Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

• Название: На рубеже веков. Дневник ректора
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94850-025-Х

Есин Сергей Николаевич — известный писатель, драматург и публицист. Его повести и романы: «Имитатор», «Мемуары сорокалетнего», «Р-78», «Типы», «Гладиатор», «Живем только два раза», «Бег в обратную сторону» широко известны читателям.

Его Дневники охватывают последние три года XX века. Здесь — жизнь страны, жизнь Литературного института им. А. М. Горького, ректором которого он является, жизнь самого автора и многих людей, его окружающих.

Напечатанные в «толстых» журналах дневники были востребованы читателями так же жадно, как и проза писателя.

---

Утром ходил на рынок, где купил кучу костей и обрезков мяса для питания собачки. Кость она начала грызть с невероятным наслаждением. Вечером был в Матвеевском у B. C. Прочел в трех номерах «Киносценариев» мемуары М. Буа о Нуриеве. Вырисовывается очень неодинаковый, жадный, эгоистичный, но великий человек. Кстати, Нуриев был маленького роста. Поразило, что ноты он читал с листа почти так же, как и Стравинский. Стал думать о смерти не в каком-то литературном плане, а как о вполне естественном и закономерном явлении. Нужно довольно сильно устать от болезни, чтобы она тебя утомила, и тогда начинаешь думать по-иному.

19 сентября, воскресенье. В Обнинске природа никогда не надоедает. Несмотря на самые пессимистические мысли, посадил пять кустов черной смородины, которые купил на рынке, и надумал обкладывать дом кирпичом. Дом надо красить или что-то делать с обшивкой, но я склоняюсь к тому, чтобы сделать это раз и воистину навсегда. Обычная моя манера идти более трудным путем. Кто бы потом в доме ни жил, меня будут вспоминать хорошо. Совершенствование жизни — это мое хобби.

Прочел книгу К. А. Иванова, директора СПБ 12-1 гимназии «Средневековые монастыри и их обитатели», 1910 г. Какая прелесть, чем могли заниматься люди! А я…

Для «Труда»:

«Когда глядишь на очередную «говорящую голову», тебе начинает смутно мерещиться, что же эта голова говорила раньше. В общем, телезрителя, кроме изображения, начинают посещать еще и видения. Для меня поверх всей Чеченской войны плывет незабываемая, почти «святая» тень Сергея Адамовича Ковалева, нашего знаменитого правозащитника. Воистину, хотелось воскликнуть: что хорошо было Адамовичу, то для обычного русского — смерть. Другое, уже свежее видение. Выступает, например, один из наших бывших премьеров и начинает ворковать о своей исключительной роли в прошедших чеченских событиях. А если что-то, дескать, получилось не так, как намечалось, то в этом виноваты другие министры. Как будто не долг и обязанность вожака сделать так, чтобы другие сделали так, как надо. А может быть, универсальна истина, что «руководить — это предвидеть». Или последние рассуждения другого свежего героя нашего времени, бывшего бравого генерала Руцкого, о почти потерянной нашей русской армии. Вот это созидатель! Какие дает советы и как логично рассуждает. Но кто, спрашивается, раньше мешал генералу проявлять свое здравомыслие? А ведь так был близок к вершинам власти. Но хватит злобствовать. Есть и еще одна мыслишка: «Кажется, этот этап чеченской войны Чечня проигрывает потому, что поскупилась на телевидение». Чего же это сейчас журналисты НТВ не смотрят в рот полевым командирам? Жареным запахло, и свою шкурку стало жалко? Тем не менее и на телевидении, которое осточертело своей пронзительно предсказуемой нотой, не все так печально. Перебирая телерегистры, я вдруг наткнулся на передачу, от которой уже не мог оторваться. Как ни удивительно, это был «Музыкальный ринг» с очень странной ведущей. Но заслуга ее — на этот раз — только в том, что вместо привычной попсы госпожа Максимова пригласила на ринг участников конкурса Елены Образцовой. Какие голоса, какие прекрасные молодые лица! И тут же невероятное и неожиданное свидание с легендарными певицами Ренато Скотто и Федорой Барбьери — членами жюри. Немыслимая по красоте и неожиданности передача. И такая бездарная и неумелая власть!»

21 сентября, вторник. Невероятные вещи открываются про наших политиков. Все, естественно, вращается вокруг денег. Вот уже и Примакова обвиняют в получении взятки в 800 тыс. долларов за передачу Ираку каких-то сведений для создания атомной бомбы. Допустим, этого нет. Но ведь все как-то не по зарплатам живут. Каким-то образом лечатся в европейских клиниках, собирают огромные средства. Телевидение сообщило, что Лужков в Германии за 155 тысяч марок купил двух пони для своих детей и кровного жеребца. Ответ очень простой: деньги у моей жены. Но если действительно фирма жены мэра получила заказ на всю пластмассу в Лужниках, на кресла, на всё, то ведь за такой заказ могут и застрелить. Это все из разных передач. Скандально выглядит список в Думу у Жириновского. Среди кандидатов на место в Госдуме красноярский Быков, Якубовский (генерал Дима), Михась, Ашот Енгизарян, банкир, скомпрометированный на деле Скуратова. Наш избиратель все забывает, люди влиятельные и очень денежные проголосуют. Определенно в стране не хватает на прожиточный уровень бедных и образ жизни богатых.

