Ирина Галинская - Льюис Кэролл и загадки его текстов

• Название: Льюис Кэролл и загадки его текстов
• Автор: Ирина Галинская
• Издательство: ИНИОН
• Жанр: Культурология
• Год: 1995

Введите сюда краткую аннотацию

---

Глава IV. «С прилагательными делай, что хочешь!»

Знакомство с пятью центральными строфами баллады «Джаббервокки» показывает, что в ней имеется ряд «загадочных» слов, причем все они имена прилагательные: «frumious, vorpal, manxome, uffish, tulgey, frabjous». К их анализу мы приступим несколько позднее, а пока обратимся к тому эпизоду из третьей главы «Алисы в Стране Чудес», где Орленок просит птицу Додо «говорить по-английски».

«— В таком случае, — торжественно сказал Додо, поднимаясь на ноги, — я вношу предложение отложить собрание до другого дня с тем, чтобы немедленно принять более энергичные меры…

— Говори по-английски! — сказал Орленок. — Я не знаю значения и половины этих длинных слов, более того, я не верю, что ты их знаешь сам».[117]

Действительно, Орленок абсолютно прав, требуя, чтобы Додо «говорил по-английски», поскольку половина из произнесенных последним слов иноязычного происхождения, т. е. они не образованы от англосаксонских корней. Так, слово «move» произведено от латинского «moveo, movi, motum, ere»; слово «ajourn» произошло от латинского «diurnum»; слово «immediate» — от латинского «im-medialus»; слово «adoption» произошло от латинского «ad-opto, avi, atum, are»; «remedies» — от латинского «remedium»; «energetic» — от греческого «energia».[118]

Каким же образом писатель составил те свои неологизмы, которые в кэрроллиане обычно называют нонсенсами? Можно ли определить их точное значение не из контекста баллады и не в зависимости от стоящих рядом с ними слов? Какова этимология этих неологизмов? До сих пор никто из кэрролловедов определить их этимологию не пытался, а сам писатель объяснял ее в своих письмах весьма загадочно. Правда, ряд кэрролловских неологизмов вошли в словари с указанием: «слово сочинено Льюисом Кэрроллом (Чарлзом Л. Доджсоном)». Это относится к словам «vorpal», «frabjous», «chortle», «galumph»,[119] а также к самому имени героя баллады и к ее названию. «Jabberwocky» стало в современном английском языке существительным нарицательным и означает «бессмысленная или бессодержательная беседа». Что же касается этимологии слова «Jabberwocky», то Кэрролл раскрыл только эту загадку в письме к бостонским школьницам, приведенном в предыдущей главе.

Американские школьницы в прошлом веке все же дали своему журналу желаемое название, а в XX в. журнал «Jabberwocky» стали уже выпускать ученые под эгидой Общества Льюиса Кэрролла.[120]

Однако ответ Кэрролла бостонским школьницам дает ключ к расшифровке метода создания им названных выше неологизмов и, следовательно, — к выяснению их истинного значения.

Начнем с того, что во второй половине XIX в. в Англии вошло в моду увлечение англосаксонскими древностями. Это увлечение было связано не в малой степени с изданием в 1815 г. исландским ученым Г.Торкелином текста единственного сохранившегося секулярного эпического произведения англосаксонского периода истории Англии (который длился с VI по XII в.). Речь идет о поэме «Беовульф», дошедшей до нас в рукописи Х в., но датирующейся VIII в. Рукопись поэмы была найдена в XVIII в. и считается самым древним тевтонским текстом.

В 1833 г. Дж. М.Кембл подготовил первое, показывающее компетентное знание англосаксонского языка издание «Беовульфа», а в 1835 г. вышло второе издание поэмы. С тех пор переиздания оригинального текста «Беовульфа» и переводов эпоса на современный английский язык постоянно множились. Помимо «Беовульфа» в 20–50–е годы XIX в. в Англии были изданы многие древние рукописи, хранившиеся в разных библиотеках и личных собраниях и, в частности, в оксфордской Бодлеанской библиотеке (в Оксфорде, напомним, Льюис Кэрролл начиная с 1851 г. почти безвыездно прожил более сорока лет).

Перечислим хотя бы некоторые из этих изданий: «Саксонская хроника с английским переводом и примечаниями» (1823), «Метрический парафраз Кэдмоном[121] частей Священного Писания» (1832), «Англосаксонская версия истории Аполлония Тирского» (1834), «Codex Exoniensis: Собрание англосаксонской поэзии» (1842), «Англосаксонская версия Священного Евангелия» (1842), «Англосаксонский сборник священных гимнов» (1851) и др.

В 1855 г. поэма о Беовульфе была выпущена вновь. Ее издателем был Бенджамин Торп, и от предыдущих изданий она отличалась тем, что текст был напечатан не сплошь, как в прежних выпусках, а полустроками, что позволяло легче воспринимать язык поэмы.[122]

Это издание, заметим, датируется именно тем годом, когда двадцатитрехлетний Льюис Кэрролл поместил в своем домашнем рукописном журнале «Миш-Мэш» четверостишие, озаглавленное «Англосаксонский стих», которое спустя шестнадцать лет стало первой (и последней) строфой баллады «Джаббервокки» и которое сам автор тогда же назвал «любопытным отрывком».

