Михаил Харитонов - Подлинная история баскервильского чудовища

• Название: Подлинная история баскервильского чудовища
• Автор: Михаил Харитонов
• Жанр: Детективная фантастика

Было ли «Чудовище рода Баскервилей»? Или это все чудовищная мистификация придуманная Ватсоном с подачи Шерлока Холмса? И кто есть кто из действующих лиц? И вообще, чем занимался до своей скоропостижной смерти сэр Чарльз Баскервиль? И почему Стэлтон так бездарно утонул на болотах, хотя знал там каждую кочку? И утонул ли он вообще? Ответы на эти вопрсы в рассказе Михаила Харитонова.

---

― Теперь подойдём к той же теме с другой стороны, Ватсон, ― продолжал Холмс, не обращая внимания на состояние друга. ― Помните эпизод с кражей башмака сэра Генри в гостинице. Вы при нём присутствовали. Не показалось ли вам кое-что странным?

― Кажется, нет, ― доктор потёр виски: слишком резким показался ему переход. ― Помню, сэр Генри был очень недоволен…

― Всё сложнее, Ватсон. Поскольку этот момент важен, я настоятельно попрошу вас освежить память. Кстати, на это как раз сгодилось бы ваше знаменитое сочинение… Вы, надеюсь, уделили внимание этому эпизоду?

― Кажется, да, ― не вполне уверенно сказал Ватсон. ― Да, точно, ― добавил он.

― Где-то я видел эту вашу книжку, не далее как сегодня утром, ― высокий лоб Холмса перерезала вертикальная морщина. ― А, вспомнил! Ватсон, пожалуйста, сходите вниз. Когда мы сюда поднимались, я видел зелёный томик на столике в прихожей. Судя по всему, наша дорогая миссис Хадсон почитывает ваши опусы… Заодно прихватите бренди! ― крикнул Холмс, когда доктор, встав, уже подходил к двери.

Ватсон молча скрылся за дверью. Заскрипела лестница, потом что-то стукнуло, зашуршало, затихло внизу.

Ветер воспользовался паузой и заскулил в трубе, торопясь обратить на себя внимание. Но тщетно: человек в кресле погрузился в свои думы, судя по всему, не слишком весёлые.

― Вот, ― голос доктора Ватсона вернул Холмса на землю. ― Еле нашёл. Она спрятала его под портьерой.

Он протянул великому сыщику початую бутылку бренди. В другой руке он держал крохотный поднос из плетёной соломки, на котором едва умещались два маленьких, не очень чистых стаканчика.

― Славно, ― одобрил Холмс, забирая бутылку. ― С возрастом начинаешь находить смысл в алкоголе. На месте правительства я запретил бы продавать крепкие напитки джентльменам моложе сорока… Вы не забыли книгу?

Ватсон дёрнул плечом и шеей, показывая на кресло. Там лежала книжка в потрёпанной красной обложке с золотыми надписями и чёрным силуэтом пса, стоящего на дороге.

― Найдите то место про башмак, ― распорядился Холмс. ― Это важно.

Ватсон открыл том, перелистнул несколько страниц, потом ещё несколько.

― Да, это здесь.

― Читайте! ― распорядился великий сыщик, подливая себе бренди.

«Сэр Генри улыбнулся» ― начал доктор. «Почти все мое детство и юность прошли в Соединенных Штатах и в Канаде, поэтому английский уклад жизни мне еще в новинку. Но вряд ли у вас считается в порядке вещей, когда у человека вдруг пропадает один башмак»…

― Это всё можно пропустить, ― нетерпеливо бросил великий сыщик. ― Помните, как он высчитывал цену ботинок? Вы об этом ведь, кажется, писали?

― Вот, ― нашёл Ватсон.

«― Вы отдали чистить новые башмаки? Зачем же это?

― Они светло-коричневые. Поэтому я велел почистить их тёмной ваксой.

― Значит, по приезде в Лондон вы сразу же отправились покупать башмаки?

― Я вообще ходил по магазинам. Доктор Мортимер составил мне компанию. Дело в том, что если уж человеку суждено стать владельцем большого поместья, так и одеваться надо соответственно, а я несколько пренебрегал своим туалетом, живя на Западе. В числе других вещей были куплены и эти башмаки ― ценой в шесть долларов! ― а вот надеть-то их так и не пришлось».

― Отлично, Ватсон! Теперь подумайте вот о чём. Человек становится наследником огромного состояния. Он, по его собственным словам, собирается принарядиться. Он покупает светлые башмаки и просит их начистить тёмной ваксой. Почему он не купил чёрные? Потому что чёрные стоили дороже, и ему не захотелось переплачивать. Вот единственное объяснение. Заметьте, он отлично запомнил цену башмаков: шесть долларов. Понимаете?

― Не понимаю, ― Ватсон не скрывал, что раздосадован и сбит с толку. ― Сэр Генри в тот момент ещё не привык к своему новому положению. Возможно, в Америке ему приходилось считать каждый цент. К тому же в этой стране принято, что даже миллионеры посещают дешёвые распродажи. Я не вижу в этом ничего необычного. И, главное, нет никакой связи с обстоятельствами гибели несчастного сэра Чарльза Баскервиля.

