Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

• Название: На рубеже веков. Дневник ректора
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94850-025-Х

Есин Сергей Николаевич — известный писатель, драматург и публицист. Его повести и романы: «Имитатор», «Мемуары сорокалетнего», «Р-78», «Типы», «Гладиатор», «Живем только два раза», «Бег в обратную сторону» широко известны читателям.

Его Дневники охватывают последние три года XX века. Здесь — жизнь страны, жизнь Литературного института им. А. М. Горького, ректором которого он является, жизнь самого автора и многих людей, его окружающих.

Напечатанные в «толстых» журналах дневники были востребованы читателями так же жадно, как и проза писателя.

---

Все тот же парк с мрачными глыбами условных скульптур, галереи музея, спускающиеся по холму. Человек все время пытается отгородить и присвоить себе часть природы. Сейчас, в ночи, в парке вместо электрических фонарей, горят, видимые через стекла газовые факелы в стеклянных колбах. И тут взгляд не хочет обшаривать скульптуру, а пристально пытается сосредоточиться на живом пламени.

Я плохо прошлый раз восемь лет назад посмотрел галерею, а может быть, этих вещей и не было. Дега, его танцовщицы и не видимые мною раньше скульптуры балетных девушек. А дальше имел значение лишь почерк — почерк Сезанна, почерк Гогена, почерк Шагала, почерк датских художников, имена которых я не запомнил. Но они тоже прекрасны. Современное искусство хорошо, когда оно довольствуется лишь малым, искренним. Никакое искусство не может охватить всей жизни в ее сложности целиком. Жизнь, она разная, а искусство пытается сделать ее универсальной, обобществить и мифологизировать во славу творца. Претензия в искусстве чего-нибудь не забыть — его губит. Хороших художников и хороших писателей очень много в этом мире, много отдельных хороших картин, но у нас у всех есть тоска по системам.

Я опять вспомнил о страсти датчан вечером ставить на подоконник настольную лампу и держать окна не зашторенными. Мне это нравится. Может быть, это от малого количества света в жизни? Но датчане не жили в этом веке с КГБ. А наш КГБ при всем моем уважении к нему и вере в его необходимость — самый лучший в ХХ веке.

Вечером Пол кормил нас в ресторане. О, эти большие датские рубленые бифштексы с картошкой и свежей капусткой на огромных прямоугольных тарелках. За Данию высоких налогов и больших порций! В этом она схожа с Германией.

Поздно начал читать «Взятие Казани» В.И. Гусева по журналу «Проза». Может быть, это лучшая у В.И. вещь, все, не смотря на отдаленность во времени, очень современно. Интересные размышления о власти, о ее связи с Божьим промыслом, интересна манера языка, сегодняшняя, и сама манера повествования, как бы не скрывающая и свою художественность, и следование историческим источникам. Любопытен и сам молодой царь, и Курбский и Воротынский. Батальные сцены сделаны не по кино и телевидению, а по прозе, везде дыхание и голос автора. Прочел практически махом.

26 января, среда. Утром я уже два часа работаю. Помылся в душе, потом обнаружил, что забыл станок от бритвы, но есть лезвие, побрился. Сделал в коридоре зарядку, попил какао внизу, кстати, нашел и сухое молоко, оно стояло в пластмассовой чашке с крышкой. Все есть, надо только поискать, датчане большие искусники по части удобств и комфорта. Стукнулся к Саше, он наверняка вчера сорвался с места и до середины ночи бродил, разглядывая витрины. Саша проворчал, что еще рано. Но писатель потому и писатель, что может для работы довольствоваться малым количеством наблюдений. А у меня за утро уже готова страница дневников, а потом Саша будет стонать, что диплом у него не пишется.

Утром ходили в музей естественной истории. В полном названии музея я мог ошибиться, но в сути нет. Все-таки очень интересно, когда в человеке остается рост хотя бы юношеской пытливости! Так увлеченно карапузы — второй или третий класс — раскладывают по полу свои листочки с тестами и заполняют их в залах музея, что-то разглядывают в витринах, сравнивают, потом записывают в своих тетрадочках. Когда все это стопорится и человек уходит в поверхностные слои культуры? Я полагаю, что недостаточно дает школа, в ней слишком много игры, выбора. Сейчас и нашу школу тащат на демократическую необязательность.

Музей прекрасный. Я даже не могу сказать. какие отделы богаче. Конечно, впечатляют «предки». Все эти викинги, которые показаны в подробности, реставрации одежд, обуви, жилищ. Очень много лодок и долбленок-гробов. Что-то есть кощунственное в востребовании этих костей. Черепа улыбаются все той же улыбкой, по-прежнему свежа эмаль зубов. За каждой косточкой, за каждым пробитым каменным топором черепом, который выставлен в витрине я фантазирую жизнь и страсти, детей, семью, мысли, сотрясение тел. Много интересного в оружии, в рыцарской утвари, в механике вооружения. Во всем музее богатство и следование современной технологии показа. Меня интересует слияние и устройство современной техники и старинных зданий. Стен. Музей — это какой-то реконструированный дворец. На месте двора огромный, крытый стеклом дворик. В среду, кстати, день бесплатных посещений, но народу, тем не менее мало. Наши ребята с большим интересом все это осмотрели. Может быть, не все еще потеряно?

