Анатолий Томилин-Бразоль - В тени горностаевой мантии

• Название: В тени горностаевой мантии
• Автор: Анатолий Томилин-Бразоль
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-9637-0006-Х

Исторический роман Анатолия Томилина-Бразоля рассказывает о фрейлине Екатерины Второй — Анне Степановне Протасовой (1745–1826), которая исполняла при Дворе весьма необычную роль «degustatrice» — пробни, но не лакомых яств, а мужчин… перед их подачей к "интимному столу" сластолюбивой императрицы.

Издание проиллюстрировано портретами героев и гравюрами, а также снабжено подробным комментарием и приложением.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся отечественной историей, а также ее романтическими и интимными страницами.

---

Анна уже уходила, когда Екатерина остановила ее:

— А что, мой королефф, был ли он естеством достаточен и в деле хорош ли?

Это она сказала по‑французски, но грубо, и Анна, уловив интонацию, ответила в тон:

— Вторгается в пределы и покрывает их гигантскими шагами…

Императрица задула свечу и добавила уже в темноте:

— Приведи его ко мне. Только пусть сначала зайдет к господин Роджерсон. Он все знает.

Так началась новая служба Анны Протасовой при русской монархине. Служба странная, интимная и в общем‑то паскудная, служба сводницы пробни…

5

Два месяца без Орлова пролетели в Царском незаметно. Утро обычно начиналось конными прогулками, а после обеда слушали итальянских певцов. Вечерами молодежь каталась на лодках. Двор веселился, устраивая маскарады, балы цветов, охоты. Императрица пребывала в добром расположении духа. Мужественный гвардейский офицер по фамилии Высоцкий, пожалованный во флигель‑адъютанты, пока официально обозначен не был, хотя его роль с первой же ночи стала «секретом Полишинеля». Все ждали, как пойдут события, когда вернется Орлов… И он вернулся…

Перед вечерним раутом Екатерина шепнула Анне:

— Буде явится, оставляй его в тех мыслях, что не знаешь и не ведаешь, об чем спрашивать станет. Он сам‑то не посмеет себя сразу обнаружить, начнет таиться, говорить обиняками…

Анну беспокоило то, что она утаила от государыни свои нередкие проходы через покои фаворита… А ну как сам расскажет…

Через пару дней Григорий пожаловал во фрейлинский флигель и, не спросясь, прошел к Анне. По разгневанному виду фаворита она поняла, что ему все известно и что вряд ли императрица скрыла ее участие в состоявшемся приближении нового флигель‑адъютанта. «Отрицать, все отрицать, выражая покорность и преданность, напирая на родственные чувства и на благодарность как к благодетелю…» — такие мысли пронеслись у нее в голове.

Орлов прошел в середину комнаты и не ответил на приветствие. Екатерина ошибалась, полагая, что фаворит станет таиться и миндальничать.

— Вы, видать, забыли благодетеля свово, что решились на такое… — начал он.

Анна сделала удивленный вид и заплакала.

— Ежели я огорчила вас, то не знаю чем, и в чем я виновата пред вами.

— Об чем же тогда плачешь?

— Об том, что вы мною недовольны, и не желаете сделать милость — сказать в чем моя вина.

— А в том, что поступаешь негоже, сводя других со своими полюбовниками. Может, думала, что я не узнаю о твоем блядстве?.. Коли сама была в него влюбивши, так зачем отдала предмет свой? Али не ведаешь, что так только мерзкие девки да потворенные бабы делают…

И вот это он сказал зря… Анна и сама чувствовала себя в тех рангах, в коих трактовал ее Григорий. Но одно дело — собственное понимание неблаговидности совершаемых поступков и совсем другое, когда кто‑то со стороны тычет это тебе в глаза. Раздумывая о себе, Анна утешалась мыслью, что де она человек подневольный и должна исполнять приказания по присяжной должности своей. Кто ее упрекнет более самой, неужто он?.. Первостатейный юбочник и развратник, граф на содержании?.. Эти мысли вихрем промелькнули у нее в голове, и гнев застлал глаза. Она уже открыла было рот, чтобы высказаться, но опамятовалась. Будто печная заслонка задвинулась в ее сердце. И с этого момента граф Григорий Григорьевич Орлов, сродник фрейлины Протасовой, которому она никогда не отказывала, нажил себе в ее лице еще одного и довольно опасного врага. Она недобро глянула из‑под ресниц на фаворита, но, выполняя наказ государыни, продолжала принятую линию поведения.

Понял ли Григорий, что переборщил в разговоре с той, что находится в опасной близости к императрице, нет ли?.. Скорее второе. Тем не менее, тон свой прокурорский сбавил. Большую часть гнева он уже поизрасходовал в покоях императрицы. И посему, далее говорил тоном уже более мирным. Анна поняла, что гроза пронеслась.

