Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

• Название: Повседневная жизнь королевских мушкетеров
• Автор: Екатерина Глаголева
• Жанр: История

Людовик XIII отбирал их среди самых храбрых и проверенных воинов; при Людовике XIV один вид голубых плащей с серебряными крестами наводил ужас на врага. На протяжении двух столетий роты королевских мушкетеров были гордостью французских королей и одним из национальных символов Франции. Но их жизнь состояла не только из сражений. Они делали карьеру, решали финансовые проблемы, дрались на дуэлях, лечились от ран, развлекались, влюблялись, обзаводились семьей… Автор ведет свой увлекательный рассказ о буднях королевских мушкетеров на широком фоне общественно-политической жизни Франции в XVII-XVIII веках.

---

Несмотря на строгое следование инструкциям, полученным от короля, д'Артаньян был способен на великодушие: конвоируя своего узника в Париж, когда туда вернулся двор, он ненадолго задержал карету в Шарантоне, чтобы Фуке, не выходя из нее, смог поцеловать жену и детей, которых не видел уже три года. 13 декабря 1664 года в три часа ночи в небе над Парижем появилась комета – это явление многие восприняли как добрый знак для Фуке. Д'Артаньян, бодрствовавший всю эту ночь, разбудил узника и показал ему комету, пролетавшую над Сент-Шапель, чтобы хоть как-то его ободрить. В каком-то смысле Фуке действительно повезло: вместо смертного приговора суд вынес решение о тюремном заключении в Пиньероле, небольшом городке на склоне Альп. По рекомендации д'Артаньяна охрана бывшего министра была поручена Бенинь Доверию де Сен-Мару, «весьма порядочному человеку». Тем не менее сопровождать заключенного до ворот темницы король велел д'Артаньяну.

Путешествие в суровую зимнюю пору длилось двадцать долгих дней, на протяжении которых д'Артаньян, по словам госпожи де Севинье, был «единственным утешением» Фуке. По прибытии на место д'Артаньян настоял на том, чтобы рядом с камерой заключенного была обустроена комнатка для его слуги.

Сен-Map остался охранять Фуке, а д'Артаньян, облегченно вздохнув, вернулся на поле брани. Однако в 1671 году король вновь прибег к его услугам, чтобы арестовать графа де Лозена. Бывший гасконский кадет, которого приютил в Париже из милости его родственник маршал де Грамон, вошел в фавор к Людовику XIV, который сделал его губернатором Берри, генерал-полковником королевских драгун (подразделения, специально созданного для королевского фаворита) и капитаном лейб-гвардии. В 1670 году Лозен получил чин генерал-лейтенанта и командовал королевской армией во время похода во Фландрию. Тогда-то он и поссорился с капитан-лейтенантом «серых мушкетеров» и несколько месяцев вел с ним «холодную войну». Два гасконца помирились в начале ноября 1671 года, а через несколько дней д'Артаньян получил приказ арестовать Лозена. Причиной ареста скорее всего стали интриги госпожи де Монтеспан, титулованной любовницы короля, и военного министра Лувуа. Д'Артаньяну пришлось вновь проделать утомительное путешествие в Пиньероль. В арестантской карете, помимо него и Лозена, сидели также Мопертюи и Пьер д'Артаньян.

Лозен пробыл в Пиньероле под надзором Сен-Мара и в обществе Фуке и таинственной «железной маски» до 1681 года. Великая Мадемуазель, дочь Гастона Орлеанского и двоюродная сестра короля, на которой Лозен чуть было не женился, пыталась добиться его освобождения. Людовик XIV согласился на это, если она отдаст принадлежавшие ей графство Э и княжество Домб (обещанные ею Лозену) герцогу дю Мэну, узаконенному сыну короля от госпожи де Монтеспан. Требовалось согласие Лозена. Госпожа де Монтеспан отправилась «лечиться на воды» в Бурбон, туда же и под тем же предлогом привезли Лозена под конвоем отряда мушкетеров во главе с Мопертюи. Лозен отказался выкупить свою свободу такой ценой, и Мопертюи отвез его обратно в тюрьму. Однако король не сдавался, и в конечном счете после второй поездки в Бурбон Лозен уступил. Надо сказать, что два этих путешествия были омрачены для него тем, что Мопертюи исполнял свои обязанности тюремщика со строгим педантизмом, не проявляя никакой чуткости, и Лозен не мог этого забыть до конца своей жизни.

Но вернемся к простому народу.

Дворяне могли воспринимать как «товарищей по несчастью» своих слуг, но не крестьян, которые по рождению были просто обязаны их содержать. Мушкетеры проливали свою кровь не за французский народ, а за своего короля, и каждый, кто противился королевской воле, был для них врагом. К тому же к концу столетия в мушкетерских ротах служили и сыновья рабовладельцев [28], имевших четкое представление о предназначении каждого человека на этой земле.

И все же элита французской армии должна была иметь свои моральные устои и особый взгляд на взаимоотношения людей. Неслучайно именно из рядов королевских мушкетеров вышел новый «Робин Гуд», попытавшийся основать царство свободы, основанное на принципах всеобщего братства.