Умерла Раиса Максимовна Горбачева в Мюнстере от лейкемии. До этого она показалась в институте гематологии у нас, и ей поставили правильный диагноз. По словам моего племянника Димы, который работает в институте, у нас знаменитый Воробьев ее бы спас, но ей показалось в Москве некомфортно. О, эта тяга Кузнецкого моста к Парижу. Наверное, не так, всем распоряжается судьба, но ее смерть имеет какое-то мистическое значение. Горбачев тем не менее перед телевидением гнет свою линию публичного политика. Наверное, уже подсчитал шансы, что даст ему как политику смерть жены.

26 сентября, воскресенье. Я снова излагаю для «Труда» свою точку зрения на события по «ящику»:

«Как филолога, меня очень увлекает слово «зачистка». Я представляю себе некое место, ну хотя бы лист бумаги, на котором выскребается любой текст, чтобы и духу не было. Меня каждый раз коробит, произносят ли это слово по отношению к освобожденному селу, или к разбомбленным выходцам из этого же села, к развалинам. Я всегда думаю, сколько под эту зачистку попадает и живого. Не лучшее это слово и для души взрослого, и для хрупкого воображения ребенка.

Самый ненавистный для меня телевизионный жанр — это «ток-шоу». Вся нелепость и глупость и наших телевизионщиков, и нашей тщательно отфильтрованной публики здесь налицо. Что стоил только вопрос в ток-сериале «Моя семья» некоему транссексуалу, наверное, мужественному человеку, переменившему пол и обретшему свою семью: «А как проходила ваша первая брачная ночь?» И без ханжества: самая ли актуальная эта тема? И сколько неловкости и за публику, и за этого смелого человека, вынесшего на суд общественности свою личную жизнь. Вообще, со словами на телевидении плохо. Кажется, что во всех ток-шоу участвуют одни и те же люди, некая уже заранее сговорившаяся тусовка, мнение которой выдается за мнение специалистов и народа. На это суждение надоумила меня когда-то любимая «Старая квартира-1992». Но как раздражают в свежем выпуске и кочующая из передачи в передачу Кира Прошютинская, почти придушившая свой «Пресс-клуб», а вот воскресшая в уже пробуксовывающей славкинской «Квартире», и неувядаемый Горин, слетевший с жердочки своего «Белого попугая» на просторы 1992 года, и Олег Марусев, традиционно причастный к самому неинтересному на ТВ. Я уже не говорю здесь о вечно самоуверенном Гайдаре, решившем на фоне нашей сегодняшней жизни еще раз объяснить всем нам и обкраденным старикам и старухам, каким он был молодцом в 1992-м. Какая сила, кроме, естественно, немыслимого таланта, держит на телеэкране всех этих замечательных людей одного мировосприятия? И нельзя ли изредка добавлять туда для аромата и разнообразия — других?»

28 сентября, вторник. Сдавал кровь в институте иммунологии на Каширке. Как сейчас принято, всех анализов сделать мне, как и положено, как я по прежней жизни привык, то есть за государственный счет, несмотря на протекцию Саши Науменко, не смогли, поэтому другую часть этих самых анализов сделали частным образом. В коммерческой лаборатории, составленной из тех же сотрудников и в том же коридоре института. Стоило это около полутора тысяч рублей. Пора, кажется, делать параллельный Литературный институт. Тогда я начну за деньги учить детей этих самых сотрудников и прочих, которые теперь с помощью бессильного и разворованного государства почти приватизировали нашу медицину.

Чувствовал весь день себя ужасно. Когда поднимался на второй этаж, то на мгновенье потерял сознание. Тем не менее провел семинар. Обсуждали Пашу Быкова. Пришлось его отбивать от молодых волчат, хотя ему надо больше сосредоточиваться на прозе и своем внутреннем мире. Он немножко разбрасывается. Его женоненавистничество меня настораживает. Видимо, он недавно получил афронт или приспосабливается, а у него ничего не получается.

29 сентября, среда. Наконец-то я решился, и уже пишу в больнице. Мое саморазрушение заканчивается, меня уже исследуют, заставляют плевать в баночку, расспрашивают, мнут, слушают, выясняют. Скорее всего, выяснят, но ничем не помогут. Я в отделении у Ильи Дорофеевича, моего старого знакомого и знакомого Инны Люциановны. Утром перед госпитализацией меня опять принял Алексей Григорьевич Чучалин, который отчего-то ко мне очень добр и снисходителен. Из мелочей рассказал, что вскоре после моего ухода от него в прошлый вторник у него был Панин, муж Елены Владимировны Паниной, увидел мою визитку и очень хорошо говорил обо мне. Поговорили о Паниной, и академик с радостью отметил, что она хорошо говорит по-французски. Он сам говорит на английском, и, видимо, язык дался ему нелегко. В нескольких словах Алексей Григорьевич описал недавний день рождения своего пациента Николая Ивановича Рыжкова, бывшего Председателя Совета Министров. Было — тысяча человек. Мы вместе вспомнили косноязычие Рыжкова, и тем не менее его интересные речи, когда он говорил о хозяйстве и социальной политике Союза. Одновременно я вспомнил, что мои деньги за переводы последних предкапиталистических времен так и рухнули в Тверском банке, которым товарищ Рыжков руководил.