Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

• Название: На рубеже веков. Дневник ректора
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94850-025-Х

Есин Сергей Николаевич — известный писатель, драматург и публицист. Его повести и романы: «Имитатор», «Мемуары сорокалетнего», «Р-78», «Типы», «Гладиатор», «Живем только два раза», «Бег в обратную сторону» широко известны читателям.

Его Дневники охватывают последние три года XX века. Здесь — жизнь страны, жизнь Литературного института им. А. М. Горького, ректором которого он является, жизнь самого автора и многих людей, его окружающих.

Напечатанные в «толстых» журналах дневники были востребованы читателями так же жадно, как и проза писателя.

---

29 января, суббота. Этой группе везет невероятно больше, чем предыдущим. Но, может быть, в тот момент, уже не помню, когда мы уезжали в учительские путешествия, в Скандинавию, предыдущие ребята тоже были в Скагене. И наверное, были, но почему же тогда я не расслышал восторженных отзывов? Но, впрочем, я и сам поначалу не очень-то специально в Скаген стремился. Но не оттуда ли отходил паром на другую сторону моря?

Еще один, похожий на предыдущие, провинциальный город. Какие-то художники, вроде бы великие. Но разве можно быть великими в ХХ веке после Сезанна, Ван Гога, Шагала, после импрессионистов? Еще раз я столкнулся с тем, что человек всегда пытается следовать за общественным мнением вместо того, чтобы мыслить самостоятельно, и в том, что искусство всегда должно соответствовать настроению и степени образованности потребителя.

Но сначала о границах между Балтийским и Северным морями. Это минут 10 езды от Скагена на машине. Доты, побережье, дот в глубине, куда мы с Сашей ходили по нужде и музей художников. Сам мыс — это вымытые пески побережья с тусклой растительностью дюн. В море вдается небольшая коса, над которой идут постоянные схватки волн. Вода разного оттенков, как бы разные наречия одного языка. Над неглубоким дном ходят сильные струи воды, причем существует два течения: одно из Балтийского моря, другое из Северного. Дует сильный ветер, срывая шарфы и шапки. Все это производит какое-то мистически-таинственное впечатление, но точно такое же, какое в свое время произвел на меня, когда я вышел за стену Кронберга, замка Гамлета, находящегося под Копенгагеном. Как все-таки сильно влияет на наше восприятие литература. Тот же самый свист ветра, и та же самая пушечная пальба волн, сквозь которые прорываются слова.

Немаловажной деталью Скагена стали серые, похожие по форме на выброшенные на берег подводные лодки, старые немецкие доты и огневые точки. Я заглянул в глубь одного из них, из бетона выступал мощный стальной швеллер. Все это оказалось сплошной железно-стальной массой, в которой проделаны узкие лазы, для того, чтобы умереть, и узкие, словно лазы в гнездах термитов, бойницы — из которых ударить. Это циклопические сооружения, недаром они ничуть внешне не разрушились со дней войны. Немцы готовились к высадке англичан и понастроили такие сооружения почти до самой немецкой границы. А я-то в свое время удивлялся, увидев нечто подобное, но по размерам много мельче, на побережье Албании. Какое огромное количество непроизводительного труда и материалов. Англичанам и немцам не забывать бы этого и держать в уме, как символ европейского содружества. А кстати, на кой оно нам, русским?

Ребята очень серьезно отнеслись к увиденному. Миша «омыл» ботинки в воде двух морей.

В Скагене, предупреждали меня, — поразительный свет. И это действительно так. Низкие берега, не задавленное ими море отсвечивает в невысоком блеклом небе. Два щита мерцают в сторону друг друга, смешивая свет. Здесь все полно объемов, окружено вибрацией света и воздуха. Недаром здесь издавна селились датские художники, некий датский Барбизон. Сейчас здесь картинная галерея. Имен я никаких, естественно, раньше не знал. Все похоже на русские художнические школы начала века. Репинский, набирающий силы реализм и серовская нежность и трепетность цвета. Самый значительный из художников — это Анна и Михаель Анхер и Кройер. Жена у последнего тоже была, кажется, художницей. Их фигуры в длинных летних платьях, идущие вдоль моря, являются символами экспозиции. Кроер часто рисовал жену и усаживал на картинах рядом с ней собаку, уверяя, что это он сам. Много здесь и других первоклассных картин, рисующих местных моряков, рыбаков и просто жителей. Некоторые так удачны, что являются маленькими шедеврами. Здесь запечатлена уже ушедшая жизнь, которую так невозможно показать ни в кино, ни в литературе. Иногда сокровенное нашего быта не в подробностях, а в ощущениях. Такая нежность сжимает сердце, когда подумаешь о тихих вечерах у лампы, с книгой или вечерних прогулках вдоль моря. Жизнь без телевидения.

Я почему-то запомнил картину Дранхмана: на картине молодая цветущая женщина у двери, то ли выходит, то ли, молодая и сильная, только вошла. Во всех случаях удивительно грустно.

Сам город Скаген — это огромный порт. Над дюнами и кранами возвышаются огромные многопалубные суда и паромы, снующие в Швецию и Данию. По дороге видели башню маяка прошлого века и «реконструкцию», нечто похожее на шлагбаум, к стреле которого подвязывали бочку с пылающей смолой — тоже маяк.

