Йон Колфер - Авиатор

• Название: Авиатор
• Автор: Йон Колфер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-699-36928-7

Если человек родился в корзине терпящего бедствие воздушного шара, к гадалке ходить не надо — он вырастет авиатором. Тем более что отец Конора Брокхарта, будущего покорителя неба, капитан гвардии скромного островного государства, состоит на службе у короля-романтика, для которого слава и богатство ничто в сравнении с заботой о своих подданных. И все вроде бы идет своим чередом, ничто не нарушает идиллию, но в один несчастливый день в государстве происходит переворот, доброго короля убивают, а на его месте утверждается злобный генерал Бонвилан.

Но не может такого быть, чтобы человек, родившийся в воздухе, смирился с подобной несправедливостью. И Конор Брокхарт начинает борьбу…

---

— Мне нужен гаечный ключ, Дядя. Среднего калибра.

— А по-моему, мелкого, Летчик.

Конечно, Дядя оказался прав и на радостях позволил себе покурить.

Конор принялся объяснять суть своих инноваций — это помогало не думать о родных.

— Паровой двигатель слишком тяжел для аэроплана. Чтобы поднять паровой двигатель, нужен еще более крупный паровой двигатель. Поэтому Виктор, мой учитель, советовал установить небольшой газовый двигатель или бензиновый, который лучше, но все еще слишком тяжел. Но потом я вспомнил об алюминии.

— Это, что ли, тот, который такой же редкий, как золото?

— Был. Пятьдесят лет назад его было так трудно производить, что алюминиевые бруски демонстрировали на выставках. Однако теперь благодаря процессу Байера[102] он если не широко распространен, то по крайней мере доступен. Поэтому у меня картер двигателя и «водяная рубашка» полностью сделаны из алюминия. Этот двигатель достаточно легкий, чтобы поднять себя и аэроплан. В воздухе он даст мне по крайней мере десять лошадиных сил.

— Так вы надеетесь, — заявил юный Дядя.

— Действительно надеюсь. И вот что, Дядя…

— Да, Летчик?

— Мне неприятно говорить об этом, но от тебя жутко несет. Ты что, никогда не моешься?

Дядя загасил сигарету о подошву ботинка.

— Не-а, Летчик. Что касается мытья, я как египтянин. Это вредно для души.

Когда взошло солнце нового дня, пятеро тружеников сгрудились вокруг жаровни с котелком шоколада. Все были измотаны до предела, но уходить никто не хотел. В разгар утра маленький отряд восстановил свои ряды — парни, покинувшие их прошлой ночью, вернулись, чтобы не упустить шанс стать счастливыми свидетелями полета.

— Идите по мосту и убирайте все мало-мальски большие камни. Мне нужна ровная взлетная полоса.

Задача была нетрудная, и Дядя отрядил выполнять ее самых медлительных ребят.

— Просить этих дурней помогать с механизмами бесполезно, — заявил он. — А убирать камни — дело как раз по ним: нужно лишь глядеть в оба да иметь сильную спину. Каждые десять минут я повторяю им, что они герои.

Конор кивнул преувеличенно серьезно. Дядя был определенно незаменим.

Пока шла очистка взлетной полосы, Конор навинчивал крылья, сделанные из изогнутых над паром ясеневых нервюр, обтянутых муслином. Теперь форма воздушного судна стала отчетливо видна. Два соединенных крыла, девять метров от конца до конца. Длинный, тонкий фюзеляж, имеющий сходство с плоскодонным яликом, с алюминиевым десятисантиметровым несущим двигателем, установленным позади нового пропеллера Конора.

— Никогда не видел такого пропеллера, — заметил Дядя, по-видимому, бывший экспертом по всем вопросам. — Как он показал себя в испытаниях?

— В каких испытаниях? — усмехнулся Конор, завинчивая на пропеллере последнюю гайку.

Линус продолжал подносить еду и питье, а когда парни выдыхались, доставал из кармана маленький свисток и играл джигу[103] или рил.[104] И ребята, даже не отдавая себе отчета, снова ускоряли темп. Работа заняла большую часть дня, но в конце концов аэроплан был готов, стоял на отмели из глинистого сланца на трех колесах, словно огромная спящая птица. Это было чудо, и на несколько долгих минут маленький отряд застыл в молчании, просто рассматривая конструкцию, вглядываясь в каждый изгиб, каждую распорку.

Они ощущали и страх; никто из парней не осмелился бы и пальцем прикоснуться к аэроплану — из страха разбудить спящую птицу.

Лишь Линус Винтер не испытывал этого благоговейного страха. Конор подвел его к пропеллеру, он ощупал его и весь аэроплан.

— Виктор испытывал бы гордость, — сказал он.

— Надеюсь, — ответил Конор. — Теоретическая часть столько же его, сколько моя, поэтому я и сделал вот это…

Конор сорвал с носа полоску бумаги и положил руку Линуса на то, что находилось под ней. Американец почувствовал под пальцами слоистые линии высохшей краски, складывающиеся в слово «Щетка».

Винтер грустно улыбнулся.