В конце XVII века бывший королевский мушкетер Оливье Миссон снял с себя голубой плащ с крестом и поступил во флот, став капером на «Виктории». Во время захода корабля в порт неподалеку от Рима он познакомился с бывшим монахом-доминиканцем Караччиоли и между ними завязалась крепкая дружба. Они вместе сражались во всех абордажных боях на «Виктории», и после одного особенно жаркого боя с английскими моряками, в ходе которого погиб капитан, новым главой экипажа стал Миссон.

«Виктория» курсировала вдоль берегов Гвинеи и Восточной Африки; захватывая огромные богатства, экипаж освобождал рабов, миловал пленных, почтительно обращался с побежденными, а на мачте корабля развевался белый флаг с вышитым на нем девизом «За Бога и Свободу, все братья, все равны!». После нескольких месяцев такой жизни и захвата португальского корабля с особенно богатым грузом два друга, заручившись поддержкой многочисленных матросов, решили учредить свою республику

Они поселились в бухте Диего-Суарес на севере Мадагаскара. Местный князек предоставил в их распоряжение несколько сотен рабочих-туземцев (которые на самом деле, как оказалось позже, были разведчиками). Так возникла Международная республика Либерталия с демократически избираемым парламентом. Пока одни ее жители возделывали поля, другие продолжали носиться по морям, грабить корабли и требовать выкуп за пленников, но при этом освобождая рабов. Либерталийцы пользовались услугами знаменитого пирата Томаса Тью, которого сделали адмиралом.

Частную собственность отменили, все были равны независимо от расы. Казна, состоящая из разных предметов потребления, была общей. Из нее выдавали пенсию нетрудоспособным и старикам. Деньги внутри республики не имели хождения. Казну пополняли за счет пиратства. Браки между флибустьерами и туземными женщинами поощрялись. За оскорбление туземца, за ругань и пьянство публично наказывали палками.

Своего расцвета Либерталия достигла после захвата корабля, направлявшегося в Мексику: более полутора тысяч пассажиров пополнили собой население города, а сто двадцать пушек – артиллерию форта. Португальцы, разгневанные захватами своих судов, отправили несколько карательных экспедиций против Либерталии, недооценив ее военной мощи. Каратели потерпели поражение и были вынуждены молить о пощаде, которая милостиво была им дарована.

Беда подкралась с другой, неожиданной стороны: ночью на город напали туземные племена малагасийцев. Мужчины, женщины и дети были перебиты, Караччиоли погиб в бою, Миссону удалось бежать с несколькими людьми на борту шлюпа, захватив с собой ценные вещи. Впрочем, этот корабль утонул во время бури. Тью тоже погиб несколько месяцев спустя: его разорвало ядром во время абордажного боя. От Либерталии сохранился только личный дневник Миссона, обнаруженный много позже в Ла-Рошели, в вещах умиравшего матроса из команды Тью. Рукопись капитана Миссона с рассказом о республике Либерталии была включена в книгу «Всеобщая история грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами, а также их нравы, порядки, вожаки и их правление», изданную в двух томах в 1728 году в Лондоне. Этот труд многократно переиздавался вплоть до 1972 года и служил источником для серьезных работ по истории пиратства, пока не выяснилось, что написал его Даниэль Дефо [29]…

Зима 1691/92 года выдалась холодной и снежной, с весны зарядили холодные дожди, урожай оказался наполовину погублен, виноград не вызрел, осенью зерна приходилось бросать в жидкую грязь, и следующей весной озимые не взошли. Разразился голод, жертвами которого за два года стали около полутора миллионов человек, к тому же Франция снова ввязалась в войну – с Аугсбургской лигой.

В таких чрезвычайных условиях король прибегнул и к чрезвычайным мерам: временно ввел подушную подать, обложив ею всех французов, включая привилегированные сословия. Все население разделили на двадцать два класса, в зависимости от происхождения и положения в обществе; каждому классу соответствовала определенная сумма подати. Первый класс, в который входили дофин, принцы крови, министры и генеральные откупщики, облагался податью в две тысячи ливров, последний (крестьяне-поденщики, чернорабочие и солдаты) – в двадцать су. От подати освободили только духовенство, которое откупилось пожертвованием в четыре миллиона ливров в

год (и окончательно выкупило свою финансовую свободу за двадцать четыре миллиона ливров в 1710 году), а также бедняков, платящих менее сорока су королевского налога. Кроме того, подушную подать не платили студенты и иностранцы, прожившие во Франции менее шести месяцев.

Подать отменили в 1697 году после подписания Рисвикского мирного договора, однако в 1702 году разразилась война за Испанское наследство, и подушную подать ввели снова, но уже по другой системе, напоминающей королевский налог. Теперь ее собирали по финансовым округам, дворяне получили послабления, а ремесленные цехи распределяли общую сумму подати между своими членами. Изначально новый налог вводился вплоть до окончания войны, однако не был отменен и после ее завершения, а в 1705 и 1747 годах даже увеличен (на два су с ливра). В 1704-1706 годах лето было невероятно жарким, уровень воды в реках понизился, вода в них стала грязной, что привело к эпидемии желудочно-кишечных заболеваний, в частности дизентерии, от которой умерли двести тысяч человек; зато зима 1709 года выдалась самой холодной за последние двести лет: Сену сковало льдом от Парижа до самого устья, водный транспорт на других реках тоже был парализован, люди умирали от холода, голод погубил шестьсот тысяч человек. Весь 1740 год стояла холодная погода, что, разумеется, снова вызвало голод по всей стране.