Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

• Название: На рубеже веков. Дневник ректора
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94850-025-Х

Есин Сергей Николаевич — известный писатель, драматург и публицист. Его повести и романы: «Имитатор», «Мемуары сорокалетнего», «Р-78», «Типы», «Гладиатор», «Живем только два раза», «Бег в обратную сторону» широко известны читателям.

Его Дневники охватывают последние три года XX века. Здесь — жизнь страны, жизнь Литературного института им. А. М. Горького, ректором которого он является, жизнь самого автора и многих людей, его окружающих.

Напечатанные в «толстых» журналах дневники были востребованы читателями так же жадно, как и проза писателя.

---

Народный музей. Если конспектом, то «уличная» часть существенно отличается от наших музеев народного деревянного творчества. А ведь тоже свезены избы и сараи. В одной такой «избе» разговорился с девушкой, которая, одетая в национальный костюм, вроде бы встречает посетителей: готовится в институт. В другой избе такая же девушка печет блины. Кроме деревни, здесь еще и город начала века. В лавочке колониальных товаров конфеты расфасовывают в «фунтики». Все подлинное: прилавок, весы, коробки с конфетами и чаем, ящики с мылом. В соседнем здании выставлены игры и игрушки, которыми еще мы, мое поколение, играли; стоят типы холодильников, которыми мы еще недавно пользовались.

Не буду писать о музее Мунка. Поражает, в первую очередь, объем творчества. Норвегия — какое-то племя гигантов. За его специфической образностью стоят жесткие и вполне реалистические штудии. К картинам трудно привыкать. Сначала вроде недоволен деталями, но вдруг, при переходе из зала в зал, снова бросаешь неспециальный взгляд — и только что рассматриваемые работы превращаются в выпуклые картины действительности. Теперь в моей черепушке навек сидят видения Мунка.

1 февраля, понедельник.

Эти поездки с Полом, как и прошлая, превращаются в постоянную работу. С утра до вечера, с объекта на объект. Если говорить результативно, то напор увиденного слишком велик. Писать об этом, как я стараюсь делать всегда, и одновременно потихонечку разбираться с романом нельзя. Поэтому пойду по конспективному принципу.

Утром часовая прогулка по городу. Из отеля по центральной улице до кафедрального собора XVII века. Напротив собора на небольшой площади — бронзовая фигура Христиана IV, основавшего город. Плотный король, одетый в платье, чем-то напоминающее костюмы мушкетеров у Дюма, сам похож на Портоса. Лютеранская кирха сделана, как и подобает главной церкви королевства, с некоторой роскошью. На потолке — мозаики 40-х годов этого века, что-то довольно яркое. Можно поджать губы от недостатка «классичности», можно возражать против некоторого осовременивания истории Иисуса; но в целом — какое-то новое впечатление создается. Необычен алтарь: вместо заалтарного изображения — огромная резная (по дереву) картина «Тайная вечеря». Орган. Скамейки, производящие впечатление старых.

К 12 часам поехали в лучшую частную школу Осло. Что-то среднее между школой рабочей молодежи и дистанционным обучением. Все платное. Можно получить аттестат, который ты по каким-то причинам не получил раньше. Можно сдать экзамен, которого тебе до аттестата не хватает. Есть такие программы и договоренности: девушки учатся по два года за границей на медсестер физиотерапевтических кабинетов — бачала. Отчасти все эти проекты финансируются государством. Примерил все это на институт, прикинул деньги, которые платят здесь за год обучения. По сравнению с нами — чудовищные: 33 000 крон. К доллару это — 1 к 5. У нас за эти деньги можно получить элитное образование. Были на уроке английского: молодая преподавательница на прекрасном английском языке рассказывала о системах образования в Англии. У ребят лица хорошие. Все отлично ее понимали; если бы так обучали языку у нас! От самого здания школы у меня потекли слюнки. Вспомнил, что надо немедленно ремонтировать подвал под студенческое кафе с умеренными ценами на чай и кофе. Пусть сидят и треплются.

