Андрей Коробейщиков - Пустенье

• Название: Пустенье
• Автор: Андрей Коробейщиков
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2003

Смена тысячелетий, преддверие нового большого геокосмического цикла, который был предсказан как многими древними культурами, так и рядом современных ученых, знаменуется в первую очередь переменой в области сознания людей, их мироощущения. Кажется, что мир вокруг нас начинает сходить с ума: катастрофы и перемена климата, изменение полюсов и временного цикла… Стремительно меняется не только поли­тическая, но и геологическая карта мира. Появление людей с невероятны­ми способностями, возникновение новых религиозных культов и учений мессианского толка, новейшие технологические открытия, потрясающие воображение… Все это говорит о том, что человечество стремительно вступает в новую фазу своего развития. Неудивительно, что в этих усло­виях человеку свойственно было растеряться, начиная все чаще задумы­ваться о своем предназначении, о своих реализованных и нереализованных возможностях, о своей дальнейшей судьбе как в рамках этого мира, так и за его видимыми границами…

И чем больше человек задумывается над этими фундаментальными проблемами, тем отчетливее он понимает, что перед лицом Бесконечнос­ти он остается один. И поэтому ему нужно научиться принимать на себя ответственность за свою уникальную миссию, за свое бессилие и за свою силу, за свои ошибки и свои достижения. В условиях этого динамич­ного и нестабильного, меняющегося мира человек все чаще стремится к понятиям «Любовь», «Мир», «Добро», отворачиваясь от того, что обыч­но называют «темной стороной» или «обратной стороной медали». Такие понятия, как «Страх», «Война», «Вызов», отторгаются смятен­ным сознанием, негодующим на любое упоминание об этой мрачной и запретной области. А мир вокруг воюет: сильный пожирает слабого, хит­рый обманывает доверчивого, коварный предает честного. И можно отвернуться от всего этого, но лицемерие никогда не претендовало на объективность. Мы должны понять, что к светлому миру всеобщей любви и взаимопонимания можно прийти только через ломку жестких стен негативного осознания, через преодоление прежних ограничивающих рамок собственной системы жизненных приоритетов, иногда не способ­ных обеспечить нам полноценную, яркую жизнь, наполненную пережива­ниями Силы и ощущением Свободы.

Настала пора честно взглянуть в лицо своим страхам, которые подобно раковойопухоли отравляют нашу жизнь, мешая нам реализовать свой могущественный потенциал. Настала пора честно посмотреть на свою истинную природу, принимая себя такими, какие мы есть, а не такими, какими мы себя рисуем в своем воображении. Сила заключается не в избегании своих Вызовов, а в их безупречном принятии. Именно поэтому я предлагаю вашему вниманию очередной роман из цикла «Войны Шаманов», в котором в неизменной форме мистического детектива поднимаются не только проблемы нравственного выбора, но и более глубокие, эзотерические пласты человеческого самосознания.Роман «Пустенье» является продолжением первого произведения данного цикла «ИТУ-ТАЙ. Темный Ветер с зеленых холмов». Уже знакомые по первой книге герои и новые персонажи продолжают развитие таинственной мистерии ИТУ-ТАЙ, разворачивающейся в контексте привычной повседневной жизни.«Услышь глас разума, пребывающего в тебе.Внемли разуму своему, гласу истины и света.Уподобься ветру, выбирающему свет среди тьмы.Путь ветра – видение действия в бездействиии бездействия в действии.Внешнее деяние – лишь иллюзия,под маской действия скрыто бездействие.Тьма скрывает свет и свет скрывает тьму.Одно скрыто в другом…»Г.Э. Адамович. «Белорусские асилки»,серия «Славянские единоборства»Автор не претендует на соответствие публикуемой им информации официальной науке или общепринятым мнениям, а предлагает исключи­тельно свое видение и свои версии, часть из которых основана на личной мистической и обрядовой практике.«Воинов света можно узнать по взгляду.Они живут в нашем мире, они составляют часть нашего мира, в наш мир были они присланы и пришли сюда без посоха и сандалий. Нередко они испытывают страх. Не всегда они поступают правильно. Воины света порой терзаются из-за безделицы, огорчаются по пустякам, считают, что недостойны расти. Воины света время от времени думают, что недостойны ни чуда, ни благодати.Воины света часто спрашивают себя и друг друга, что они делают здесь, и еще чаще приходят к выводу, что жизнь их лишена смысла. Именно поэтому они – воины света. Потому, что совершают ошибки. Потому, что задают вопросы. Потому, что неустанно отыскивают смысл. Ищут – и в конечном счете находят».Пауло Коэльо«Книга воина света»

