Ант Скаландис - Братья Стругацкие

• Название: Братья Стругацкие
• Автор: Ант Скаландис
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВА: «АСТ», «АСТ МОСКВА»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: ISBN: 978-5-17-052684-0 (ООО «Издательство ACT»), ISBN: 978-5-9713-8278-2 (ООО Издательство «ACT МОСКВА»)

Самые знаменитые в литературе братья-соавторы — Аркадий и Борис Стругацкие — не просто фантасты, не просто писатели, даже не просто кумиры миллионов. Кем они были для нас и останутся навсегда? Частью жизни.

Стругацкие — это наше представление о будущем, о мире, о человеке, о том, что правильно и что неправильно, о смысле бытия и бессмысленности смерти. Они — наш камертон, наш путеводитель, наше оружие и наш факел в мрачном лабиринте истории — прошлой и будущей.

Стругацкие — это наши вывернутые наизнанку души. И наша совесть.

Старший, Аркадий Натанович, ушел от нас в 1991 году, младшему исполнилось ныне 75 лет, и он продолжает работать.

Первую большую и подробную биографическую книгу о братьях Стругацких написал известный фантаст и публицист Ант Скаландис.

---

С одной стороны, хрущёвская оттепель набирала силу, подрастали дети, родившиеся после Сталина и имевшие шанс никогда не узнать, не увидеть ничего подобного ушедшим в прошлое ужасам. После исторического выноса вождя из мавзолея 1962-й стал первым годом СОВСЕМ без Сталина. И в то же время, с другой стороны, набирали силу реваншистские настроения, неосталинисты ещё не афишировали себя, но копили злобу и выжидали.

В сфере искусства и науки всё было пока здорово, но в сфере экономики под безграмотным партийным руководством становилось хуже и хуже. Исчезали продукты, которых и так было немного. Росли цены. Не случайно именно в 1962-м случился чудовищный расстрел рабочей демонстрации в Новочеркасске 2 июня. И не случайно об этой трагедии не узнали тогда не только АБС, но и вообще никто по всей стране. Наивысшее проявление свободы — массовая забастовка, и в ответ чисто тоталитарное жестокое подавление (24 человека, погибших под пулями) и, что ещё страшнее — безжалостное заметание следов в лучших сталинских традициях. Сколько человек было убито во имя сокрытия информации — этого мы уже никогда не узнаем.

Немногим веселее было и по всему миру.

11 февраля в Западном Берлине поменяли Пауэрса на Абеля.

5 августа умерла Мэрилин Монро. Не доказано, но многие считают, что её убили.

Ну и вообще, сплошные кризисы: Берлинский кризис, Тайваньский кризис, Карибский кризис… Да, стену в Берлине начали возводить 13 августа 1961-го, но это ведь только проволоку колючую на 45 километров протянули, и то три дня провозились, а саму стену как таковую строили как раз весь 1962 год на радость демократической Европе.

Проблемы Тайваня и Пекина вроде бы уж совсем далеки от нас, если бы не то обстоятельство, что АН жил в семье китаиста, и там никак не могли игнорировать судьбу засевшего теперь в Тайбэе приснопамятного Чан Кайши, от которого семья Ошаниных спасалась бегством из Шанхая ещё в 1927-м с грудной Леной на руках…

Ну а Карибский кризис в октябре, истинный смысл которого был скрыт от народа, — это событие, вне всяких сомнений, эпохальное. Не увенчавшаяся успехом попытка разместить советские ядерные ракеты на Кубе поставила весь мир на грань ядерной войны между СССР и США. И в каком-то смысле история эта стоила Кеннеди жизни, а Хрущёву — власти. Победителями вроде бы вышли американцы, но ни тому, ни другому не простили случившегося.

Скажем прямо, писателям Стругацким не было до всего этого особого дела. Они всё также, как и раньше (в 1956-м, например), думали о своих глобальных проблемах — представьте себе, глобальнее Карибского кризиса! — и работали, как проклятые.

Только к концу года эхо всех кризисов докатится и до людей искусства. А значит, коснётся и Стругацких.

1 декабря Система показала зубы. Случился знаменитый поход Никиты Сергеевича со товарищи на выставку «Новая реальность» в Манеже. Товарищи у него были замечательные — Суслов и Козлов. Первый так грамотно науськивал Самого на абстракционистов и формалистов, что Никитушка, расстроенный всеми политическими кризисами года, не стал церемонничать и выдал свою историческую фразу: «Я как Председатель Совета министров заявляю, что советскому народу всё это не нужно». У Лавра Федотовича Вунюкова из «Сказки о Тройке» должность будет поскромнее, но говорить он будет именно этими словами.

Декабрьский скандал в Манеже принято считать первым звоночком, сигнальной ракетой для притаившихся идеологических реваншистов всех мастей. А они и впрямь как с цепи сорвались. Тут же, как по команде. И Никитушка сам уже не смог остановиться — два оставшихся года так и кусал интеллигенцию с яростью ополоумевшей гончей, клацающей челюстями над ухом каждого, кто подвернётся под горячую лапу.