У меня ум деятельный. Всю полуторачасовую дорогу от Ольбурга до Скагена я в уме перестраивал дачу и думал о главе с Крупской. За перестройку дачи в уме я брался уже много раз.

Когда крылья ветряков, которых здесь очень много разброшено по побережью, машут из за какого-нибудь леса — это производит космическое впечатление.

30 января, воскресенье. С утра ходили в зоопарк, числящийся по программе. Из ребят был только Саша, все отсыпаются после вечеринки. Наверное, это одно из лучших в Европе заведений подобного типа. Народу было не много, зверей только выпустили из клеток. Таких веселых, незамученных и здоровых зверей я еще не видел. Что-то изменилось в их содержании. Белых медведей можно было видеть через специальные стеклянные окна в бассейне на их территории. Два мишки гонялись друг за другом и плавали в бассейне. Когда кто-то из посетителей подошел к окну с собакой, Миша очень заинтересовался зверем и сопровождал его от окна к окну.

Л.А. сказала тигру, отделенному от нее рвом: «Привет». Тигр выставил вдумчивую рожу, похожую на кошачью, ничего не сказал — но живо представил, как с этой дамочки снял бы всю кожу, а потом и мясо.

Какое разнообразие тварей создал Господь. Случайно ли все это или подчинено идее. Возила нас в зоопарк Хелла, молодая женщина лет 30 с небольшим. Прошлый раз у нее жил сначала Ваня, а потом Алеша Прудников. Она показывала снимки своей кошки, на которую наехала машина и которой пришлось делать операцию, сращивать с помощью металлических стержней лапку. Хелла сказала, что все это ей обошлось в 1000$, но т. к. кошка была застрахована, то 400$ выплатила страховая компания. Какое огромное количество на земле несчастных людей. Как только я узнаю чью-либо судьбу, начинаю страдать. Вдобавок ко всему у Хеллы, по словам Л.А., какое-то заболевание.

Впервые серьезно задумываюсь над тем, что пора собираться. Заканчивать дела, подытожить прожитое, завершить, как ни грустно, этот путь. Какой холод внезапно схватывает за сердце.

Вечером был с Анет на «народных» танцах. Было человек сорок, люди старые. Она аккомпанирует здесь и водит на занятия сына. Он единственный здесь молоденький. В перерыве все пили кофе, каждый ел, что принес с собой. Была лотерея — разыгрывали 2 бутылки вина. Грустная форма общения. Школа платная — около 100 датских марок в год с человека. Танцы таковы, чтобы не спадала деревянная обувь.

31 января, понедельник. Людмила Артемовна уехала в школу, где я уже был два года назад. Воспользовавшись временем, я прочел новую повесть в журнале «Проза» Миши Попова «Последнее дело Шерлока Холмса» Обычная литературная придумка, сделанная на основе уже написанной литературы — т. е. повесть постмодернистская. Но интересен внутренний ход: весь Холмс со всеми его историями — это гениальные постановки в жизни, которые поставил сам Холмс. Сержант Лестер довольствовался славой, все остальные были актерами. У Холмса было состояние. Дедуктивный метод хорош только для литературы и только в литературе он что-то объясняет. «— Правильно ли я вас понял, ваши сбивчивые признания — я был единственным зрителем, ради которого готовились эти громоздкие розыгрыши? — Только ради вас. И не заблуждайтесь насчет громоздкости, чаще всего удавалось обойтись минимумом средств. Разве что история с собакой Баскервиллей потребовала особых приготовлений. Да еще, может быть гонка катеров по Темзе. — А сокровища Агры вы взяли напрокат? — Милый Ватсон, вспомните. Разве вы видели их? Вы все время имели дело с закрытым ящиком. Их вообще никогда не существовало. Зато теперь они существуют, хотя и не на дне реки, зато в воображении читателя.»

Все утро до часу дня сидел над последней главой и написал 2 или 3 страницы. Но впереди самое сложное. Потом ходил в бассейн, со всем разобрался, несмотря на свой слабый английский язык и даже купил там полотенце. Вечером вместе с Людмилой Артемовной были у Пола и Анет. Аспион вырос, количество игрушек на полу прибавилось. За столом я спросил у Пола: «Я видел столько музеев, разных интересных мест, где всегда находил детей, я увидел, что власти делают все, чтобы развить молодежь. Однако она не такая, какой мы хотели бы ее видеть. Где происходит сбой?» Пол безапелляционно ответил: «Школа. Учитель. Нет неуспевающих учеников. Все стараются заменить учебный процесс игрой. Недавно показали двух учительниц: обе не могли назвать ни одного датского писателя, наконец, одна смутно припомнила Андерсена, а другая сумела выговорить фамилию Кьеркегор». Потом Пол стал рассуждать об Андерсене и языке, которым написаны его сказки. В этом языке масса мельчайших непереводимых нюансов, словечек. В этот момент я вспомнил маленький домик, в котором Андерсен родился, народная среда. Пол считает, что с точки зрения языка Андерсен непереводим. Большинство, по мнению Пола, говорит не на датском языке, а на каком-то смутном наречии. Есть тенденция даже Библию приблизить к этой речи для всех. Но тогда из нее выпадает ее поэзия. Поговорили о национальных корнях воспитания, почему все так ополчились против них? Лично я думаю, что нивелировка в воспитании и обучении — это стремление поскорее получить квалифицированных рабов для производства. У которых нет никаких духовных задач.