---

Синяя тьма. Вязкая и холодная, могущественная и неумолимая. Она обволакивает человека, кружит его в своих объятиях, уговаривает впус­тить ее внутрь, позволить слиться с ней, стать единым целым – могу­щественным и неумолимым.

Человек пытается противостоять этому коварному шепоту, но тщетно. Синюю тьму невозможно превозмочь. Она повсюду. Шепчет, уговаривает, приказывает. Ее сказки звучат соблазнительно. Она предла­гает человеку вечный покой и слияние с самой великой стихией в этом мире. Она говорит о бренности тела и окостенелости смерти. Она поет о тишине, покое и в то же время о вечном движении, рождающем жизнь.
Человек уже почти согласен впустить в себя эту вязкую Вселенную, он улыбается ей и пытается обнять ее в ответ, но она ускользает от его объятий, сжимая его еще крепче, будто приглашая к последнему поце­лую, когда в разомкнутые уста вместо воздуха хлынет губительная, пере­рождающая заново синева.
Человек последний раз проговаривает мысленно свое имя, словно назы­вая себя перед Вратами Вечности, и кричит, напрягая последний раз в этой жизни свое израненное и утомленное долгим сопротивлением тело. В скованную спазмом грудь мощной струей врывается… свежий воздух. Человек судорожно вдыхает его и открывает глаза.
Воздух. Он жив. Он дышит! Под онемевшим телам отчетливо ощу­щается приятная твердость лежака, выстланного оленьей шкурой.
Синяя тьма обманула. Она обещает растворить в себе боль от мно­жества ран и ссадин и подарить тишину и покой. Но стоило проснуться, и иллюзии обещанного величия сменились ноющей болью, растекшейся по всему телу. Человек застонал и, приподняв голову, осмотрел себя. Раны были перевязаны чистым полотном, из-под перевязи выбивались стебли и листья каких-то лечебных трав. Превозмогая невероятную слабость, человек приподнялся и вскрикнул от боли, пронзившей тело десятком острых стрел.
Крик услышали. Спустя мгновение входной полог откинулся, и в жилище вошел невысокого роста старик.

– Лежи, тебе нужно время, чтобы набраться сил.

Человек подчинился мягкому давлению старческих рук, уложивших его обратно на лежак.

– Где я и кто ты такой?

Старик, улыбаясь, разводит в центре жилища небольшой огонь, дым от которого тут же уносится куда-то вверх, и садится рядом.

-Я-Юрг.

Израненный человек с наслаждением ловит кожей теплый воздух, перемешанный с легким запахом дыма.

– Как я сюда попал? Старик смотрит ему в глаза.

– Я нашел тебя.

– Нашел?

– Ты должен вспомнить…

Человек закрывает глаза, не то прячась от настойчивого взгляда Юрга, не то просто пытаясь вернуть себе ускользающие воспоминания о минувших событиях. За закрытыми веками синяя тьма. Плещется и кло­кочет, мешая увидеть главное.
Крики и стоны раненых. Жуткая окоченелость убитых. Дикая скачка и загнанный конь, рухнувший в дорожную пыль с кровавой пеной на губах. Азартные окрики воинов, преследующих его подобно охотничьей добыче. Свист стрел и мучительное касание жалящей стали. Стремительный ток реки под горным обрывом и белая пена на острие бурунов. Синяя тьма.

– Я вспомнил. Вспомнил…

Старик кивает ему, словно понимая его чувства.

– Расскажи мне.

– Зачем?

– Расскажи. Я должен знать о тебе. Я тебя спас.

Человек не открывает глаз, чувствуя, как на смену воспоминаниям пришли слезы. Они словно растопили болтливую память, которая принес­ла боль, во много раз превосходящую телесные страдания.

