Степан Козловский - История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц

• Название: История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц
• Автор: Степан Козловский
• Издательство: ФГОУ ВПО Ижевская ГСХА
• Жанр: Культурология
• Год: 2009

В монографии исследуется восточнославянский эпос. Основные проблемы исследования: возможности былин как научного источника, потенциально возможные пути совершенствования методологии исторического изучения эпических материалов, сравнительный анализ отражения социальной практики Древней Руси в былинах и письменных источниках, социальная эволюция образа эпического героя.

Книга адресована специалистам по истории Древней Руси, а также преподавателям, студентам и аспирантам, интересующимся проблемами изучения былин как научного источника.

---

Пиво в былине чаще всего встречается при описании братчины, которая несет в себе черты религиозного праздника, своего рода богослужения, при котором происходит единение людей посредством сакрально воспринимаемого действия. Иногда чаша с хмельным принадлежит обществу (при братчине) в Новгороде, хотя и здесь тоже часто говорится, что пир собирает «новгородский князь». В Киеве ситуация иная, на пир приглашает Владимир-князь, приказывая подчас «зватого брать по десять рублей».[727]

Процедура пира (братчина) первоначально, судя по описаниям у Гардизи, была приурочена к празднику сбора урожая. Судя по всему, концепция божьего наказания за грехи присутствовала в русском обществе задолго до принятия христианства. Урожай воспринимается по большей части как удача — он зависит от погодных условий, стихийных бедствий (божья воля) и труда, совершаемого людьми, соответственно, его получение осмысливалось как сотрудничество бога и людей. Отсутствие труда человека при выращивании и сборе урожая — грех перед богом. Этот грех угрожает благополучию всей общины — если потребление является совместным, то значит и наказание не может быть избирательным. Оно будет общим — неудачи: стихийные бедствия, неурожай, голод.

Порядок пира — братчины и пира княжеского — почестного включает в себя обязательный момент хвастовства своим трудом, что происходит, по всей вероятности, от аналогичного восприятия характера указанных событий общественной жизни. Поскольку пиво варится из зерна, выращенного трудом каждого из пирующих, то братчина предполагает равное участие в расходах на напитки, «яства» и равное участие в их употреблении:

Не малу мы тебе сыпь платим,
За всякого брата по пяти рублев![728]

Именно для того, чтобы получить право на чашу, необходимо было всеми способами доказать, что пиво, мед и другие виды «пития» на пиру созданы при участии претендента. Право на чашу дает право на место среди пирующих, которое, в свою очередь, отражает место личности в иерархии общества.

Быть обойденным чашей — это означает, фактически лишиться положения в обществе, стать изгоем, опуститься на одну ступень с теми, кто не хвастает — рабами, слугами (которые по статусу очень близки к рабам, сравните с представлениями, отраженными в Русской Правде: «аще кто подвяжет ключ без ряду…»), «сиротами бесприютными», то есть потерять всякое уважение со стороны общества.

Чара с «хмельным», помимо прочих, выполняет явно магические, священные функции: дает силу Илье Муромцу, когда он получает ее из рук старцев, проявив невероятные усилия, чтобы встать и принести им эту чашу, а после — вновь трудится, расчищая поле для отца. В данной ситуации напиток максимально напоминает «Сому» Древней Индии (где бог Сома также — владыка растительного мира).[729]

Все вклады в пир воспринимаются как своеобразные «составные части» урожая. Следует отметить, что на пиру люди перечисляются по профессиональному признаку. В этом восприятие древнерусского общества былиной (и сказителями соответственно) в какой-то мере сходно с восприятием системы каст индийским обществом.[730] По причине того, что праздник связан с урожаем (обилием), удачей, то по праву подачи чаши князь (в первую очередь — глава рода и племени) получал сакральные функции «жреца», распределяющего урожай (обилие[731]) и удачу. Соответственно, чем дальше человек находится от князя (на пиру), тем дальше он от удачи.

При этом, несмотря на перемену мест на пиру, потребление «урожая» должно быть равным: «Идолищо нечестно ест, нечестно пьет» — больше других. Из-за того же и дружина ропщет на князя: «Зло есть нашим головам: дал нам ясти деревянными ложицами, а не серебряными».[732]

Пир могла собирать и княгиня, выполняя те же сакральные функции.[733] С этой точки зрения несколько иной смысл появляется в «Плаче» Ярославны. Результат его — «Игорю бог путь показывает из земли Половецкой в землю Русскую»,[734] что, несомненно, является удачей.

Это явление (почестной пир) тесно связано с феноменом хвастовства, которое не допускается обществом в иных условиях.

