Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

• Название: Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини
• Автор: Ричард Колье
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 5-227-01255-5

Книга Ричарда Колье повествует о жизни одной из мрачных фигур в истории — итальянского фюрера, установившего фашистскую диктатуру в стране. Бенито Муссолини — верный соратник Гитлера — был отвергнут своим народом. Попытка Гитлера спасти Муссолини при помощи своего сподвижника Скорцени в конечном итоге закончилась неудачей. Бенито Муссолини был повешен вверх ногами на площади Лорето у себя на родине.

---

Для обеспечения безопасности властей принимались и другие меры. Так, каждый вечер в 10 часов по всей стране раздавались телефонные звонки в полицейских участках для уточнения числа задержанных без нововведенных личных опознавательных карточек. Довольно часто только в Риме их оказывалось более трехсот человек. Специальная сеть из 680 агентов вела постоянное наблюдение за таксистами, сторожами и официантами. Организация, известная под названием ОВРА (выявление и ликвидация антифашистов), вела прослушивание телефонных разговоров, регистрировала всех, получавших почту из-за границы, следила за появлением надписей в общественных туалетах.

Все антиправительственные партии и издательства прекратили свою деятельность. Вскоре и судебная система была заменена специальными трибуналами, возглавляемыми военными судьями, которые отказывали обвиняемым в праве на защиту.

Тысяч десять человек, предвидевших такое развитие событий, в том числе и бывшие союзники Муссолини — такие, как Ненни, бежали за рубеж — во Францию, Соединенные Штаты и Англию. Те же, кому это не удалось, рано или поздно попадали в поле зрения ОВРА и высылались на жительство в бесплодные и пустынные районы Понцианских и Липарских островов.

Как ни странно, но именно у Итало Бальбо появились сомнения в окончательном исходе дел. Феррарский босс отметил, что после своего выступления о введении диктатуры Муссолини сломался, страдал рвотой и пролежал сорок дней в постели с открывшейся язвой.

— Мы принудили его стать диктатором, — сделал заключение Бальбо, — но Муссолини оказался сделанным не из того теста.

Для зарубежных же репортеров Муссолини являлся законченным тираном, о чем они говорили ему прямо в лицо. В Локарно, еще за месяц до первого покушения на него, двести журналистов, освещавших работу пятисторонней комиссии по решению пограничных споров, дружно пробойкотировали пресс-конференцию, которую собирался провести Муссолини.

— Если они будут протестовать, то у меня готова корзинка для макулатуры, — заявил он, узнав об их решении.

Не привыкший оставаться один, он направился к их лидеру, издателю «Дейли геральд» Джорджу Слокомбу, стоявшему в фойе гостиницы «Палас-отель».

Невзирая на изумленные взгляды собравшихся там, он подошел к Слокомбу и сказал, вместо приветствия:

— Ну и как обстоят дела у коммунизма? Проигнорировав протянутую руку, Слокомб ответил холодно:

— Мне это неизвестно, так как я не коммунист.

Не меняя выражения лица, Муссолини раздраженно процедил сквозь зубы:

— Тогда я, видимо, ошибся, — и резко повернулся на каблуках.

Наблюдавший за этой сценой голландский журналист проговорил:

— Такое часто случается с вами.

Это была лебединая песнь Муссолини в Европе. После этого в течение двенадцати лет он не пересекал границы страны, навещая лишь отдельные районы Италии, где в обиходе был новый, выдвинутый фашистским режимом лозунг: «Муссолини всегда прав».

Хотя Муссолини прикрыл за собой дверь во внешний мир, государственные деятели и ученые различных стран находили к нему дорогу. Начиная с 1926 года дуче, как министр иностранных дел, подписал больше пактов и мирных или дружественных соглашений, чем кто-либо другой, — восемь за четыре коротких года. Среди его почитателей выделялся британский министр иностранных дел шестидесятитрехлетний Чемберлен, неоднократно выходивший с ним в море на яхте, чтобы разубедить в целесообразности поддержки некоторых действий Франции, направленных против Великобритании. Да и другие видели в Муссолини человека действия в мире пустословия: к 1929 году дуче провел шестьдесят тысяч аудиенций и рассмотрел около двух миллионов прошений своих граждан. Для многих он был Цезарем двадцатого века, искоренившим в своей стране большевизм и добившимся того, чтобы поезда ходили точно по расписанию. Ежегодно он получал более тридцати тысяч поздравительных открыток с пожеланиями счастливого Нового года.

Его остроумие, самоуверенность и голос, низкий и мелодичный, привлекали к нему людей. Даже Махатма Ганди посетовал:

— К сожалению, я не такой супермен, как Муссолини.

