Галия Мавлютова - Цветок душевного стриптиза

• Название: Цветок душевного стриптиза
• Автор: Галия Мавлютова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21820-2

Замуж… Умница-красавица Настя страстно хотела замуж. И не просто так, а только по любви. Денис Черников, предлагавший ей руку и сердце, любви не вызывал. Даже хуже – Настя боялась и ненавидела его. Получив отказ, Денис попросту уволил девушку с работы. И теперь единственным, что радовало ее, были сны. В них к Насте приходил таинственный незнакомец, и они страстно любили друг друга… Но сны – это только сны. Что нужно сделать, чтобы они стали реальностью? Может, вывернуть свою душу наизнанку, страдая так, что хуже, кажется, уже не будет?..

---

На мое приветствие никто не ответил, лишь мельком взглянули. Немудрено. Сразу видно, мой белый костюмчик по достоинству оценили. Чужая индивидуальность в женском наряде пришлась не по вкусу. Все дамское внимание обращено на хлыща в сером мятом костюме. Сухой, как жердь, желчный, с впалыми щеками, с редкими волосами, но сколько же в этом мужчине апломба, господи ты боже мой! Я встала рядом, прислушиваясь к беседе, в глубине души надеясь, вдруг что-нибудь умное услышу. Чужой ум пропустить не хочется. Это такая редкость в наш скудный век хип-хопа и хот-дога.

– Не читаю Донцову, не переношу Маринину, Акунина, обожаю Набокова, – изливался хлыщ, – телевизор не смотрю. А что там смотреть? Очередной «Дом» с какой-нибудь Ксюшей? Противно.

– Противно-противно, негламурно, – шумно загалдели дамы, поправляя шляпки со вспотевших лбов, на затылки. Бесполезное занятие. Шляпки плотным кольцом охватили дамские головы. И не сдвинуть тесные оковы даже танком. Прилипли намертво. Женщины взмахивали буклетами, будто держали в руках японские веера. Жарко. Душно. В зале не работал кондиционер, видимо, сломался, не выдержал дамского удушья.

– Когда я слышу современную песню в исполнении какой-нибудь Наташки из «Фабрики звезд», меня тошнит, – честно признался помятый господин.

Я неприкрыто злилась. Откровения светского льва не радовали. Все так, согласна. Мне самой не нравятся разные там «Дома» и «Няни», и я совсем не читаю модных писательниц и авторов. Признаю только писателей. И меня тошнит от пошлости в любом виде. Но ее много. Она навалилась отовсюду. Давит со всех сторон. Всех тошнит. Всю страну. Но слушать и смотреть что-то надо. Не зря же изобретатели придумали телевизор и радио. И без песни жить нельзя на свете, скучно без нее. К тому же, услышали бы Ксюша и Наташка излияния эстета в сером, вот они оттянулись бы на желчном господине. Вволю. Досыта.

– В бизнесе суровые законы, – продолжал серый эстет, – там нет сантиментов.

Пока злилась, упустила нить разговора. Пусть хлыщ разглагольствует о чем угодно, лишь бы не переключался на другую волну. А я направила стопы в другой угол. Может быть, там отыщу смысл сегодняшнего дня. С кем-нибудь познакомлюсь. И нечаянно найду работу. Неожиданно мне поступит предложение. За бокалом вина. Смех, да и только. Ну кто мне предложит работу в этом зале? Здесь одни тусовщики. Можно подумать, работа валяется на полу, не ленись – подбирай. Время лишь убиваю понапрасну. И мама не звонит, куда-то запропастилась. Где мой телефон? В сумочке. На дне. Но со дна сумочки ничего не доносилось. Ни звука. Даже мама меня забросила. Не беспокоится. Вообще-то напрасно злюсь, мама знает, в каких краях болтается единственная дочь. Я же предупредила ее: дескать, вечером иду на тусовку.

– Иди, развлекайся, Настя, отдыхай, – сухим и бесстрастным тоном сказала мама.

Она явно сердилась, маму раздражало мое легкомысленное отношение к быстротекущей жизни.

– Мама, вдруг я там увижу кого-нибудь из знакомых, заодно отдохну, расслаблюсь, я давно нигде не была, – сказала я, изнывая от желания нагрубить родительнице.

– Да, я забыла, ты же у нас очень устала, тебе отдохнуть пора, – съязвила мама.

Все-таки не удержалась. Пошла на скандал. До зубов вооружилась агрессией.

– Мама, ты чем-то недовольна? – задала я риторический вопрос.