– Они напали на нас поздно ночью. Наемники. Никого не осталось в живых. Только я успел ускакать. Но они настигли меня в ущелье. Мой конь упал, и я бежал от них через скалы. Но они догнали меня. Я сражал­ся с ними, но они словно издевались надо мной – кололи саблями и ждали, пока я упаду. Им не нужна была моя смерть, они хотели получить мое тело, чтобы сделать одним из них. Когда я это понял, то прыгнул с обры­ва в реку. Они стреляли в меня из луков, но течение унесло меня прочь…

Старик молчит, но глаза его ждут продолжения истории.

– Я не хотел жить, просто боролся с водой, пока были силы, а когда их не стало и я уже пошел на дно, ноги коснулись отмели, и меня вынесло на берег. Синяя тьма обманула, отказалась от меня…

Человек замолчал, потому что каждый вдох стал отдаваться в груди мучительными вспышками боли. Старик протянул ему флягу, сшитую из тонкой выделанной кожи. Человек принял ее и сдергал несколько глотков, чувствуя, как по телу побежала огненная волна. Боль отступила.

– Потом я выполз на камни и упал без сознания. А когда пришел в себя, увидел перед собой двух волков. Они стояли совсем близко, но не подходи­ли, а смотрели на меня, ожидая, наверное, когда я снова впаду в беспамя­тство. Я кричал на них, но они стояли на одном месте. И тогда мне стало все равно, я хотел тишины и покоя, и мне было безразлично, кто мне их даст: волки или синяя тьма на дне реки.

Старик слушал его не шелохнувшись, и только взгляд его утратил остроту и теперь был рассеян, словно он думал о чем-то своем.

– Юрг, а ведь я слышал человеческий голос! Где-то совсем неподалеку, в лесу. Он звал кого-то, и я подумал, что либо схожу с ума, либо это лес­ные духи зовут меня к себе. А потом я снова потерял сознание. Это был ты, Юрг?

Старик улыбнулся:

– Как тебя зовут?

Человек задумался, словно решая, произносить ли вслух имя, от кото­рого он уже почти отказался, вверяя себя речному потоку.

– Мое имя Туан.

Старик заботливо похлопал его по руке.

– Я нашел тебя на речном берегу, Туан. Твое тело было покрыто рана­ми, и ты был похож на мертвеца. Я очень удивился, встретив тебя в тай­ге. Однако никаких волков я не видел.

– Значит, это были духи леса или призраки. Старик встал и неопределенно пожал плечами.

– Тебе нужен отдых. Ты много пережил, и сейчас тебе нужно восста­новить свои силы. Ты должен много спать.

– Я не могу спать. Я теперь, наверное, больше никогда не смогу

спать.
Старик накрывает его второй шкурой – лисьей.

– Сможешь. Твоя память сейчас замолчит. Твой страх уйдет глубоко внутрь, а ты сможешь отдохнуть. Здесь ты в безопасности. Здесь не бывает людей. Уже давно не было. Ты можешь спать спокойно.

– Не бывает людей? – задумчиво пробормотал Туан. – Где же мы нахо­димся?

Старик развел руки в сторону.

– Мы в горной тайге. Здесь нет людей, только звери, – он опять улыб­нулся Туану, – и призраки… Спи.

