Натан Гимельфарб - Записки опального директора

• Название: Записки опального директора
• Автор: Натан Гимельфарб
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Больше всего я боялся разоблачения задуманной Кравчуком аферы. Мне ведь было хорошо известно, что он и не собирался уезжать из Минска, тем более в Оршу, и всё разыграл только с целью помочь мне вырваться из западни, которая неминуемо привела бы меня туда, где оказались все мои предшественники - главные инженеры.

Только очутившись в купейном вагоне поезда «Москва - Вильнюс», я твёрдо поверил в то, что из Орши удалось вырваться окончательно и бесповоротно.

30

Вильнюс не был похож ни на один из городов Советского Союза, в которых мне довелось побывать до сих пор. Тут всё было непривычно: и узкие улочки, покрытые брущаткой; и маленькие магазины, и лавочки с большим разнообразием товаров; и непонятная речь на улицах, в городском транспорте; и одежда, совсем не похожая на нашу.

Когда я попытался обратиться к первому встречному с просьбой показать дорогу в министерство, он, ответив, что по-русски не понимает и отвернулся от меня. Только с помощью милиционера удалось найти нужный адрес и я попал в приёмную заместителя министра по кадрам Мураускаса.

После доклада секретаря пришлось довольно долго ждать приёма, хоть в кабинете никого не было. Наконец раздался звонок и меня пригласили войти. Просторный кабинет был обставлен добротной мебелью и в нём легко мог бы развернуться легковой автомобиль. Хозяин принял меня довольно холодно и долго читал и рассматривал адресованное ему письмо начальника Управления кадров союзного министерства. Вероятно, всё это время, пока я ждал приёма, он согласовывал по телефону вопрос о моём назначении и решил его не в мою пользу. Меня же он стал допрашивать о причинах моего увольнения с последней должности и выезда из Белоруссии, полученном образовании и опыте работы, прочих пунктах анкеты по учёту кадров. Затем он предупредил о необходимости изучения литовского языка, на котором ведётся вся служебная переписка и разговаривают все работники Паневежского комбината.

Когда Мураускас узнал, что моя жена инженер-технолог и нуждается в работе по специальности, он заявил, что на комбинате для неё работы не будет. Кроме того мне было сказано, что в настоящее время свободной жилплощади нет и в ближайшее время не предвидится.

Из всего этого я понял, что здесь во мне не нуждаются и предоставить работу не собираются. Мне было ясно, что если даже меня бы и назначили главным инженером согласно направления, то работать там я бы не смог.

С учётом этого я и заявил заместителю министра, что, как я понимаю, ему так хочется меня послать в Поневежес, как мне хочется туда поехать, поэтому было бы лучше, если бы он откомандировал меня обратно в Москву.

Наверное, такой вариант его более всего устраивал, но он заявил, что сам этот вопрос решить не может и велел прийти за решением завтра.

Из гостиницы, куда я с трудом устроился на одну ночь, я позвонил в Минск Перетицкому и попросил его договориться с союзным министерством о возможности моего направления в Белоруссию. Он обещал немедленно переговорить с Москвой, но предложил в любом случае заехать на обратном пути к нему.

Как я и ожидал, на следующий день я получил желанное письмо о невозможности моего использования в должности главного инженера Поневежского мясоконсервного комбината в настоящее время.

Первым же рейсовым автобусом я отправился в столицу Белоруссии.

31

Перетицкий принял меня очень тепло. Он подробно расспрашивал о семье и детях, о положении на Оршанском комбинате. Я узнал грустную историю о неудачных попытках назначения Уткина на должность инспектора по качеству товаров и на другие рядовые неноменклатурные должностеи. Везде ему в работе отказали из-за строгого запрета партийных органов. Чтобы не дать семье талантливого инженера умереть от голода, он, Перетицкий, взял на себя ответственность назначить его мастером транспортного участка маленького мясокомбината в Слониме, Гродненской области.

Он признал, что по требованию парторганов был вынужден освободить от занимаемых должностей ряд хороших директоров-евреев, на некоторых из них завели уголовные дела.