3.3.3 Сакральное восприятие похвальбы в эпической социальной практике

Благодаря включению в ритуал почестного пира, основным средством воздействия на окружающую действительность является похвальба (как следствие определенного «труда»).

Хвастовство — часть необычного поведения. Необычность заключается в традиционном отклонении от нормы, которая имеет место во всех остальных случаях.

В данном контексте можно говорить о норме поведения на пиру и норме поведения князя, для которого такая норма в эпосе фактически является повседневной. Князь Владимир — «ласковый, всех поит и всех чествует». Исходя из этого, можно отметить ритуальную значимость князя, получающего сакральный образ в социальной практике благодаря отсутствию для него иной нормы поведения, кроме сакрализованной нормы, установленной для пира почестного.

В ряде былин, в которых говорится о бунте Ильи Муромца против князя Владимира, упоминается о том, что, возмущаясь, богатырь «Сбивает с церквей золоченые маковки[735]» и организует свой пир с голями (кабацкими), противопоставляя его пиру княжескому. Судя по всему, разрушая маковки церквей, Илья Муромец тем самым разрушает сакральные основы существования княжеского пира, поскольку вне его князь обществу не нужен. Он показан вне типического места пира всего лишь в одном сюжете — на охоте («Сорок калик с каликою»).

Вместе с тем, в былинах присутствуют сразу две одобряемые обществом взаимоисключающие модели поведения. Так, например, на пиру хвастовство — норма, вне пира любая похвальба — преступление. Отказ от хвастовства на пиру, напротив, будет являться преступлением «не пить чару — виновату быть» (в сюжете о Скопине).

Таким образом, можно вести речь о дуализме нормы в социальной практике. Этот дуализм заключается в том, что существует одновременно норма обычного поведения и норма, связанная с особым характером восприятия и особой процедурой поведения в особых условиях (ритуальная норма).

Обычная норма очень стабильна и подразумевает четкое разделение по половой принадлежности, по возрастным группам, по социальному происхождению, по социальным ролям и по роду занятий (по труду).

Норма ритуальная — норма почестного пира имеет то же деление общества, но вводит новый элемент, позволяющий нарушать установленный порядок и переходить из одной социальной группы в другую — «заслуги» (уровень престижности), характеризующиеся степенью сложности «труда». По «заслугам» человек изменяет не только свое положение в социальной группе по роду занятий, но и в возрастной.

Так, например, богатыри получают свое положение Брата Старшего или Брата Младшего в зависимости от исхода поединка между ними. По-видимому, именно с этим связано сходство символики пира почестного и битвы («тут пир докончаша храбрые русичи, и сватов напоиша и сами полегоша[736]»).

При такой структуре общества возраст становится понятием идеальным, человек «растет в глазах общества». Соотношение нормы обычного поведения и нормы ритуального поведения заключается в тех изменениях, которые появились в социальной структуре по окончании действия ритуала.

Социальная структура общества в результате проведения ритуала легитимно изменяется и закрепляется в обычной норме вплоть до следующего подобного мероприятия. Соответственно на пиру изменяется и социальный статус отдельной личности (простейший пример такого сохраняющегося изменения — ритуал свадьбы, в результате которого женщина получает иной статус, чем был до ее замужества: «за царем быть — царицей слыть, за тобой, Иван, быть — холопкой слыть»).

Испроговорит Владимир
Стольно-киевский:
Ай вы все князи, бояра,
Все могучие богатыри,
Все купцы торговые,
Все мужики деревенские!
Все на пиру поженены,
Один я, князь, не женатый есть.

Судя по всему, былинный пир — это еще дохристианская форма легитимизации социального статуса. Но изменение социального статуса является всего лишь следствием ритуала, основным содержанием которого была похвальба. Именно в зависимости от восприятия обществом похвальбы («умной», «глупой», «обычной») сюжет получает свое развитие в ту или иную сторону, а похваставший получает тот или другой социальный статус.

Мотив похвальбы, таким образом, не может не носить в себе сакрального значения, что и проявляется в отношении к похвальбе в повседневной жизни.

Похвальба сакральна по своей сути, а потому она считается способной воздействовать на окружающую действительность. На пиру она адресована обществу, вне пира — всему окружающему миру. Вызов основам мироздания, «силам небесным», Богу — это вызов тому, что богатыри призваны беречь и защищать. Это антибогатырское поведение, то есть «разбой». В случае подобного поведения вступает в силу традиционное напутствие родных богатырю: «если на разбой пойдешь — не носи тебя (имярек) сыра земля».