковров. – Ни ненцы, ни духи не носят рукавицы с лагерной биркой.

– Вот именно. – Шатунов продолжил читать медицинское заключение:

«…В связи с чрезвычайно быстрым замерзанием трупов из-за низкой температуры окружающей среды определить с помощью бактериологического анализа точное время смерти Воропаева и Хотько не представляется возможным. Что касается Розанова, то чрезмерный вес покойного (140 кг при росте 1 м 67 см) и толстый жировой покров в области брюшины частично задержали процесс замерзания тела. Медицинское вскрытие обнаружило в желудке и кишечнике незамерзшие остатки пищи, что дает основание определить момент нападения на Розанова за три – три с половиной часа до обнаружения трупа. Экспертиза обращает внимание на то, что на трупах Хотько и Розанова нет синяков и ссадин, в то время как при первом наружном осмотре тела Воропаева следователем А. Ковиной были зафиксированы ссадины и синяки в области правого плеча и запястий рук, что может свидетельствовать о борьбе Воропаева за жизнь. К сожалению, неправильная транспортировка тела Воропаева из Яку-Тура в Салехард привела к дополнительным травмам на теле и затруднила работу экспертизы по определению расположения и характера прижизненных травм,…»

Шатунов зыркнул на меня своими белесыми глазами. Я пожала плечами:

– Синяки на запястьях он не мог получить в гробу…

– Ладно, – сказал Шатунов и дочитал заключение:

«Вскрытие обнаружило в организме Воропаева высокое содержание спирта. В организме Хотько признаков спиртного не обнаружено. Подписи»

– Все. Кретины! – без перехода сказал Шатунов, отшвырнув заключение на кухонный стол. Выходит, двое трезвых мужиков – Розанов и Хотько – спокойно дали отрезать себе члены и уши, а пьяный в дупель Воропаев все-таки сопротивлялся. Что это нам дает? Хер его знает… Так, Ковина, пока эти мудаки возятся с собаками, докладывай, что у тебя.

Он обвел глазами кухню и вопросительно глянул на Вэнокана и Коврова:

– Сесть тут можно? Вы стулья осмотрели?

– Обижаете, товарищ майор, – усмехнулся Ковров. – Даже коньяк из этой бутылки можете пить – все отпечатки пальцев с этой бутылки у меня уже на пленке.

Шатунов сел за кухонный стол, налил себе полстакана коньяка, выпил залпом, занюхал кулаком и глянул на меня вопросительно:

– Ну? Докладывай.

Я бы, конечно, тоже выпила, но он не додумался предложить, хотя я не меньше Шатунова проторчала на уличном морозе. Я сказала:

– Розанов попал в эту историю, как говорится, с корабля на бал. Он только сегодня приехал из отпуска, из правительственного санатория на Черном море. Жена и дочь остались в Москве, чтобы встретить Новый год в столице. А он спешил сюда на открытие газопровода и даже привез с собой целый чемодан коньяка и виски. Судя по штампам на этикетках – из спецбуфета Министерства газовой промышленности…

Но Шатунову не понравился мой «вольный тон», он перебил:

– Короче! Что по существу?

Я достала из папки протокол допроса розановского шофера, стала читать:

– Шофер Розанова показал:

«В два часа я встретил товарища Розанова на железнодорожном вокзале в Лабытнангах. Пока мы ехали через замерзшую Обь с левого берега на правый, я рассказал товарищу Розанову о побеге зеков и двух убийствах. Товарищ Розанов хорошо знал Воропаева и Хотько и очень расстроился. Но по поводу „духов тундры“ только рассмеялся и махнул рукой. „Эдак тут духов не хватит нам яйца за б…во отрезать! – сказал мне товарищ Розанов. – И вообще, эти ненцы нам за так называемое б…во еще должны спасибо сказать: без русской спермы они бы вообще вымерли еще двести лет назад!..“»

– Тоже верно… – усмехнулся Шатунов. – Ты видела, какие сейчас дети у ненецких баб? Выше меня ростом почти. И русые – прямо русаки! – Тут он спохватился, что стоящий рядом Худя Вэнокан – ненец, и сказал мне: – Кхм!.. Ты это, ты эти слова насчет б…ва убери из протокола.