В музее Пол кормил всех огромными бутербродами с копченой семгой и поил кофе и чаем. Вторым номером нашей дневной программы было посещение оперы. В перерыве еще поход к «Русалочке». Ребята вызнали все наиболее банальные места общего показа и без этого не могут. Хорошая милая русалочка, хорошо посажена и инженерно отлично сделана. Но меня все время интересовало, каким образом припаяли украденную голову так, что шов незаметен. Может, просто на прежнее место, на прежний штырь посадили новую отливку, а раструбили, что голову отыскали и припаяли? Вообще в Копенгагене масса памятников, в основном ХIХ века: как будто столица торопилась стать культурным центром. О, если бы сюда пустить наших мародеров, сколько бы они посдавали меди!

После бутербродов — музей театрального искусства. Это старый королевский театр в одном из флигелей парламента. Напротив, в другом флигеле, — королевские конюшни. Между флигелями — открытый манеж, со следами недавней выездки. Это в центре города, практически, во дворе парламента. Из этого музея меня вытащили с большим трудом. Посылали за мной Сашу Великодного. Здесь все подлинное. Оставшееся с XVIII века. Поднимающаяся сцена. Крохотные ложи с дверями, открывающимися, как в железнодорожном купе, сцена без поворотного круга, но с перспективой. Ощущение подлинности. Как жалко, что я совсем не знаю историю датского театра, и сколько здесь интересного для своих. Портрет Фанни Эйслер и Тальони… Пол, когда Саша, привел меня в вестибюль, даже пошутил: «не стал ли Есин там экспонатом?»

Вечером исполнилось мое сокровенное желание — я попал в Королевскую оперу. Повезло вдвойне, потому что шел фестиваль Буорнонвиля. И опять — «Консерватория», у нас это «Класс» и «Сильфиды». Хорошие места. Отличный театр, в котором сохраняется атмосфера. Даже лампы в фойе не слишком яркие, чтобы создать ощущение свечей. Я был в восторге. Тогда же возникла и мысль, а так ли хорош наш огромный Большой театр? Так ли там хорошо видно и слышно? Танцевали чисто и хорошо, ни оркестр, ни кордебалет не так велики, как в Большом, но было ощущение стиля и монументальности. Вспомнился недосягаемый Барышников. Вспомнил и такой эпизод. Когда я первый раз был в Копенгагене, то посол тогда Советского Союза Пастухов устроил для нас прием. Все было очень чинно, места указывались на карточке с гербом. Всего было не более 20 человек. Но во время обеда вдруг поднялся Я. Засурский и смущенно объявил, что у него билет в оперу, на балет. А у меня ведь тоже днем было желание купить билет при виде афиши театра, но струсил, но чего-то ожидал от приема.

К удачам дня я отношу и то, что на спектакле была королева датская, ее гостья королева Норвегии и муж датской королевы принц-консорт. Зал дружно встал. Танцоры, выходя кланяться, первый поклон обращали к королевской ложе, которая находится не как у нас парадно, в центре, а сбоку, почти над сценой. Королевы и принц весьма энергично хлопали вместе со всеми. Простые и без вычур одетые женщины, грузноватый мужчина с бабочкой. Тут же кто-то объяснил, что королева приехала на машине с одним шофером и без охраны. Надо бы тут написать пассаж о наблюдении моего шофера Феди. Мы с ним несколько раз за последние дни видели кортеж машин Путина. Федя признал, что с Путиным ездит на три четыре машины меньше, чем с Ельциным. По крайней мере, не ездит машина с врачами. Аристократизируемся. Вот так, кратенько, без лишних деталей.

27 января, четверг. Рано или поздно я всегда докапываюсь до того, что мне необходимо. Сегодня утром ходили в парламент. Достоинство Пола в том, что он все делает обстоятельно, и нетороплив. Особенно это относится к еде. Вышли из гостиницы за час. Никаких французских кунштюков, в ресторане рядом с Хеброном, но «по-датски» — мясо с картошкой, с какой-нибудь подливкой. Так надо кормить солдат или работников в поле. К парламенту подошли, осмотрели, не торопясь, эту серую огромную коробку с претензией на средневековье. Наш парламент в Москве, по сравнению с датским — это игрушечка, маленькое собрание, теснота. Но и, надо сказать, под здешнюю демократию строили дома специально. Масса коридоров, переходов, огромные холлы, гигантские лестницы. Сама обстановка тоже стабильная, картины, много лет висящие на одном месте, камины, зажигаемые или не зажигаемые по торжественным дням. Висят огромные люстры. Большие фарфоровые вазы, стоящие столетиями. По стенам в одной из комнат портреты спикеров. Каждый спикер имеет право на выбор художника в конце срока своего управления. Я посмотрел, в отличие от мяса и колбасы, с этим здесь в настоящее время обстоит неважно. Для Ильи Глазунова здесь работы был бы непочатый край, и парламентские стены от этого не стали бы хуже.