― Вы меня разочаровываете, Ватсон, ― вздохнул Холмс. ― В конце концов, вы же врач. И знаете, что такое симптоматика. Допустим, у вас чешется ладонь и покраснела кожа. Это может быть случайностью ― а может оказаться грозным признаком воспаления, заражения, может быть, опухоли… Впрочем, всё зависит от условий. Здесь, в нашем ужасном английском климате, вы вряд ли отнесётесь серьёзно к подобной мелочи. Но если бы мы находились в благодатной Индии…

― Да, пожалуй, ― признал Ватсон. ― В индийских условиях можно ожидать чего угодно, вплоть до риштозных червей.

― Вот именно. Всё дело в условиях. Так вот, поведение сэра Генри было именно симптомом. Первым признаком пробуждения в его душе той силы, которая преследовала несчастный род Баскервилей из поколения в поколение… Вам интересно? А ведь на улице уже ночь, Ватсон. Может, останетесь? Откровенно говоря, я не прочь вспомнить прежние времена. Оставайтесь, Ватсон.

Доктор бросил на друга косой взгляд и ничего не ответил.

Замолчал и Холмс. В обступающей тишине последовательно, как на фотографической пластине, начали проявляться разные звуки: тусклое позвякивание часового механизма, шипение светильного газа в рожке, наконец ― мерный шум заоконного дождя и басовитое поскуливание ветра в каминной трубе.

― Оставайтесь, ― повторил сыщик. ― Что вам делать дома, в холодной постели? И ведь вы заинтригованы, не так ли? Выпейте, бренди недурен.

Ватсон взялся за стаканчик, с видимым усилием проглотил едкий комочек бренди.

― Есть длинная индийская сказка, ― медленно сказал он, ― где попугай развлекает женщину, собирающуюся к любовнику, всякими россказнями, и прерывает рассказ на самом интересном месте ― а продолжает только тогда, когда получает от неё твёрдое обещание остаться дома и хранить верность мужу. Обычно попугаю удавался его трюк. Что ж, мне некому хранить верность… и я заинтригован.

Улыбка разрезала острое лицо Холмса. Глаза его сверкнули, как у охотника, подбившего дичь и уже отстёгивающего поводок, чтобы пустить собаку по следу.

― Ну, если так, то продолжим. Тем более, что разгадка близка. Знаете ли вы истории про несчастных, которые тащат в свой дом любую заплесневелую корку, грязную тряпку, трясутся над каждым грошом и умирают с голоду над сундуками с золотом?

― Такие случаи описаны в специальной литературе, ― пожал плечами доктор, не пытаясь скрыть разочарования, ― но какое это имеет отношение к Баскервилям? Насколько мне известно, сэр Чарльз был симпатичным и щедрым человеком, много занимался благотворительностью и охотно помогал ближним. Сэр Генри тоже не отличался страстью к накопительству. Он был прижимист, но не более.

― Да, Ватсон, психиатрия ― не ваша специальность. Мне же, как сыщику, приходится быть специалистом широкого профиля. В частности, я неплохо разбираюсь в так называемых маниях. Немало проступков и преступлений люди совершают, повинуясь не трезвому расчёту, а невнятным порывам больной души. Например, я знал одного почтенного адмирала, пироманьяка-поджигателя. Он выбирал исключительно здания эпохи Георга III, к которому испытывал противоречивые чувства… Хотя чаще всего в моей практике встречается клептомания, или нервическое стремление к мелким бессмысленным кражам. Однажды мне пришлось выручать из нехорошей истории герцогиню де… впрочем, неважно. Противоположностью мании является фобия ― страх перед чем-либо. Например, среди женщин распространена является нервическая боязнь мышей и пауков, хотя эти существа практически безобидны. Больше неприятностей причиняет агорафобия ― страх перед открытым пространством. Этим страдал… ― Холмс досадливо хлопнул себя по колену, так что соломенный подносик со стаканчиком подпрыгнул. ― Кажется, я много болтаю… Так или иначе, фобия ― очень неприятная вещь. Сталкиваясь с предметом, вызывающим страх, больной испытывает приступ паники, который он не может контролировать. Он чувствует удушье, спазмы в горле, сердце выскакивает из груди, выступает холодный пот, начинается дрожь в конечностях, возможен обморок… Понимаете?

― Да, симптомы мне известны, ― подтвердил Ватсон.

― Так вот. У рода Баскервилей несчастливо сошлись два наследственных дефекта. Один из них ― склонность к редкой, малоизученной фобии, являющейся в каком-то смысле парой по отношению к мании скупости. Патологический скупец, как я уже говорил, тащит к себе в дом мусор, барахло, и спит на мешках с золотом. Но существует и фобия, очень похожая на манию скупости. Это страх перед тратами, перед отдачей денег.

Ватсон рассмеялся.

― Пожалуй, ― сказал он, ― этой фобией страдают все здравомыслящие люди, включая нас с вами. Разве мы не боимся лишних расходов?