Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

• Название: Грех и чувствительность
• Автор: Сюзанна Энок
• Жанр: Исторические любовные романы

Перевод: Dinny;

http://forum.romanticlib.org.ua/index.php?topic=1336.0

К сожалению, у Элинор Гриффин имеются три брата, которые мешают ей, отпугивая любого поклонника, которого они считают неподходящим. Девушка знает, что ей, в конечном счете, предстоит выйти замуж – вероятно, за какого-нибудь степенного, покрытого корой старого лорда – но до тех пор, пока этот черный день не наступил, Нелл намеревается развлекаться. Однако герцог Мельбурн вовсе не собирается позволять своей сестре пускаться во все тяжкие, и он просит своего лучшего друга, маркиза Деверилла, приглядеть за энергичной красавицей.

Может ли какая-нибудь компаньонка быть менее подходящей – но при этом самой понимающей – чем Валентин Корбетт? Этот мужчина настолько же грешен, насколько привлекателен; он печально известный распутник, игрок и бабник, но Нелл он нравится с самого детства. Увы, неотразимый повеса, кажется, настроен – решительно и нехарактерно для себя – быть благородным, несмотря на страстное томление в его глазах. А Нелл должна вести себя очень осторожно, потому что она пообещала немедленно выйти замуж за человека, которого выберут ее братья, если возникнет хотя бы малейший намек на скандал…

---

Ах, угрозы!

– Я не отрываюсь от действительного положения вещей, – ответила Элинор. – И это – не полет моей фантазии. Я просто буду принимать свои собственные решения в личных интересах. У меня нет желания сторониться семьи, – Элинор предчувствовала, что это будет самым трудным моментом, и поэтому потратила несколько часов, обдумывая ответ. – Я настаиваю на том, чтобы мой выбор был независимым и свободным от вашего вмешательства.

– Вмешате… – начал говорить Шей.

– Договорились, – заявил вдруг Себастьян.

Шарлемань захлопнул рот.

– Что? – выпалил он, его лицо потемнело. – Мельбурн, ты не можешь говорить это серьезно.

– Я совершенно серьезен, – герцог сунул письмо себе в карман. – Твоя независимость будет предоставлена тебе, но при одном условии.

Ха! Она догадывалась, что это всего лишь уловка.

– И что оно из себя представляет?

– Я не намерен позволять твоей «декларации» обсуждаться в обществе, как не разрешил бы публично выражать обиды, нанесенные тебе в этом доме. И что бы здесь не было написано, это не сможет избавить нашу семью от скандала, если ты окажешься в него вовлечена. Поэтому, если в обществе станет известно о любом скандале с твоим участием, наше соглашение будет расторгнуто.

У Элинор ушло всего одно мгновение на то, чтобы все обдумать. Если быть откровенной, то она думала, что у брата на уме что-то намного более противное.

– Договорились.

– Я еще не закончил. Наше соглашение не только будет расторгнуто. Как только я разберусь со всеми причиненными тобой неприятностями, ты согласишься выйти замуж за джентльмена, которого выберу я, без…

– Что?

– Без задержки и протестов, – Себастьян поднял колокольчик, стоявший возле его локтя, и позвонил. Немедленно появились лакеи, которые начали подавать обед. – А ты думала, что не будет никаких последствий? – продолжил герцог все же спокойным тоном.

– Ты просто… злодей, – пробормотала она, а в ее сознание без приглашения ворвалась дюжина скучных джентльменов.

– Полагаю, я тиран, – возразил он. – За свободу всегда нужно платить. Если ты желаешь играть, то должна быть готова расплачиваться. Так мы заключаем соглашение?

Если она откажется, герцог каждый раз будет использовать ее декларацию и ее трусость против нее. И, вероятно, заставит ее выйти замуж за первого же неинтересного мужчину, которого встретит, только для того, чтобы доказать свою точку зрения. Элинор вздохнула. Самая большая трудность в этом деле – решиться начать битву, когда ее результат заранее известен. Она – Гриффин, и поэтому никогда не отречется от своей семьи. Любой муж, которого она могла бы выбрать, должен хотя бы в самой малой степени быть приемлемым для Мельбурна. Но сами моменты, после которых она будет принимать это решение – или когда оно будет принято за нее – вот что будет иметь значение.

По крайней мере, она сумела заставить брата открыть дверь. Теперь ей нужно только переступить порог, и у нее появится свобода и голос в решении собственного будущего замужества.

– Мы заключаем соглашение, – медленно произнесла она.

– Нет, мы этого не сделаем, – прорычал Шей. – Это же смешно, Мельбурн.

Моргнув, словно он забыл о присутствии братьев, герцог обратил свое внимание на другую сторону стола.

– Элинор и я пришли к соглашению. А вы будете соблюдать его. Вам ясно?

На какой-то момент Элинор подумала, что Шея хватит удар, но со сдавленным рычанием ее второй по старшинству брат все же кивнул. Закери, который выглядел так, словно разрывается между ужасом и смехом, последовал его примеру.

– Ради Бога, Нелл, у тебя есть пара, – прошептал он.

– Пара чего? – ласково спросила она, хотя совершенно ясно понимала, на что тот намекал. Невозможно вырасти с тремя старшими братьями и время от времени не слышать вульгарностей, большинство из которых связано с мужской – или женской – анатомией.

Закери только покачал головой.

– Иисус! Просто будь осторожна.

