Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

• Название: Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини
• Автор: Ричард Колье
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 5-227-01255-5

Книга Ричарда Колье повествует о жизни одной из мрачных фигур в истории — итальянского фюрера, установившего фашистскую диктатуру в стране. Бенито Муссолини — верный соратник Гитлера — был отвергнут своим народом. Попытка Гитлера спасти Муссолини при помощи своего сподвижника Скорцени в конечном итоге закончилась неудачей. Бенито Муссолини был повешен вверх ногами на площади Лорето у себя на родине.

---

Вознесенный между небом и землей, как его охарактеризовал Папа Пий XI, он стал объектом паломничества. Некий старец прошел пешком с тачкой семьсот километров к месту ранения Муссолини во время войны, чтобы привезти ему бочонок воды из реки Пьяв. А двенадцатилетний паренек из Мерано прошел девятьсот километров босиком, чтобы только увидеть его. Один туринец, которого дуче обнял на какой-то церемонии, перестал умывать свое лицо. В Риччионе, где находилась его приморская вилла, истеричные женщины часами плавали в воде, чтобы только увидеть, как он входит в море.

Те, кто не мог видеть его во плоти, собирали реликвии дуче. В десятую годовщину марша на Рим толпы людей молча собирались у носилок времен Первой мировой войны, на которых, как было сказано, его выносили с поля боя. В одной из гостиниц в горах, где он однажды обедал, положили в стеклянную витрину вилку, которой он ел спагетти. Цезаре Фраккари, один из фашистских лидеров, завтракавший с ним в траттории, был изумлен исчезновением стула, на котором сидел дуче, буквально через несколько минут, как он с него встал, что проделали охотники за сувенирами.

Богатые почитатели подносили ему в качестве подарков великолепные виллы с земельными участками, чучела орлов и других животных и птиц. Будучи в хорошем расположении духа, он как-то сказал Наварре:

— Если я отойду от дел, то всегда смогу открыть ларек на «блошином базаре».

В Сан-Ремо новый выведенный сорт гвоздики был назван в его честь, а горный пик Монблан переименован в Мон-Муссолини. В Лозанне хозяйка итальянской прачечной объявила себя новой мадам Сен-Жене:

— Если она стирала белье Наполеона, то я — белье Муссолини.

Такое могло вскружить менее слабую голову, чем у дуче. В первые годы его правления успех сопутствовал ему, и он вмешивался даже в мелкие вопросы. Когда, например, римский рыботорговец пожаловался, что местные власти не продлили ему торговую лицензию, Муссолини лично поехал к нему, чтобы снять этот вопрос. В другой раз, протянув какому-то бродяге крупную денежную купюру, дуче сказал бывшему с ним Итало Бальбо в качестве объяснения своего поступка:

— Если ты сам бывал голоден, то поймешь с одного взгляда голодного человека.

В те годы он позволял себе остроты, обращаясь к толпе. Так, на массовом митинге в Палермо, когда вышел из строя усилитель звука, кто-то из толпы крикнул:

— Громче!

Муссолини тут же отреагировал на выкрик, заявив:

— Обо всем этом вы прочитаете в завтрашних газетах.

Иногда его юмор становился довольно резким.

Фатально, но дуче стал постепенно верить публикациям прессы о себе. Если культ Муссолини стал возникать спонтанно, то теперь он раздувался целеустремленно, возвеличивая низкопоклонство. Массовые митинги с участием не менее пятидесяти тысяч человек ежедневно стали чуть ли не обязательным явлением, когда дуче, уперев руки в боки, выступал перед толпой с балкона своей резиденции во дворце Венеция.

— Черни нравятся сильные люди, — говаривал он. — Чернь все равно что женщина!

Койка, которую он занимал тридцать лет тому назад в казарме в Вероне, превратилась в святое место и была украшена бронзовым бюстом. Когда он появлялся на киноэкране, все зрители были просто обязаны приветствовать его стоя. Его однодневные визиты в Турин или Болонью обходились отцам этих городов не менее чем в шесть тысяч фунтов стерлингов, которые тратились на декорации, банкеты и фейерверки.

Он построил шестнадцать тысяч начальных школ, большинство из которых стали фашистскими семинариями. В каждом классе его портрет висел слева от распятия. На утренних молитвах ученики хором повторяли: «Я верю в величие дуче, создателя чернорубашечников, и Иисуса Христа, его духовного покровителя».

Ученикам задавались задачки, подобные такой:

— Если Муссолини получал пятьдесят шесть лир в месяц, будучи учителем, то сколько приходилось на один день?

В год, когда членство в фашистской партии стало обязательным для всех, дуче провозгласил:

— Массы обязаны подчиняться. Для них непозволительно терять время в поисках истины.