***

Барнаул
«Ненавижу!» – что была его первая мысль после пробуждения. Он еще не успел осознать причину своей ненависти, но уже точно знал, что его тело и его воспаленный последними переживаниями разум клокочут от злобы и жажды отмщения. Каждая клеточка тела дрожала от нетерпения и предчувствия убийства. Каждая мысль была лишь об одном: ненависть, ярость, убийство.
Причиной его ненависти был человек. Не какой-то конкретный чело­век, а весь человеческий род, неприязнь к которому сконцентрировалась подобно лазерному лучу в одном человеке. Чох встал с кровати и затрав­ленно осмотрелся по сторонам. Этот человек словно заслонял ему свет в конце тесного тоннеля, именуемого «жизнь». Разве это можно назвать жиз­нью? Обстановка комнаты, в которой Чох жил последние три месяца, боль­ше напоминала ему барак в пригороде Горно-Алтайска, где он терпеливо существовал в течение трех лет, ожидая исполнения своих желаний, пер­вым из которых было желание убить.
Выцветшие линялые обои отвратительного болотного цвета, обшар­панная штукатурка на потолке, запах затхлости и разрушения. Он всегда так жил, будто этот интерьер воссоздавался из его внутреннего простра­нства, где бы он ни появлялся. Но Чох обычно не обращал на это внима­ния. Он знал, что пространство внутри до краев наполнено разрушением, но вот вина за это захлестнувшее его чувство целиком лежала на нем, чело­веке, который отравил его жизнь.
Чох сжал кулаки и, метнувшись с кровати вниз, на грязный пол, вце­пился ногтями в доски, сдирая с них опостылевшую грязно-оранжевую краску. Из его груди вырвался отчаянно-злобный рык, словно зашедшийся в агонии раненый зверь терзал в исступлении своего ненавистного про­тивника. Он и был раненым зверем. Духом, запертым в проклятое тело.
Чох мучительно выгнулся и, перевернувшись на спину, замер, уста­вившись пустым взглядом в серый потолок, покрытый тонким слоем сажи. Его душа кровоточила. Боль, во много раз превосходящая физичес­кие страдания, распирала изнутри грудь, угрожая взломать грудную клет­ку и вывернуть наружу искореженные ребра. Было невыносимо держать внутри эту месть, ставшую уже неотъемлемой частью организма, пропи­тавшую каждую клеточку тела подобно едкому поту. Нужно было выплес­нуть ее вовне, или, Чох это отчетливо ощущал, она взорвет его подобно воздушному шару, получившему избыточную порцию водорода.
«Я тебя убью! Убью… – он оскалил зубы в зловещей усмешке и погро­зил потолку нервно сжатым кулаком, – я найду тебя и вырву тебе сердце!»
Он знал, ждать осталось уже совсем недолго. Азйа сказала, что это случится не позже чем через две-три недели. А что такое две-три недели по сравнению с вечностью, которую он потратил на взращивание ненавис­ти в потаенных глубинах собственного существа?
Вспомнив об Азйе, Чох уронил на пол расслабленную руку и закрыл глаза. Что бы он делал без нее? Его маленькая дочка… Возможно, он хотел для нее иного будущего, но этот ублюдок не оставил для них иного выбора. Для всей их семьи. Он всех их превратил в убийц, и теперь у них был только один стимул существования, только один принцип, объединя­ющий их семью наподобие невидимого клея, – месть.
Азйа. Он даже имени ей дать не смог. Все, как всегда, сделала за него его мать, эта старая ведьма, вдохнувшая в них дух разрушения. Она всегда все решала за него и за его дочку. И имя это она придумала для нее сама. Могло показаться, что в нем слышится упоминание их древней родины, места их рождения – Азии, но Чох знал, что это не так. Для него в этом имени отчетливо слышалось иное название – Айза, злой дух. Эта ведьма уже тогда знала истинное предназначение для каждого своего выродка. Она проложила для них четко очерченный путь, свернуть с которого было невозможно. Они стали для нее мрачными ангелами смерти, духами-мстителями, ее грозным и неотвратимым оружием.
Стремительным движением Чох разорвал на себе рубашку и вонзил хищно изогнутые пальцы себе в грудь, так, как это он только что делал с полом под собой. Кровь хлынула по коже тонкими красными ручейками, заливая рубашку, но Чох не чувствовал боли. Наоборот,

он испытывал какое-то странное наслаждение, которое притупляло душевные муки. В глазах замелькали вспышки света и тьмы, накладываясь на опостылевший интерьер комнаты.
«Азйа! Где ты, доченька? Мне плохо без тебя!»
Чох уже знал, что он будет делать после того, как выполнит возложен­ную на него миссию отмщения. Сначала он убьет всех, кто был связан с этим последним тайшином, затем он прикончит его самого, а потом он вер­нется к своей матери и убьет и ее. Это будет последним шагом к его свобо­де, его и его дочери. А потом они с Азией уедут далеко-далеко, так далеко, что никто из людей даже поверить не сможет в само существование подо­бных мест. Уже скоро. Это произойдет очень скоро.
«Ты слышишь меня? – злобно прошептал Чох, проведя липкими рука­ми по лицу, оставляя на нем кровавые следы, наподобие боевой раскраски индейца, вышедшего на тропу войны. – Скоро! Я уже иду. Молись своим убогим богам, я и их убью. Убью. Никто не сможет меня остановить…»
В тесном пространстве обшарпанных стен возник и забился рикоше­том хриплый торжествующий смех, похожий на рык и на стон одновре­менно. Он бы непременно напугал соседей Чоха, но они уже привыкли к подобным звукам, списывая их на выходку нелюдимого придурка-алкаша, впавшего, по всей видимости, в очередной запой или в его крайнюю фазу – приступ белой горячки, наполненной бредовыми видениями и образами.