— Ему, французскому спесивцу, это должно было понравиться. Если бы мои слезные протоки еще действовали, я бы расплакался. — Он вытер нос. — Я должен написать что-то особенное. Мелодию, которая поможет тебе быстрее лететь.

— Время еще есть. Мне нужно по крайней мере тридцать метров для разгона, поэтому придется дождаться отлива.

Дядя, стоящий бок о бок с Конором, услышал это замечание.

— Объясни мне кое-что, Летчик. Если тебе нужно тридцать метров для разгона, то сколько метров тебе требуется, чтобы приземлиться?

Вполне уместный вопрос, однако Конору, похоже, не хотелось на него отвечать. Он повернулся и зашагал к плоским камням, избегая вопросительных взглядов следовавших за ним.

— Это сложно, — бормотал он. — Технически. Нужно сделать некоторые расчеты. — И потом, как будто тема была исчерпана: — Кстати, а где эти ясеневые нервюры? Мне нужно кое-что подправить.

Дядя прикурил очередную сигарету.

— Я достаточно хорошо знаю Большой Соленый. Если для приземления требуется такое же расстояние, как для разгона, то на острове такого места не найдешь. На всех плоских поверхностях стоят дома. Единственное место, где можно приземлиться, — это на площади перед дворцовыми воротами. — Безумие этой идеи заставило Дядю рассмеяться. — Площадь перед дворцом, только представьте себе! Если бы маршал Бонвилан был пауком, это была бы его паутина, а Летчик был бы…

— Мухой, — еле слышно закончил Линус.

Большой Соленый

Маршал Хьюго Бонвилан был необычайно возбужден; предстоял очень важный день, и не только для него, но для всех Бонвиланов, которые были вынуждены выслуживаться перед своими королями-идиотами. Сегодняшний день оправдает все их жертвы. Для такого финала понадобились века, но наконец-то Бонвиланы на шаг от того, чтобы занять место Трюдо.

Неудивительно, что Султан Ариф, войдя в полдень в кабинет Бонвилана, обнаружил маршала в таком состоянии, в каком не видел еще никогда. Бонвилан стоял у окна, хлопая в ладоши в такт вальсу Штрауса, который играл стоящий в углу скрипач. Султан откашлялся, привлекая внимание маршала.

— А-а, капитан, это ты! — лучась удовольствием, воскликнул Бонвилан. — Что за день, а? Исторический, и все такое прочее. Я люблю Штрауса, а ты? Многие считают, что я предпочитаю Вагнера, но это вовсе не так, хотя мои обязанности временами и носят мрачный характер. Нет, Штраус — вот кто нужен, если предстоит трудный день. Думаю, когда я буду вступать в должность премьер-министра, непременно надо будет выписать австрийский оркестр.

Такая самоуверенность удивила Султана, и это отразилось на его лице.

— Не тревожься из-за него. — Бонвилан сделал жест в сторону музыканта. — Несколько лет назад беднягу переехал экипаж, в результате чего он ослеп и оглох. Играет по памяти. Его прислал мне кайзер Вильгельм, и, представь, он приехал как раз сегодня. «Это знамение», — сказал я себе. Разве может теперь что-то пойти не так?

Султан нервничал все сильнее. В окружении маршала всегда что-то шло не так — для других людей, конечно.

— На все воля Божья. Думаю, все пройдет хорошо.

— Как же иначе? — Бонвилан отошел от окна. — Королева и ее приверженцы вскоре будут мертвы. Наследника нет, значит, я стану премьер-министром. Мальчишка Брокхартов, Летчик, без сомнения, предпримет попытку спасти их. Значит, мы заполучим также и его. Но даже если он не явится, после смерти Изабеллы ему уготована участь стать всего лишь негодующим беженцем. — Маршал уселся за письменный стол, гладя ладонью войлочную поверхность. — А теперь давай поговорим о яде.

Султан Ариф поставил на стол заткнутый пробкой пузырек, до половины наполненный бледно-желтым порошком.

— Это альпийский аконит,[105] — пояснил он. — Можно смешать с вином, а можно подсыпать в еду. Спустя несколько минут жертва начнет испытывать странное покалывание в руках, боль в груди, сильное беспокойство, ускоренное сердцебиение, тошноту. Затем рвота и вскоре смерть от остановки дыхания.

— Вскоре, — промурлыкал Бонвилан. — Это мне нравится. — Он поднял пузырек, разглядывая его на свету, как будто рассчитывая зрительно убедиться в смертоносных качествах порошка — Теперь вот что, Султан. Ты знаешь, как жизненно важно, чтобы во всей этой истории я выглядел безупречно. Я должен пострадать вместе с остальными и спастись исключительно благодаря собственной живучести. Врач королевы должен подтвердить, что я был на пороге смерти.

— Тогда выпейте лишь половину стакана, — посоветовал Султан. — Вы будете страдать так же, как остальные, но без остановки дыхания.

Бонвилан взял хрустальный графин и налил стакан бренди.

— Половину, говоришь? Ты уверен? Готов рискнуть моей жизнью?

— С неохотой.