В палате депутатов, получившей прозвище «палаты пучка прутьев ликтора и корпораций», Муссолини восседал на подиуме выше своих коллег. Почти все старые его товарищи, обращавшиеся к нему на «ты» в дни марша на Рим, были, мягко говоря, спущены по лестнице вниз и занимали теперь посты, где не могли оказывать существенного влияния на политику. Дино Гранди, не боявшийся говорить ему правду, был назначен послом в Лондон; Луиджи Федерцони стал президентом сената; Итало Бальбо с поста министра авиации был отправлен в Ливию в качестве ее правителя; Альберто де Стефани, сбалансировавший бюджет страны в 1924 году, ушел на покой; Леандро Арпинати, бывший некоторое время заместителем министра внутренних дел, оказался как диссидент в ссылке на острове Липари.

— Муссолини теперь не нужны никакие советы, — с горечью говорил Арпинати в кругу своей семьи. — Ему требуются лишь аплодисменты. Да и сам дуче признавал истину этих слов. Когда его спросили, почему он отослал Гранди в Лондон, Муссолини признался:

— Он слишком хорошо меня знал.

Близкие к нему люди отмечали, что даже на заседаниях большого совета Муссолини проявлял себя как тиран, проводя их целые ночи вплоть до рассвета и делая в начале их перекличку, во время которой каждый должен был вставать, как школьник, и отвечать «Здесь!». Если кто-либо давал оценку истинного положения дел, то рисковал тут же уйти в отставку. Однажды, когда один из старых дипломатов доложил ему о ходе Женевской конференции по отравляющим веществам, дуче спросил, какой же из газов является самым смертоносным.

— Воскурение фимиама, ваше превосходительство, — ответил тот. И был отправлен на пенсию.

Как ни странно, но такие лица узнавали о своей отставке в последнюю очередь. Характерен случай с министром образования Франческо Эрколе, известным поэтом в Катании на Сицилии. Сев в спальный вагон поезда, прибывавшего на Центральный железнодорожный вокзал в Риме, он не успел еще распаковать свои вещи для ночной поездки, как был вынужден вновь их упаковать, получив телеграмму: «Я принял вашу отставку. Муссолини».

Не многие из его окружения были удивлены, когда в 1933 году Муссолини посчитал, что стоит выше на голову любого государственного деятеля мира. В последнюю неделю января ему была вручена телеграмма из Берлина от Джузеппе Ренцетти, ставшего итальянским генеральным консулом, в которой он сообщал о приходе к власти в Германии нацистской партии.

— Завтра же, — предсказал дуче, — новым правителем там станет Адольф Гитлер.

Агостино Ирачи, начальник секретариата министерства внутренних дел, принесший ему эту телеграмму, осторожно спросил дуче:

— В интересах ли Италии, что Германия становится сильнее?

Дело в том, что в ноябре 1923 года Муссолини расценил попытку пивного путча в Мюнхене, организованную Гитлером, как «бестолковое действо глупых ребят».

Муссолини скептически посмотрел на него. Но если какое-то сомнение и пронеслось у него в этот момент в голове, он быстро его рассеял. Выпятив нижнюю челюсть, он ударил кулаком по крышке стола и выпалил:

— Идея фашизма овладевает миром. Я подсказал Гитлеру много хороших идей. И вот теперь он следует за мной.

Из всех вечеров в жизни Элизабет Церути, жены итальянского посла в Германии, вечер в президентском дворце в Берлине был самым запомнившимся. Тогда были соблюдены все правила дипломатического протокола, но ей было непонятно, почему она и ее муж Витторио, стоявшие всегда в самом конце протокольного списка, вдруг 7 февраля 1933 года оказались в центре внимания. Вновь избранный канцлер Адольф Гитлер лично проводил ее на ужин дипломатического корпуса.

При мерцающем свете канделябров двести гостей приветствовал президент Веймарской республики восьмидесятишестилетний фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, стоявший опираясь на трость из черного дерева. Взгляд Элизабет обежал подиум, ища своего партнера, но там его видно не было.

Вдруг в дальнем углу помещения она увидела Гитлера, стоявшего одиноко, бледного, но спокойного. Он скрестил руки на смокинге, впервые им надетом, и бесстрастно смотрел на президента. Ей показалось, что он предоставил Гинденбургу возможность покрасоваться на виду у всех, прекрасно осознавая: угол, в котором он стоял, превратился в «один из кардинальных пунктов вселенной».

Когда Гитлер нагнулся, чтобы поцеловать ей руку, она вспомнила ночь 30 января — дату рождения Третьего рейха: факельную процессию, шедшую мимо ведомства канцлера, громкий топот кованых сапог, звериный триумф песни о Хорсте Весселе, рвавшейся из тысяч глоток. Идя к своему месту за столом, она почувствовала, что ее неприязнь усилилась.