– Дело в том, Закери, что я свободна, – возразила Элинор. – Я могу делать то, что пожелаю… – она бросила взгляд на Мельбурна, – до тех пор, пока это не вызовет скандал.

– И помоги всем нам небеса, – пробормотал Шей.

– Нет, – вставил Себастьян, спокойно выбирая превосходный кусок говядины с подноса, который держал слуга, – небеса пусть помогают Элинор. Потому что мы не станем этого делать.

Был уже почти час дня, когда Валентин заставил себя сесть среди беспорядочно разбросанных подушек и шелковых простыней. Клан Гриффинов с их ссорой и в самом деле помешали вчера тому, что, как он надеялся, могло стать приватным, декадентским ленчем. Но из-за вынужденной задержки Валентин наткнулся на лорда Уиттона и Питера Бернси, а также игру в фаро с высокими ставками в «Уайтс». Пятнадцать часов спустя и почти на тысячу фунтов богаче, маркиз вернулся домой и лег в постель уже после рассвета.

– Мэттьюз! – проревел он и отбросил простыни, потянувшись за брюками из оленьей кожи и прижимая свободную руку к голове, чтобы не дать ей взорваться.

Дверь его спальни отворилась мгновенно, его камердинер, скорее всего, стоял, прислонившись к ней.

– Да, милорд? Мне подавать завтрак?

– Нет. Достань мне чистую рубашку.

Аккуратный камердинер кивнул, нырнув в ближайший гардероб.

– Вам нужно что-нибудь съесть, милорд, – послышался его приглушенный голос.

Валентин нахмурился.

– Если ты сегодня еще раз упомянешь пищу или процесс ее поглощения, мне придется пристрелить тебя, – проворчал он. Хотя вечер и был развеселым и прибыльным, но Бернси был одним из тех немногих мужчин, которые могли посоревноваться с ним в количестве выпитого. Тот факт, что Питер был тяжелее его, вероятно, стоуна[3] на два, помогал последнему, но Валентин никогда не отказывается от вызова.

– Слушаюсь, милорд. Но миссис Бикон захочет узнать…

– Я заеду на ленч в клуб. А сейчас принеси мой пистолет.

Камердинер выглянул из гардероба.

– Милорд?

– Ты меня слышал. Я заранее предупредил тебя и сейчас должен застрелить, иначе все вокруг подумают, что я – не человек слова.

– Но вы не такой, милорд. Не человек слова, я имею в виду.

– Что? – Валентин проглотил остатки выдохшегося бренди, стоявшего у его постели. – Да, полагаю, ты прав. Где моя проклятая рубашка?

– Вот, пожалуйста, милорд.

Валентин натянул рубашку и уселся за туалетный столик, чтобы побриться, пока Мэттьюз доставал темно-серую куртку и кремовый жилет, а затем раздвигал тяжелые, темные занавеси на окне.

– Очень хорошо, Мэттьюз, – похвалил маркиз выбор гардероба, и зажмурился от яркого отраженного света, когда поднес бритву к своему подбородку.

– Благодарю вас, милорд. К тому же я наточил вашу бритву прошлым вечером.

Временами Валентин удивлялся, почему он продолжает держать у себя Мэттьюза: то ли из-за высшей степени елейности, свойственной камердинеру, то ли из-за мимолетного подозрения, что слуга пытается убить его.

– Есть какие-нибудь новости?

– Ну, экономка лорда и леди Арторп была срочно отправлена в поместье в Сассексе.

– Господи Боже. Я надеюсь, что у младенца не будет носа Арторпа.

– Мы все на это надеемся, милорд. И поскольку вы обычно интересуетесь, то я посчитал себя обязанным разузнать, что леди Арторп и граф в настоящий момент не разговаривают друг с другом.

Валентин сделал гримасу.

– Я бы мог поспорить, что Мэри Арторп не принимала ванну с Рождества. Мне нравятся менее ароматные партнерши в постели. Что-нибудь еще?

– О, да. Мистер Питер Бернси закрыл восточное крыло Бернси-Хауса и уволил почти половину своих слуг.

– Теперь понятно, почему этот идиот не бросил игру прошлой ночью. Вероятно, я выиграл его последние двадцать фунтов.

– Ему следовало быть осмотрительнее, прежде чем решаться играть против вас, милорд.

– Да, следовало.

Это объясняло исключительно большое количество выпивки со стороны Бернси и его собственную гудящую голову, но не то, почему обычно прагматичный джентльмен решил проиграть остатки своего состояния в карточной игре. Валентин пожал плечами. Бог в помощь свету, если он сам когда-нибудь придет в такое же отчаяние. Если вооруженное ограбление провалится, то пуля в голову покажется более решительным и менее болезненным выходом, чем тот, который выбрал для себя Бернси.

Отбросив в сторону проблемы Бернси, Валентин закончил свои утренние – то есть дневные – омовения и приказал оседлать Яго. Большой гнедой жеребец привык к тому, что на нем ездили в нерегулярные часы, и лишь повел ухом, когда они поскакали по направлению к фешенебельному клубу.

Маркиз выбрал путь, который лежал по Бонд-стрит, кивая всевозможным знакомым, занимающимся дневными покупками. Блеск яркой материи привлек его внимание на одной из узких, боковых улочек с гораздо меньшим количеством людей, и Валентин повернул голову, чтобы взглянуть в том направлении, и рывком остановил Яго.