А в ответ тишина. Разумеется, ответ я уже знала. Единственная дочь и та неудачница. Ни мужа, ни работы. Иногда мне кажется, мама страстно желает выдать меня замуж, чтобы сбыть с рук. За кого угодно, даже за слепоглухонемого капитана дальнего плавания. Мне очень хочется выйти замуж, лишь бы мама успокоилась. Я послушала короткие гудки и отправилась на тусовку. В общем, живу светской жизнью, смотрю на людей. Между прочим, все присутствующие дамы в этом великолепном зале – бизнесвумены. Легкомысленные шляпки делают их слегка придурковатыми, но все эти женщины являются владелицами магазинов и салонов красоты, спортивных клубов и бензоколонок, лавок и ларьков. Не все женщины, разумеется, имеют отношение к среднему бизнесу. Есть побочные женщины, нагло прибившиеся к женскому предпринимательскому движению, именно к ним я и принадлежу. И не бизнесвумен, и не жена олигарха. И я ничего не умею, даже в бизнес не играю. Профессия у меня сложная, скучная. И совсем непрестижная, видимо, на большее я не способна. Зал переполнен, будто корзина с грибами. Душно. Много народу с улицы. Кого здесь только нет: фотографини и корреспондентки, журналистки и репортерши, есть еще разные редакторши и портнихи, парикмахерши и визажистки. Свой круг. Узкий. Сами стрижем, красим, мажем и тренируем. Сами фотографируем, пишем, и сами печатаем. Сами смотрим и читаем. Все сами делаем. Своими руками. Женский клуб. Родные лица. Престарелые звезды, увядшие примадонны, юные материалистки. И все в одном флаконе. Но я не могу работать стилистом. Я не умею фотографировать. И я не являюсь супругой олигарха. Мне не нашлось удобного места среди успешных женщин. Надо сгонять в туалет. Там есть большое зеркало, хочу внимательно рассмотреть лицо, вдруг глубокие переживания о разъединенности окружающего мира оставили на нем страшные следы в виде продольных морщин. О поперечных следах мне не хотелось задумываться. В туалете было тихо. Пусто. Я подергала дверь. Закрыто. Что там делают? Ни звука. Я поторчала у зеркала, построила рожицы, погримасничала. Тишина уплотнилась. Может, мне показалось? Дверь заклинило, я вновь подергала – глухо. Внутри кто-то есть. Мне не показалось. Послышался шум, смех, в туалет вошли еще две девушки. Никого не видят вокруг. Глаза закрыты попоной, незримой, но надменной. Ринулись к дверям. Налегли плечом. Бесполезно. Тогда обе распахнули глаза и раздвинули губы, натягивая на лицо приветливые улыбки. Разглядели постороннего человека, разули глаза, скинули попону.

– Вы тоже? – спросили они в один голос, будто уже где-то репетировали речь.

– Тоже, – сказала я.

И ответно оскалила зубы. Агрессивно получилось. Мощно. В новом веке хищные женщины вошли в моду. А вечная красота устарела. Она никому не интересна. Я тоже решила стать хищницей, как все, вышло здорово. Девицы обалдели, а собственную жабу слегка придушили. И мигом протрезвели.

– Давно ждете? – спросили они.

Сказали опять в один голос. Какие-то неразлучные девушки. Неразлейвода. Даже физиономии у них одинаковые.

– Давно, – я сердито отвернулась к зеркалу.

Ненавижу женские туалеты. До тошноты. Вообще не переношу. Вечно возле женского туалета торчит толпа странных теток. Что они делают возле уписанного горшка – непонятно, чай из него пьют, что ли? В филармонии, в театре, в кинотеатре, где угодно, если есть женский туалет, там всегда торчит огромный хвост из женских причесок. Смешно, но мне лично бывает не до смеха. И я посещаю исключительно мужские туалеты. Прошу какого-нибудь дядьку покараулить и мчусь справить нужду, стремительно справляю и так же стремительно испаряюсь из зоны мужского внимания. Оглушительно звякнула щеколда. Двери кабинок открылись одновременно. Появились две девушки. Несчастные. Заплаканные. Красные носы. Зато наряды – зашибись, шелковые платья от Versace, шикарные туфли от Christian Louboutin, на каждой забабахано по пять тысяч у.е. Всего десять. На двоих. Было бы от чего рыдать в присутствии унитаза. Это публика должна плакать от восторга. На нее же весь эффект рассчитан. Не поднимая зареванных глаз, бедные девушки удалились. Две оставшиеся девицы переглянулись с явным пониманием. А я почувствовала себя идиоткой. Мне расхотелось в туалет. Я расщедрилась и милостиво кивнула девушкам: дескать, пропускаю вперед. Уступаю дорогу. Они сунулись в сумочки и вытащили по аптечному пакетику. Вновь звякнули щеколдами. И в туалете наступила тишина, а во мне проснулось озарение. Господи, да они же кокаин вбивают. В обе ноздри. По килограмму в каждую. По штуке у.е. однозначно. Противно и противозаконно. Я пулей вылетела из дамской комнаты. Уныло побродила по залу. Нашла еду. Равнодушно поковырялась. Неохотно пожевала. Вечные тарталетки, жаркое из говядины, рыба под соусом. Шашлык на спичках. Что-то новенькое. Повара сменили в «Европейской», что ли? Светскую тусовку кормит сухими шашлыками, жесткими, как подошва. Ко мне подошел серый хлыщ. Видимо, надоел богатым теткам в шляпках, ищет новых и благодарных слушателей. Сейчас затянет нудную песню, как его тошнит от социума, от современной культуры. Меня тоже тошнит. Между прочим, я случайно попала в житейский переплет. С некоторых пор нахожусь в бедственном положении. Но я же ем жесткий шашлык. И не жалуюсь на социум.

– Хотите вина? – спросил хлыщ.

Злобствующему господину в сером костюме даже выпить не с кем. У меня тоже нет компании. Все одна да одна. Даже выпивку не с кем разделить. И вдруг нашелся товарищ по несчастью. Весь в сером, а я в белом. Два сапога. Два одиночества. Надо поддержать тостующего.