— Я тебя прошу, Аннета, остерегайся допускать в сердце твое помыслы недозволенные. Мало того, что они принесут горести и стыд мне, твоему благодетелю. Но они и для тебя самой будут вечным стыдом и укором совести. Старайся любить государыню любовию тихой и непостыдной. И не допускать досужих разговоров на свой счет, ведь оные и меня задевают, как твово сродника.

— Как вы найдете за лучшее, ваше сиятельство.

Григорий поморщился:

— Ну зачем ты так, мы, чай, не чужие…

— Можете быть в уверенности, что буду впредь еще более остерегаться, чтобы не довести ни себя до посрамления и не потерять милости вашей.

Анна наклонила голову, давая понять, что разговор, собственно, исчерпан и она послушна его воле. Как же ему было реагировать на ее такую полную покорность? Психологом Григорий не был. Бросив примирительным тоном еще несколько фраз, он поклонился и вышел из комнаты.

Вечером, встав из‑за карточного стола и направившись в опочивальню, Екатерина заметила:

— Ну, мой королефф, вы оказались еще более умны, чем я даже предполагала. А разумная преданность никогда не остается без награждения.

Анна присела в благодарном реверансе. Тою же осенью она получила фрейлинский шифр,[46] став одной из двенадцати штатных фрейлин государыни, и прибавку к жалованью.

В Зимнем дворце она сменила апартаменты. Перебралась из‑под крыши в комнаты над покоями императрицы с тайным ходом в ее опочивальню. Но это все потом, по возвращении в Петербург… Пока же конец сезона в Царском Селе ничем особым не нарушался.

Поручика Высоцкого при Дворе более не видели, спросить об нем было некому. А вот настроение у фаворита было скверное. Григорий скучал. Временами он вдруг срывался и пропадал дня на три, четыре. Возвращался всегда неожиданно, без предупреждения, чем и держал Екатерину в постоянном напряжении. Об этих его отлучках слухи ходили разные.

6

Вечером, помогая Анне одеваться, ее горничная Дуняша сказала, что знает, куда по четвергам и пятницам исчезает ихнее сиятельство граф Григорий Григорьевич. И когда ее госпожа удивленно подняла глаза, торопливо добавила:

— Бедная государыня, они столько милостей сделали их сиятельству и думают, что оне их любят, как и оне, а все не так…

— Что же не так‑то?

— Судите сами, ваше высокоблагородие: почти кажну неделю их сиятельство изволят отъезжать из Царского Села. И все думают, что по государственным надобностям… А оне в компании господ офицеров ездиют к девкам гулящим, расточая на них имение и силы. А их величество все то сносят, подвергая опасности свое драгоценное для всех здоровье…

— А ты откуда про то ведаешь, милая?

— Не извольте сомневаться. Муж сестры моей Клавдии содержит бани на Каменном острову. Так вот те бани от имени их сиятельства и наняты на все время для ихних собраниев, где они с девками веселятся.

Анна была поражена новостью, но вида не показала.

— Меня то удивляет, как смеешь ты говорить такое про столь высокую особу, об чем я и помыслить стыжусь, не токмо что тебе поверить. Уж не из той ли и ты компании, коли все так доподлинно знаешь?.. Или по обиде, по злобе какой на благородных людей напраслину возводишь? За такое знаешь, что бывает?..

Дуняша заплакала.

— Как можно, ваше высокоблагородие, что вы… Ежели бы я не почитала и не любила вас за ваши милости ко мне, разве бы я когда такое сказала! Мы ведь не без понятия, знаем, что их сиятельство вам сродники. Только мы все сокрушаемся да жалеем их величество государыню, которые все сносят по великодушию своему. А вам, ежели желаете, я и место на Каменном покажу, где бывают у них собрания…

Про Каменноостровские бани Анна слыхивала и раньше. Видела не раз приземистые бревенчатые срубы на берегу Невки. Там же стояли и общественные купальни. Правда, ими мало кто пользовался. Женщины разного звания и возраста, привлеченные чистой водой, в жаркие дни раздевались прямо на берегу, не заходя за ограды. Все с удовольствием плескались, не обращая ни на кого внимания. В ту пору еще не вышел указ императрицы о разделении общественных бань на мужские и женские, и русские люди, по привычке, вполне целомудренно мылись все вместе. Да и позже, когда в банях были поставлены невысокие перегородки, мужчины и женщины после парной без всякого стеснения выбегали нагишом, чтобы окунуться в реке.

Ей говорили также, что почти при каждом таком заведении хозяин содержал целый штат девок для услуг, и что последнее время гвардейские офицеры взяли моду ездить туда компаниями. Набирали с собой вина, закусок и устраивали подлинные оргии… Фрейлины рассказывали эти страсти шепотом, закатывая глаза… Но чтобы Орлов, при государыне… Анна почувствовала волнение. Если даже это и не полная правда, она ей пригодится, чтобы сквитаться с Гришкой за «потворенную бабу», и за «девку». Она поднялась и достала кошелек.