Инна Туголукова - Собака мордой вниз

• Название: Собака мордой вниз
• Автор: Инна Туголукова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-403-02320-7; 978-5-17-061534-6

Соню Образцову справедливо считают сильной, независимой женщиной.

Но кто может представить, сколько страданий пришлось ей пережить, чтобы научиться этой силе и независимости?

Предательство возлюбленного – циничного и жесткого человека, выгодно использующего свою привлекательность в борьбе за покорение столицы…

Печальная и недолгая связь с женатым мужчиной, вовсе не намеренным разводиться.

После такого женщине трудно поверить в искренность чувства представителя «худшей половины человечества» – особенно такого, как ее новый шеф, преуспевающий предприниматель Арнольд Гусев.

Поначалу Соня вообще принимает ухаживания Гусева за глупый розыгрыш.

Однако Арнольд не намерен отступать. Он уверен, что Соня – именно та женщина, с которой он будет счастлив.

---

Вот так они стали встречаться. Правда, у Даника на тот момент не завершились еще прежние любовные отношения, в чем он честно и признался. Но обещал разобраться в ближайшее время, ибо, как он выразился, «любовь прошла, завяли помидоры». Соня не торопила, понимая, что быстро только сказка сказывается и кошки родятся.

Она тогда словно выпала из реальности, из пространства и времени – так сильно влюбилась. А может, сотрясенные ударом мозги сыграли с ней злую шутку. Но это был чудесный период, сотканный из смеха и грез, из первых прикосновений, предчувствия и никогда не сбывшихся надежд.

Даниил Подбельский – несчастье всей ее жизни. Язвительная Марта говорила, что между корнем и приставкой в его фамилии странным образом утеряна еще одна буква «е». И это досадное обстоятельство сокрыло глубинную суть его порочной натуры от таких наивных дурочек, как Соня. Но все это было потом, потом…

Приехал он из какой-то южной Богом забытой станицы и на все Сонины вопросы отшучивался, отмалчивался, отмахивался и отнекивался. Был он беден как церковная мышь и обстоятельства этого очень стыдился. Вот такой таинственный, романтический герой – штаны с дырой. Соня так никогда и не увидела ни одного его родственника. Словно некий гомункулус вырвался из лабораторной пробирки и начал жизнь с чистого листа, без корней и обязательств, без руля и ветрил. Но Соню это тогда не особенно волновало. Нужна ей была его родня? Хотя, конечно, могло бы насторожить своей неправильностью. Но не насторожило.

Даник тогда уже жил в высотке, и Соня ездила к нему на Воробьевы горы. Они гуляли по длинным пустым аллеям, целовались до изнеможения на лавочке у пруда возле китайского посольства и говорили, говорили, говорили.

В основном, конечно, ораторствовал Даник. Клеймил позором погрязшее в коррупции, развалившее страну правительство, карикатурного Ельцина, опозорившего Россию перед всем миром, ректорат, не способный поднять университет на должную высоту, деканат, абсолютно оторванный от новой юридической реальности. Жестко высмеивал замшелую нищую профессуру, нацеленную исключительно на взятки, и тупых, погрязших в пьянстве и разврате сокурсников (больше всего почему-то не любил москвичей).

С особенным удовольствием Даник обсуждал всевозможные способы счастливо разбогатеть и так вживался в вожделенный образ преуспевающего супермена, словно уже достиг сверкающей вершины финансового благополучия.

Соня в пространные рассуждения не вникала, шагала рядом, слушала голос, поглядывала умильно на чеканный профиль и переполнялась нежностью и любовью, которая воистину слепа, глуха и больна на голову.

Настал день, когда Соня привела его в свою комнатку. И все случилось, но так торопливо и неловко, что никакого удовольствия (не говоря уж о восторге с упоением) она не получила, а только недоумение – ради чего, собственно, ломается столько копий?

Оба были смущены и поспешили расстаться. Казалось даже, что навсегда. Но через пару дней все наладилось, теперь они не вылезали из постели, и Соня даже едва не вылетела из университета, дважды завалив английский.

Даник практически к ней переехал, даже перевез часть вещей, и мать не успевала паковать сумки с продуктами, недоумевая, что это за жор такой напал на Соню, которая прежде яростно отбивалась от любого куска. А поскольку охваченная эйфорией возлюбленная и думать не думала о такой прозе жизни, как презерватив, а Даник подобные мелочи и в голову не брал, произошло неизбежное.

Соня, краснея и смущаясь, сообщила ему о задержке и замерла в ожидании приговора. Даник, с минуту поиграв желваками, сказал, что готов жениться. Сердце забилось в радостном упоении, глаза увлажнились слезами, ангелы в горних высях протрубили победу, и на землю просыпались розовые лепестки. Соня, тихо вскрикнув, пала на грудь любимому, и события завертелись с устрашающей быстротой, завиваясь в тугую пружину.