Кантерберийский архиепископ видел в нем «одну из гигантских фигур в Европе». Банкир Отто Кан заявил:

— Мир еще недостаточно благодарен ему. А Томас Эдисон открыто признавал:

— Он был одним из величайших гениев современной эпохи.

Даже Уинстон Черчилль, бывший в то время канцлером казначейства (министром финансов) Англии, посетивший Муссолини в начале 1927 года, оказался под большим впечатлением от него. Телохранитель Черчилля, криминальный инспектор Вальтер Томпсон, отмечал, что тот был весьма удивлен, когда при входе во дворец Чиги охрана предложила ему вынуть изо рта сигару. Когда он перешагнул порог кабинета Муссолини, тот продолжал сидеть за столом. Потемнев в лице, Черчилль достал из кармана золотой портсигар, вмещавший три штуки его любимых сигар марки «Ромео и Джульетта», вынул одну и не торопясь закурил. Пуская изо рта дым, он медленно подошел к дуче, который, вскочив, протянул ему руку.

После окончания встречи Черчилль сказал репортерам:

— Если бы я был итальянцем, я наверняка был бы с ним с самого начала и до конца борьбы против неимоверных аппетитов ленинизма.

Но был и такой поклонник, которому он отказал во внимании. Как раз в эти дни на стол ему попала письменная просьба Джузеппе Ренцетти, главы итальянской торговой палаты в Берлине, передать ему фотографию со своим автографом для вручения некоему Адольфу Гитлеру, тридцатисемилетнему лидеру национал-социалистической партии, насчитывавшей тогда 49 000 членов, его поклоннику.

Крупными буквами Муссолини начертал поперек текста письма: «Отказать».

Восемнадцатилетняя Розетта Манчини с нетерпением ожидала приглашения на ужин к своему дяде, когда ей, дочери младшей сестры Бенито Муссолини — Эдвиги, предоставлялась возможность надеть желтое вечернее платье, которое так нравилось дуче, встречавшему ее с комплиментами, как молодую леди. Однако в этот январский вечер 1929 года на Виа Раселла повеяло конспирацией. Поужинав, Муссолини взял скрипку и проиграл почти половину «Рамоны», когда в комнату вошла Цезира Кароччи, спокойная женщина из сельской местности, сменившая Кирилло Тамбару.

Почти шепотом она объявила:

— Эти господа пришли снова и хотят вас видеть. Подобно виновному школьнику, Муссолини приложил палец к губам, прося тишины.

— Подожди в моей туалетной комнате, — попросил он Розетту, — этот вечер может стать историческим.

Хотя Розетта и приложила ухо к двери, она не слышала ничего, кроме тихих голосов, но вот замерли и они, и хлопнула входная дверь. Когда Муссолини вошел в туалетную комнату, лицо его сияло.

Не в силах скрывать свой секрет, он поднял вверх палец, подобно школьному учителю, и спросил:

— Знаешь ли ты, в чем заключается римский вопрос? Розетта знала об этом довольно хорошо. Проблема

эта в свое время разделила нацию почти на шестьдесят лет. Когда в 1870 году Рим был освобожден от папского владычества, власть Папы Пия IX закончилась. До 1815 года суверенитет Папы распространялся на территорию шестнадцать тысяч квадратных миль — от этрусков до Адриатики, и сам Папа был подобен королю. Отказавшись от любых компенсаций и не признавая государство, Пий IX стал добровольным «пленником» ватиканского дворца. С того времени «римский вопрос» продолжал оставаться глубокой пропастью между папством и национальным правительством вплоть до Папы Пия XI, семидесятидвухлетнего Ачилла Ратти.

Довольный утвердительным ответом своей племянницы, дуче громко рассмеялся.

— Отлично, — сказал он ей. — Я, Муссолини, почти совсем уверен, что смогу добиться успеха там, где провалились такие государственные деятели, как Нитти, Криспи и Орландо. Подумай только — теперь итальянцам не придется раздваиваться, служа католичеству и выполняя свои обязанности граждан.

Хотя в его кабинете не многие знали об этом, Муссолини занимался этой проблемой в течение шести лет. 19 января 1923 года он секретно встречался с кардиналом Пьетре Гаспарри, семидесятиоднолетним государственным секретарем Ватикана. К месту встречи они прибыли порознь и входили в разные двери. Муссолини позже признался своему заместителю Джиакомо Асербо:

— Прежде чем приступить к переговорам, они хотели удостовериться в стабильности нашего правительства.

Со своей стороны, кардинал был доволен готовностью Муссолини предоставить Папе право светского владения определенным сектором Рима без промедления, хотя в душе и опасался, что парламент может с этим решением и не согласиться.

Но в этом Муссолини серьезного препятствия не видел: парламент будет обновлен. Однако кардинал высказал сомнение: сменить палату депутатов без изменения избирательного закона трудно, так как вновь могут быть избраны прежние депутаты.