***
ЗАПИСИ В ДНЕВНИКЕ
Максим Ковров – 29 лет.
«19.04.00 г.
Прошлое… Как ускользающие обрывки яркого сна. Как клочья тума­на, тающего поутру. Если бы не эти записи в дневнике, я уже не смог бы отличить иллюзию и явь, перемешавшиеся за моей спиной в зыбкий и текучий узор. Время обучения стерлось из моей памяти, став похожим на одну из тех сказок, которыми наше сознание украшает нашу личную исто­рию. Было ли это на самом деле? Мой разум говорит, что нет, мое тело уве­ряет меня в обратном. В любом случае я опять погружаюсь в то отврати­тельное состояние, когда тело и разум вступают в опустошительный кон­фликт, разрушающий меня день за днем. Из всего, что осталось у меня от прошлого, – это мои записи и мои воспоминания. Тайшины ушли, и я цеп­ляюсь за воспоминания о них с отчаянием человека, обреченного на одиночество.
Когда я жил в Барнауле, я почти ежедневно ездил на обгоревшие остатки Темной Усадьбы. Но именно это зрелище скорее всего и надломи­ло меня. Я наконец с предельной очевидностью понял, что остался один. Один во враждебном для меня мире. Я вспомнил слова Айрука: «Как левая рука может напасть на правую? Как дерево может испытывать враж­ду по отношению к своей ветви? Мир враждебен только для того, кто изо­лировал себя от него, кто вступил с ним в изнурительную битву, в которой не бывает победителей». Это воспоминание добило меня окончательно. Я понял, что замкнулся в непроницаемую сферу, отгородившую меня от окружающего плотным непроницаемым пологом. Мне хотелось спрятать­ся в спасительной внутренней Пустоте, сжаться в комок, закрыть глаза. Возможно, именно эта слабость и спасла меня от срыва: я ушел глубоко внутрь своего существа, в мерцающую Пустоту, растекшуюся гигантским аморфным океаном на дне моего утратившего свои границы Я. Там я обна­ружил нечто, заставившее меня испугаться и обрадоваться одновременно. Я нашел там сумерки, остудившие мое отчаяние и скрасившие боль оди­ночества. Но в них было также и что-то устрашающее. Какая-то темная сторона, скрывающая в себе причину всех моих страхов…»

«23.04.00 г.
Я решил покинуть Барнаул и сменить среду обитания. Мне необходи­мы встряска, новые впечатления, новый круг знакомств, новое жилье. Вчера позвонил Авилов из Новосибирска и сообщил хорошую новость: его рекомендации были приняты, моя кандидатура уже одобрена и меня ждут со дня на день. Крупная торгово-промышленная компания, отличная зарплата, свободный график работы и полная независимость в принятии решений. Завтра выезжаю в Новосибирск».

***
Новосибирск
Обжигающе горячий воздух не видимой глазу лавиной хлынул с крыш города вниз, на людные улицы, удушающе плотным маревом, встречая на своем пути лишь слабое сопротивление окон, охлажденных прохладой, создаваемой кондиционерами. Тяжелое июньское пекло безраздельно господствовало в Новосибир­ске уже четвертые сутки, навевая горожанам неуловимую ностальгию по майской свежести или даже по апрельскому легкому холодку.

– Опять сегодня будет жара, – генеральный директор торгово-промышленной компании «СИУС» Евгений Алексеевич Воронцов раздра­женно вытянул из-под воротника сорочки надоевший галстук и, вернув­шись к своему столу, взял с гладкой полированной поверхности миниа­тюрный пенал пульта дистанционного управления системой «климат-контроля». Через несколько секунд в кабинет хлынул прохладный воздух, а на окна неслышно опустились затемненные светофильтры. В помещении возник приятный, овеваемый свежестью полумрак.