Первой о грядущих великих переменах узнала заброшенная подружка Маргарита, давно уже гневно стучавшая в захлопнувшуюся перед носом дверь. Теперь они все время были втроем, почти не разлучались, горячо обсуждая совместные бизнес-проекты, один дерзновеннее другого. Тем более что для их осуществления появились вполне реальные перспективы – деньги и возможности всемогущего папы Марго (так она кокетливо представилась). Собственно, витийствовали в основном Маргарита с Даником, Соня больше помалкивала, захваченная своими чудесными переживаниями.

В женской консультации за окончательным приговором велели приходить недельки через две, но медицинскую карту завели. И Соня повезла Даника на смотрины. Мать с Егорычем по такому случаю наметали на стол, как на маланьину свадьбу. Но Соня, уже мучимая токсикозом, даже смотреть не могла на все эти изыски – еда казалась пресной, как трава, и недолго задерживалась в желудке.

(«Дыши глубже, – волновалась мама. – Дыши глубже!…Боже мой, какая жалость! Твои любимые баклажаны…»)

Зато Даник кулинарные способности будущей тещи оценил по достоинству. Он был непринужден, раскован и говорлив, как никогда. Очаровал мать, понравился Егорычу и даже Марте (правда, ненадолго), с которой весело пикировался, виртуозно избегая конкретных вопросов.

– Хороший парень, – сказала ей тетка на следующий день. – Только уж больно субтильный. Коляску с ребенком на третий этаж не поднимет. Подари ему хотя бы эспандер, пусть мышцы подкачает.

И Соня отправилась в спортивный магазин, где по совету продавца с хорошо накаченной мускулатурой купила спортивную палку, этакую закамуфлированную тугую пружину, которую требовалось сгибать нечеловеческим усилием, тренируя тем самым бицепсы и трицепсы.

Благоприобретенный спортивный снаряд Соня припрятала у Фросечки, чтобы в следующем месяце подарить Данику на день рождения. И даже сочинила к этому знаменательному случаю шутливый стишок, первые строчки которого сложились уже в метро под перестук колес и приступы мучительной тошноты, когда она возвращалась с покупкой домой.

Маргарита, узнав о грядущем торжестве, безапелляционно заявила:

– Праздновать будем у меня.

– С чего бы это? – вяло удивилась Соня, в душе ликуя, что, во-первых, не придется ютиться в ее каморке, а во-вторых (самое главное!), возиться на кухне и стоять у плиты, изнемогая от вида и запаха убийственной снеди. И что, интересно, путного могла она приготовить в таком состоянии? Маргарита тонко это почувствовала и взяла все хлопоты на себя. Вот что значит настоящая подруга. Остается только надеяться, что она, Соня, не проведет полвечера в туалете, извергая хозяйские деликатесы…

Накануне дня рождения озабоченный Даник сказал:

– Слушай, старушка, меня из общежития выселяют. Кто-то стукнул, что не живу. Надо там покантоваться какое-то время от греха подальше. – И начал собирать вещи.

– Да какая теперь разница? – удивилась беспечная Соня. – Если мы все равно поженимся? Пропишешься у меня – и все дела. Давно надо было заявление подавать.

– Ну, это когда еще будет. А пока без прописки мне что, домой возвращаться с неоконченным высшим? Турнут из университета и не задумаются. Зачем же рисковать на ерунде?

Он чмокнул взгрустнувшую Соню и отчалил, крикнув уже с лестничной площадки:

– Встретимся завтра у Маргариты! Не горюй, старушка!

…Что делает нормальный человек со здоровой психикой, пережив трагическую ситуацию? Правильно. Вычеркивает ее из памяти. Старается не думать, не вспоминать – не ковыряться в ране.

Но ненормальная Соня снова и снова в мельчайших деталях восстанавливала в мыслях этот злосчастный день – день рождения Даника, почти уже мужа, отца своего будущего ребенка (собственно, тогда уже существовавшего, терзавшего ее непреходящей мучительной тошнотой).

Проснулась она тем утром поздно и еще понежилась в постели, прислушиваясь к воскресной суете большой коммунальной квартиры.

Грустно, конечно, что Даник уехал. Зато не нужно готовить завтрак, судорожно подавляя противную тошноту, особенно почему-то беспощадную по утрам.

«А сам он что, не может сварить себе кашу? – гневалась Марта, успевшая уже разочароваться в потенциальном родственнике. – Казалось бы, не велик гусь». «Ну при чем тут гусь? – заступалась Соня. – Он же у меня в гостях. В чужой квартире, да к тому же еще и коммунальной. Мне не трудно пожарить ему яичницу». «А этот твой гость за все время принес в дом хотя бы одно яйцо? Не считая своих подержанных?» «Ну какое яйцо, Марта! Ты же знаешь его ситуацию – ничего, кроме стипендии. Он еле сводит концы с концами. Да он их вообще не сводит! Мне что, жалко для него тарелку супа?» «В мое время парни разгружали вагоны. Чтобы покормить свою девушку супом».

Но это так, лирическое отступление. А в то безмятежное утро Соня выскользнула из постели, покрутилась перед большим зеркалом на двери, разглядывая себя анфас и в профиль, но никаких изменений не обнаружила – живот был плоским и упругим, бедра узкими, а грудь… Вот грудь, и прежде немаленькая, налилась еще больше. Но кто сказал, что это плохо?