Роберт Скотт - Ореховый посох

• Название: Ореховый посох
• Автор: Роберт Скотт
• Издательство: ЭКСМО, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25305-0

Много двоелуний назад, занимаясь учеными трудами, Лессек, один из сенаторов Лариона, острова в море, омывающем западное побережье некогда великого государства Элдарн, открыл маленькую щель во вселенной, крохотное окошко, соединяющее миры. И сам же, того не ведая, высвободил страшную силу, самую сущность зла, возникшую по недосмотру богов в первые времена Творения. Зло, проникнув сквозь эту щель и меняя свои обличья, пытается овладеть тайным знанием, сосредоточенным в магическом рисунке на рабочем столе Лессека. Ибо обладающий этим знанием способен выпустить на волю все мировое зло, и во Вселенной не останется ничего живого.

---

Карн, правда, надеялся, что холод и целебные свойства морской воды постепенно остановят кровотечение. Боли он уже почти не чувствовал, однако кровь все еще продолжала течь. Жаль, подумал он, что я не догадался хотя бы несколькими стежками скрепить края раны, прежде чем прыгать за борт, а теперь уже поздно, придется плыть так. И Карн плыл, отбросив все сомнения и сожаления.

Рядом с ним плыли Рала и Хаден. Челюсти Ралы окаменели от напряжения, на лице была написана свирепая решимость. Встречаясь с ней взглядом, Карн понимал: ни она, ни Хаден ни за что не станут его ждать и даже хода не замедлят, чтобы ему было легче плыть. Если ему все же удастся добраться до берега, он сам перевяжет рану и двинется за ними следом, стараясь их нагнать.

Ни Хаден, ни Рала ни разу даже не оглянулись, когда Карн начал отставать. Вскоре между ними было уже шагов десять, потом двадцать, а когда это расстояние увеличилось до полусотни шагов, Карн время от времени стал терять их из виду в высоких волнах. Сероны проплыли еще немного и все же оглянулись, но Карна на поверхности моря видно уже не было.

Рала плыла размеренно и спокойно, подгоняемая настойчивым желанием поймать сбежавших пленников, однако даже своим убогим умом понимала: силы ее на исходе. Зато Хаден продолжал плыть так, словно на него не действовали ни холод, ни страх перед тем огромным расстоянием, которое им предстояло преодолеть. В нем чувствовалось нечто пугающее, нечто могущественное и злобное.

Рала знала, что сероны сильнее обычных людей и куда выносливее, но Хаден был особенным: он был не просто чрезвычайно силен, но и обладал какой-то звериной, леденящей кровь жестокостью, выделяясь этим даже среди серонов. Лахп был из них самым сообразительным и считался среди серонов признанным вожаком, хотя был тяжеловат на руку и любил дисциплину. А силен он был почти так же, как Хаден, вот только Хаден отличался редкостной безжалостностью; он мог сколько угодно прятаться в тени, выжидая, когда представится возможность убить или жестоко искалечить противника.

Рала знала, что, когда они найдут беглецов, Хаден почти наверняка сразу же прикончит одного из них. А второго ей, наверное, придется от Хадена защищать, если они все же намерены добыть Малагону тот камень. И потом ей придется следить за Хаденом во время допросов, иначе тот из беглецов, кто до этих допросов доживет, раньше времени утратит рассудок из-за неутолимого желания Хадена причинять боль, мучить, расчленять...

От усталости у Ралы путались мысли; ей хотелось попросить Хадена о помощи, однако она боялась услышать его ответ и решила: лучше самой сосредоточиться и постараться не обращать внимания на холод. Но это не помогло: она с трудом оставалась на плаву, и в ее душу начал заползать страх, чувство, прежде ей почти не известное. Рала медленно осознавала, что поддается панике. Короткие экономные гребки, которые должны были без особых усилий нести ее по волнам, стали неровными, беспорядочными, все больше утомляя ее, и это еще усиливало страх. Несколько раз она погружалась в волны с головой, громко вскрикивала и, нахлебавшись морской воды, задыхаясь, долго потом отхаркивала жгучую жидкость.

Наконец она не выдержала и попросила:

— Хаден, пом Рала!

Ее мольба прозвучала как звериное рычание.

— Не. — Хаден с силой оттолкнул ее от себя, явно испытывая отвращение к ее детскому испугу: сероны должны гордиться тем, что умирают за своего повелителя.

Когда Рала снова подплыла к нему, Хаден понял, что она уже не владеет собой. Своей широкой ладонью он крепко уперся ей в грудь и держал ее на расстоянии от себя, а она беспомощно барахталась и молила спасти ей жизнь. Впрочем, тратить силы на борьбу с ней Хаден не собирался: он с силой нажал ей на плечи, и она с головой ушла под воду.

Ничего, думал Хаден, это не займет много времени, и вскоре он уже сможет спокойно плыть дальше к ронскому берегу. Кстати, если Ралы не будет рядом, он будет волен поступить с пленниками так, как сочтет нужным. Не пройдет и авена, как он получит этот каменный ключ или узнает, где этот ключ находится. Ну, а беглецы — оба! — будут, разумеется, мертвы.