В то время, когда Кэрролл писал «Зазеркалье» (напомним, что книга вышла в 1871 г., а замысел сказки возник вскоре после грандиозного успеха «Алисы в Стране Чудес»), интерес к англосаксонским древностям отнюдь не ослабел. В 1861 г. Б.Торп выпустил «Англосаксонские саги», а в 1867 г. У.Ф.Скини издал «Хроники пиктов и скоттов». Но одновременно нарастало и ироничное отношение к безоглядному увлечению англосаксонской ученостью. Это ведь была эпоха романтизма с его романтической иронией, и Кэрролл откровенно подшучивает над увлечением всем англосаксонским. Взять хотя бы тот эпизод из «Алисы в Зазеркалье», когда на дороге появляется Англосаксонский Гонец:

«— Там кто-то идет! — сказала Алиса наконец. Только очень медленно. И как-то странно! (Гонец прыгал то на одной ножке, то на другой, а то извивался ужом, раскинув руки, как крылья). — А-а! — сказал Король. — Это Англосаксонский Гонец со своими англосаксонскими позами».[123]

Зовут же Гонца «Haigha», и это карикатурная копия Мартовского Зайца (March Hare) из «Алисы в Стране Чудес», но одновременно высмеивается один из современников Кэрролла, ученый специалист по англосаксонским древностям. Представляя Гонца Алисе, Белый Король замечает, что имя этого Гонца «Haigha», произносится так же, как слово «mayor» (мэр), рифмующееся с именем Мартовского Зайца «March Hare».

Еще в 1936 г. английский кэрролловед Гарри Морган Эйрз в книге «Алиса Кэрролла» воспроизвел некоторые изображения англосаксов в различных костюмах и позах из хранящейся в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде англосаксонской рукописи, которой, по мнению Эйрза, пользовались Кэрролл и иллюстратор его сказок Тенниел.[124] Г.М.Эйрз предположил также, что имя Англосаксонского Гонца «Haigha» пародирует фамилию английского историка и археолога Haigh.[125]

Как сообщает иллюстрированная испанская Европейско-Американская энциклопедия, преподобный Дэниел Генри Хей (1818–1879) известен тем, что он перешел из протестантства в католичество.[126] А был Д.Г.Хей автором трудов о рунических памятниках графства Йоркшир, о нумизматической истории древнего королевства англов, о завоевании Британии саксами и пр. Почему Кэрролл изобразил в смешном виде именно его, можно высказать разные предположения. Но уж во всяком случае не из-за перемены конфессии. Ведь переход в католичество был не редкостью в окружавшей Кэрролла среде священников англиканской церкви. Так, друг и единомышленник Эдварда Бувери Пьюзи, покровителя и поручителя молодого Кэрролла в Оксфорде, священник Джон Генри Ньюмен (1801–1890) отказался от места в Оксфорде и принял в 1845 г. римско-католическое вероисповедание. Впоследствии, уже в кардинальском звании, Ньюмен написал похвальное письмо о поэме Кэрролла «Охота на Снарка».[127] Так что предметом кэрролловской насмешки над Д.Г.Хейем были, видимо, лишь его интенсивные англосаксонские штудии.

Для дальнейшего анализа нонсенсов баллады «Джаббервокки» весьма важен тот факт, что Люис Кэрролл был не только математиком и писателем, но и незаурядным лингвистом. Он с юных лет внимательнейшим образом вникал в смысл и этимологию едва ли не каждого употребляемого им слова, не говоря уж о том, что колледж Крайст-Черч он закончил с отличием не только по математике, но и по классическим языкам. Игру в слова он полюбил рано и изобрел множество словесных головоломок, словесных игр и шифров.

23 ноября 1880 г. Кэрролл писал своему двоюродному брату и крестнику Уильяму Мелвиллу Уилкоксу (1866–1958): «… ты, должно быть, имеешь свободное время по вечерам, и теперь, я думаю, можно играть в игры, отличающиеся от крикета и футбола. Ты можешь попробовать поиграть в мою новую игру „Миш-Мэш“ с кем-нибудь из своих юных друзей».[128] Эту игру Кэрролл изобрел летом 1880 г. Смысл ее, писал Кэрролл, объясняя правила игры в «Миш-Мэш», состоит в том, что один игрок предлагает «ядро, сердцевину» (nucleus), т. е. сочетание двух или более букв, таких как «gp», «emo», «imse», а другой игрок пытается найти «законное» слово, содержащее это ядро, или сердцевину. Так, слова «magpie», «lemon», «himself являются законными словами, содержащими „сердцевины“ „gp“, „emo“, „imse“.[129]

„Мне пришло в голову, что можно придумать игру из букв, которые нужно передвигать на шахматной доске, пока они не сложатся в слова“, — писал Кэрролл 19 декабря 1880 г..[130] Известно также, что Кэрролл любил сочинять акростихи. Наиболее знаменитый его акростих — концовка „Алисы в Зазеркалье“ „Ах, какой был яркий день“ (перевод Д.Г.Орловской),[131] где из первых букв каждой строки складывается имя вдохновительницы сказок Алисы Плэзнс Лидделл.[132] Любил Кэрролл сочинять и анаграммы.[133] Если заглянуть в редко читаемые его математические трактаты, памфлеты, статьи и эссе, то обнаружится, по словам исследовательницы его творчества Джудит Круз, „любопытная серия утверждений, правил, определений и постулатов“.[134]