Собственно, все надежды на лучшее для нашего искусства именно тут и начали сворачиваться. Оттепель заканчивалась. Начинались ещё лёгкие, но заморозки. И торжественно-печальным аккордом года стал выход большого рассказа никому не известного тогда Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Публикация состоялась не потому, что градус свободы поднялся до максимальной отметки, скорее наоборот — слишком тяжело было главному редактору «Нового мира» Александру Твардовскому пробивать эту вещь, слишком долго шла она к читателю и добрели уже на излёте эпохи. Ведь рассказ Солженицына больше года пролежал в редакции и только под личным давлением Хрущёва на собственных идеологов был втиснут в ноябрьскую книжку. Повезло. Кубинский кошмар обрушился на генсека, когда номер уже отправили в типографию. А иначе, кто знает, может, и пришлось бы Александру Исаевичу собираться за кордон намного раньше…

И всё равно это был счастливый, яростно-прекрасный год, прошедший под знаком успеха и неистовых трудов.

И наука шагала семимильными шагами, и в космос поднялись друг за другом два новых космонавта — Андриян Николаев и Павел Попович.

И было вокруг АБС очень много новых и старых друзей, а врагов ещё практически не было.

И вроде бы ничто не предвещало пока беды…

Глава одиннадцатая ТРУДНО БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

«„Трудно быть богом“ я считаю лучшим произведением советской научной фантастики за последние годы».

И. Ефремов. «Миллиарды граней будущего»

Всякая попытка жёстко привязать творческую биографию писателя к историческим периодам развития страны, а тем более к конкретным годам и датам (это уже вообще нумерология какая-то) заранее обречена на фиаско. Да, АБС, как и все советские люди их поколения, пережили сталинщину, оттепель, застой, перестройку. И все эти периоды чётко датированы благодаря ключевым историческим событиям. Но у писателей были свои события в жизни, политика влияла на них, но не могла диктовать условия в области творчества, то есть диктовала, конечно, но далеко не всегда они условия эти принимали. А к тому же от времени написания книги до её издания проходили иногда месяцы, а иногда и годы, и ни в какие схемы процесс этот не укладывается.

Да, есть такое выражение: «благословенные шестидесятые». Целое поколение блистательных художников (в широком смысле) именуют шестидесятниками. АБС, вне всяких сомнений, к этому поколению принадлежат, но их звезда взошла не в 1960-м, а на год раньше, и серьёзные трудности в отношениях с властью начались не в 1970-м, а намного раньше. Поэтому бессмысленно говорить вообще о 1960-х годах в их творчестве. Именно тогда было несколько значимых периодов, непохожих один на другой. Периодов таких видится четыре: романтическая юность — до 1961-го, короткая яркая молодость — 1962-й, зрелость — 1963–1967 и последний период — всё та же зрелость, но (добавим уже без всякой биологии) в условиях открытого столкновения с Системой — 1967–1969. Ну а дальше на протяжении всего «застойного» периода, до 1986 года включительно, — прямое продолжение того же периода: АБС и официальная идеология по разные стороны баррикад. Пожалуй, лишь последние две вещи: «ОЗ» и «Жиды города Питера» уже не встретят никаких нападок цензуры.

Возвращаясь к первоначальному делению (юность — молодость-зрелость), хочется на последнем термине и остановиться, потому что «перезрелости» у АБС не было — это удел иных авторов, — а старость… Что такое старость для писателя? Физически он слабеет, конечно, как и любой человек, но одновременно делается мудрее. Так что возраст к середине 1980-х стал ощущаться, но только в одном: они уже не могли работать так быстро, как раньше. Сил не хватало. Но уровень оставался в точности таким же, какой был достигнут ими однажды, в середине благословенных 1960-х. Выше — просто невозможно, а ниже — нельзя, стыдно.

Так вот середина шестидесятых — это был период взросления и окончательного становления зрелых Стругацких, период уже не поиска, как надо писать, как хочется писать, как лучше получается, а период сознательного выбора очень разных тем, очень разных манер, очень разных сюжетов. Им было просто неинтересно писать «сериалы» с продолжением, работать в одном и том же придуманном мире, неинтересно им было писать одинаково. Вот почему за эти пять лет они и создали семь абсолютно непохожих, но равных по внутренней силе и внешнему совершенству вещей: «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу», «Хищные вещи века», «Улитка на склоне», «Гадкие лебеди», «Сказка о Тройке», «Второе нашествие марсиан».

Что происходило с АБС в этот период? Начнём прямо с 1963 года. Обнажившийся ещё в декабре 1962-го конфликт интеллигенции с властью заставил братьев по-новому взглянуть на все собственные замыслы. Нет, они не собирались изменять своим убеждениям и даже перекраивать однажды придуманный мир, они оставались мудрыми и добрыми коммунарами Полдня, просто они бесстрашно открыли глаза навстречу другим, не столь благополучным мирам, одним из которых был теперь этот, реальный, сегодняшний, для которого они — коммунары — всё ещё оставались богами. Мир был прекрасен и омерзителен. Мир был добр и страшен. Мир был неоднозначен, как во все времена. И вот из лучшей его половины демиурги Стругацкие сотворили Полдень, а из худшей — иные отсталые цивилизации на других планетах. И, сконцентрировав то и другое, преподнесли читателю метафору невероятной глубины и силы. «Попытка к бегству», написанная на одном дыхании в 1962-м, стала как бы увертюрой к этому периоду. И вот теперь могучими аккордами вступила главная тема — «Трудно быть богом». Работа над повестью шла долго и завершилась лишь в сентябре 1963-го.