Рала удивила его: она оказалась сильнее, чем он ожидал. Крепко вцепившись ему в запястье, она принялась и его тянуть вниз, под воду. Хаден дважды погружался с головой, прежде чем понял, что совершил ошибку. Рала яростно сражалась за жизнь, и сил у нее, надо сказать, пока хватало; она так лягалась и вырывалась, что Хадену пришлось ее выпустить.

«Ну и ладно, — решил он. — Все равно она не в состоянии со мной тягаться, и я легко от нее уплыву».

Он даже усмехнулся, увидев, что она качается на поверхности в нескольких шагах от него. Хаден вдруг подумал, что может и сам не доплыть до берега. Что ж, прежде чем он умрет, он с удовольствием послушает ее отчаянные мольбы о помощи, зная, что никто ей на помощь не придет.

Однако Рала, собрав последние силы, все же попыталась догнать его:

— Пом Рала!

Хаден злобно что-то прорычал и даже поморщился, когда она ухитрилась-таки схватить его за рубаху. Пронзительно вопя и царапаясь, она цеплялась ему за руки, за волосы и даже за лицо, пытаясь во что бы то ни стало обрести надежную опору. Перевернувшись на спину и приблизив к ней свое покрытое страшными шрамами лицо, Хаден вместе с ней погрузился под воду, готовясь нанести ей сокрушительный удар кулаком, но не успел:

Рала вдруг перестала сопротивляться и выпустила его руки, глядя на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

Последний умоляющий вопль ее оборвался, и тело ее закачалось на волнах, точно кусок измочаленного морем плавника. А потом вдруг начало уменьшаться, ссыхаться и вскоре превратилось в пустой кожистый мешок, полный разрозненных бледно-желтых костей.

— Алмор, — проворчал одобрительно Хаден и вновь поплыл к ронскому берегу.

Вскоре он почувствовал прикосновение алмора — слабое приятное покалывание: демон, всплыв из неведомых глубин, точно окутал его теплым магическим одеялом, согревавшим и дававшим силы. Бесплотное тело алмора было похоже на густую молочно-белую жидкость, клубящуюся в морской воде, и Хаден видел, как легко его руки проходят сквозь эту желеобразную массу, которая поддерживает его, помогая плыть размеренно и спокойно.

Ничего, вместе они наверняка поймают этих ронцев, отыщут пропавший камень Малагона, а потом в течение всего следующего двоелуния будут наслаждаться болью и страданиями своих жертв!

* * *

Дождь наконец прекратился, и пока на улицах сохла грязь, над ними плыли тяжелые волны отвратительных испарений. Хуже всего было по утрам — отчего-то казалось, что даже солнце припекает сильнее, чем днем. По утрам Ханна особенно ненавидела грязные улицы Миддл-Форка: как бы осторожно она ни ступала, ее тщательно вымытые вечером башмаки мгновенно покрывались мерзкой жижей, а сама она буквально плавала в поту.

Проклиная себя за то, что забыла взять свои темные очки — Ханна прямо-таки видела, как они валяются на переднем сиденье ее машины, куда она их, как всегда, небрежно бросила, — она чувствовала, что уже выработала привычку постоянно щуриться. Конечно, темные очки свели бы на нет любые ее попытки слиться с местным населением; ее тут же арестовал бы первый же малакасийский патруль, но порой ей казалось, что игра все равно стоила бы свеч.

— По крайней мере, меня отвели бы в какое-нибудь темное место, — пробормотала она и прибавила со вздохом: — Нет, это все-таки было бы, наверное, еще хуже.

В то утро Ханна спешила назад, в дом Алена, расположенный в ближнем предместье Саутпорта, неся на плече большую пеньковую сумку, битком набитую всякой снедью — овощами, фруктами, свежим хлебом; еще оттуда выглядывали две большие бутыли с вином и почти целая туша неведомого животного, которое здесь называли «ганзель».

Ханна научила Черна — на свою голову! — игре «Камень, ножницы, бумага», и теперь он каждый день требовал поиграть с ним, особенно когда наступало время помочь ей по дому. Принести дров? Камень ломает ножницы. Купить продукты к завтраку? Бумага накрывает камень. Выгрести золу из плиты? Ножницы режут бумагу.

Черн превратился в настоящего виртуоза, в гениального знатока науки о камне-бумаге-ножницах, и каждый раз, когда он, выиграв, разражался совершенно нечеловеческим хохотом, у Ханны возникало ощущение, что это оперный бас, пьяный в стельку, пробует свои вокальные возможности на лестничной клетке.

Обойдя стайку маленьких уличных попрошаек, Ханна, ступая прямо по жидкой грязи, перешла на другую сторону улицы, свернула в переулок и срезала часть пути, пройдя позади нескольких крупных промышленных предприятий. Она вынырнула на главный бульвар всего в нескольких кварталах от дома Алена, пообещав себе, что потом непременно вернется и накормит голодных детей тем, что останется от завтрака. Но сейчас ей больше всего хотелось снова оказаться в доме Алена Джаспера. Старик успел уже немало поведать ей об Элдарне, о его населении, об истории, и все же ей не терпелось узнать как можно больше, особенно если она хочет отыскать Стивена и вернуться с ним вместе в Айдахо-Спрингс.