Я кивнула и продолжила чтение протокола:

«Приблизительно в 3 часа 15 минут мы с товарищем Розановым подъехали к его дому. Я выгрузил из багажника „Волги“ два его чемодана и понес их вслед за товарищем Розановым в коттедж. Дорожка от калитки до крыльца коттеджа была почищена, двор тоже…»

– Кто чистил двор и дорожку? – резко спросил Шатунов.

– Я проверила. Дорожку и двор в 11 утра почистил дворник. Он делает это каждое утро во всех коттеджах. Читать дальше?

– Читай.

«Товарищ Розанов своим ключом открыл дверь коттеджа и вошел в него, а я внес за ним два чемодана. Товарищ Розанов разделся и повесил свою новую дубленку в прихожей на вешалку из оленьих рогов. В коттедже было холодно, нетоплено, поэтому товарищ Розанов надел свой старый овчинный тулуп и включил краны парового отопления. Я спросил у него, не нужно ли чего от меня и не нужна ли ему сегодня машина. Товарищ Розанов сказал, что устал с дороги, что сейчас пойдет, затопит финскую баньку, попарится и ляжет спать. „Утром приезжай за мной в семь, как всегда“, – сказал мне товарищ Розанов, и я ушел. Ничего подозрительного в доме я не заметил. Когда я вышел к машине, улица была пуста. Свет в соседних коттеджах я видел, но вокруг было тихо».

– Подпись, дата, – сказала я и положила протокол в папку. – Теперь дальше, товарищ майор. Овчинный тулуп, о котором сказал шофер, исчез вместе с другой одеждой, которая была на Розанове, когда его убили. Вырисовывается следующая картина: отпустив шофера, Розанов откупорил вот эту бутылку с коньяком, выпил прямо из горлышка граммов 50–80 и пошел во двор затопить финскую баню. Баню затопил – она до сих пор не остыла – и снова вышел во двор, где его и встретил убийца – в семи метрах от бани. Это между 3.30 и 4 часами дня, то есть в полной темноте. Я обошла соседние коттеджи, в которых, по словам шофера Розанова, горел в это время свет. Оба коттеджа соседей – и слева и справа – находятся от коттеджа Розанова в ста семидесяти метрах. Если бы Розанов громко кричал или звал на помощь, там бы услышали. Но в обоих домах мужчины были на работе, а женщины говорят, что не слышали. Теперь у меня вопрос: кричит ли мужчина, когда ему отрезают, извините, половой орган, или у него от боли и страха так пережимает голосовые связки, что он и звука выдохнуть не может?

– Не знаю, – хмуро сказал Шатунов. – Мне еще никто ничего не отрезал. Но если мы не найдем к утру этого татарина, я тебе завтра отвечу на твой вопрос. Между прочим, позвони в больницу этим экспертам. Они самое главное не сказали: что сначала – удар ножом в сердце, а потом отрезание ушей и члена или наоборот? – Он встал, выглянул в окно, крикнул Оруджеву и сержанту Теличкину: – Ну? Долго вы будете телиться со своими собаками?

Ни Оруджев, ни сержант Теличкин не ответили: оба пристально следили за движением последней собаки – кобеля по кличке Картер. Почему-то во всех отделениях милиции обязательно есть собаки, которые носят имена американских президентов или английских премьеров. Похоже, солдатам доставляет удовольствие повелевать американскими президентами или английскими лордами, командуя «Картер, искать!» или «Тэтчер, фас!», но на сей раз Картер выкинул с Оруджевым воистину антисоветскую, империалистическую шутку: мало того, что он, как и все другие собаки, ничего не нашел, он еще, подойдя к месту, где были обнаружены труп Розанова и рукавица Залоева, поднял вдруг заднюю лапу и демонстративно написал на место преступления.