Особенно ужасной была история с увольнением и преданием суду одного из лучших и самых опытных директоров Григория Гельфанда. Он работал директором Молодечненского мясокомбината с 1939-го года, со времени присоединения Западной Белоруссии к БССР. В 1948-ом году, к тридцатилетию образования Белорусской ССР, он и заместитель наркома Шаройко были награждены орденами Трудового Красного Знамени. Тогда очень редко награждали орденами работноков пищевой промышленности и наградили к юбилею только двух человек за их особые заслуги в развитии отрасли.

Гельфанд, как и Уткин, отличался редкой трудоспособностью и предельной честностью, но это не оградило его от преследований и судебного приговора, которым он был осуждён к десяти годам лишения свободы за допущение хищений социалистической собственности.

Перетицкий и предложил мне должность главного инженера Молодечненского мясокомбината, где в этом году должно было начаться строительство нового комбината. Он считал, что после только заокончившегося судебного процесса, в ближайшие несколько лет там ожидается некоторое затишье, и мне удастся благополучно поработать до окончания строительства, а как только введут в эксплуатацию новый комбинат, он представит мне работу в Минске или другом месте по моему выбору.

Его предложение диктовалось ещё и тем, что секретарём горкома в Молодечно недавно была избрана образованная и культурная женщина Забело, допускающая работу евреев на руководящих должностях, и осуждающая рознь и преследования на национальной почве. Марфа Дмитриевна Шаройко, только что назначенная министром, вместо ушедшего на пенсию Мельникова, в хороших с ней отношениях и уже договорилась о моём назначении. Перетицкий обещал поехать со мной в Молодечно, чтобы представить меня в горкоме и обкоме партии и познакомить с коллективом. С союзным министерством вопрос о моём переводе в Белоруссию был решён положительно.

Я понимал, что меня ожидает нелёгкая жизнь, но выбора не было и пришлось согласиться с предложенной работой.

32

Молодечно находится в восьмидесяти километрах западнее Минска, на территории Западной Белоруссии, принадлежавшей до 1939-го года Польше. Служебный “газик” Перетицкого преодолел это расстояние за полтора часа и к девяти утра мы уже были на комбинате.

То, что мы увидели там, шокировало нас. Шла передача предприятия бывшим директором Гельфандом вновь назначенному директору Блажевичу, который до этого работал здесь старшим ветеринарным врачем. Их неотступно сопровождали два вооружённых милиционера, запрещавшие общение с арестованным “посторонних”, в том числе работников комбината и даже членов его семьи.

Перетицкий представил меня новому и бывшему директору и попросил у милиционеров разрешения на ознакомление нового главного инженера с предприятием. Гельфанд взял на себя миссию гида и подробно рассказал о возникновении и развитии мясохладобойни в этом небольшом польско-еврейском городке. Её история тянется ещё с начала века и вскоре ей должно было исполниться пятьдесят. Прославленный директор-орденоносец с любовью говорил о предприятии, где проработал без малого тридцать лет и где прошёл путь от бойца скота до директора. Он гордо называл кустарную небольшую бойню мясокомбинатом, желая подчеркнуть достижения предприятия в росте производственных мощностей и повышении производительности труда. С особым подъёмом рассказывал Гельфанд о колбасном цехе, построенном по его инициативе в послевоенные годы и отличающемся высоким качеством производимой продукции. Он акцентировал наше внимание не столько на здания, сооружения и оборудование, сколько на человеческие качества работников цехов, отделений и участков. Казалось, рассказчик забыл о своём положении арестованного, сопровождающих нас милиционерах, и вновь почувствовал себя директором, в чьём добром слове, похвале и улыбке так нуждаются подчинённые ему работники.

Как бы почувствовав это, и, желая напомнить арестованному о его роли и месте в этой компании, один из милиционеров потребовал перерыва на обед и все послушно подчинились.

За обедом Гельфанд продолжил свой рассказ, обращая теперь главное внимание на перспективы развития комбината и капитальное строительство. По его инициативе и настоятельным просьбам был разработан проект строительства нового мясокомбината на юго-восточной окраине города мощностью в 20 тонн мяса и 10 тонн колбасных изделий. Строить новое предприятие должны были начать только во второй половине года, но он уже гордился им, как своим детищем.

Я слушал Гельфанда и вспоминал Уткина. Такой же самоотверженный и бескорыстный труженик, такой же самозабвенный патриот своего дела и такой общий финал их многолетнего безупречного служения неблагодарной Родине.