Ездили куда-то на гору, к замечательному трамплину, на котором проходили олимпийские соревнования, смотреть с вершины на Осло. Пол поил кофе и принес по куску лимонного пирога, — сколько ему это стоило, я боюсь и подумать. Рядом сидели старушки, глядели на вид, на город, на солнце, на туман, расстилающийся над фьордом, и жрали жареную колбасу, как грузчики. С Полом поговорили о «вкладе» в мировую литературу. Он сторонник большого стиля. Я говорил ему о Шолохове, Маркесе и Манне, а он мне — о Фаулзе. Я сказал, что это профессорская проза.

На обратном пути попали еще в парк Вигеланда. О парке много писали — это собрание обнаженных скульптур, объединенных исследованием человеческой жизни: любви, потомства, старости. Физические типы одни, но красоты от этого не убавляется. Особенно хороши скульптуры в движении. Это все как-то просто и впечатляюще. Как и в случае с Мунком, художник (он был, видимо, богатым человеком) работал всю жизнь и подарил все городу. Какой, оказывается, гигантской по результату и времени может стать человеческая жизнь.

У Пола с собой сотовый телефон. Иногда его кто-то вызывает из Дании. Каждый раз я вздрагиваю, потому что думаю: не меня ли?

2 февраля, вторник.

Еще раз смог оценить настойчивость Пола в осуществлении планов. Это путешествие было посвящено не только нашему любопытству и любознательности, но и развитию Эспиона. Его голос все время звучал в машине, как колокольчик, и я потрясался вдумчивости этого малыша, умению играть самому с собой, фантазиям, которые отражались на его личике. Итак, в день отъезда из Осло Пол поднял всех рано и коли обещал нам показать Норвегию, то показал. Но пока, при всей насыщенности нашей предыдущей программы, он отвез нас в замок — в слот. Эспион был в восторге. Один раз я видел его расстроенным, когда у трамплина ему не дали покататься на санках: в его городе снег редкость.

Впечатления от настоящей средневековой крепости опять не формулируемы, потому что здесь требуются описания, а зачем что-либо описывать, как еще делали в XVIII и XIX веках, описывать, когда существуют кино и телевидение. Итак, крепость на утесе над городом, старые деревья, тропинки, тишина, вид на город; понимание его географии с этой высоты. Понимание новых мест в последнее время приходит все больше не самим их видом, а собственным настроением, душевным подъемом, ощущением бодрости в теле и свежести на лице.

Прелестен был плотненький и веселенький солдат-часовой, возле которого мы все дружно на память сфотографировались. На нем — черная с белым кантом форма и шляпа с петушиными, черными же, перьями.

По дороге мы заехали в еще один замок. Это высоко на горе, с прекрасным видом на город и фьорд. Опять в копилку незабываемого. Я только оживился, когда вдруг прочитал на указателе «К монументу Карла XII». И все тут же обрело свой смысл. Король, о котором норвежцы знают не больше, чем о каком-либо другом короле, для меня — персонаж русской литературы и русской истории. Оказывается, именно возле этой крепости Карл XII был убит. Пол с готовностью сообщил и апокриф: убит пулей в спину. Значит, стрелял кто-то из его солдат. Почему-то в этот момент появилось размышление о Горбачеве. Для всего мира он — политический деятель, а для нас — злодей нашей русской истории.

He писал о богатстве Норвегии. Это самая дорогая и нынче, наверное, самая богатая страна в Европе. Источником этого богатства стала нефть, которую открыли в Северном море. Здесь самые высокие цены, но и высокие зарплаты и низкие налоги. Писал ли я о том, что, переехав границу, уже в Норвегии, я выпил самый дорогой в своей жизни чай — за 3 доллара?

Последние впечатления от Швеции, уже в Гетеборге. Совершенно современное, похожее на заводоуправление какого-нибудь металлургического завода, здание гетеборгской оперы — через оконные витражи видны склады, декорации, нутро театра. И двадцать минут, проведенные в книжном магазине. Рассматривал альбомы с фотографиями и книги по живописи.

3 февраля, среда.

Ребятишки наши расклеились: модное здешнее хождение без шапок, вольный режим. Миша потратил все деньги, полагаю, ублажая Олю и Таню, и теперь выписывает какие-то деньги из Москвы. У Марины начался приступ астматического бронхита — не у одного, значит, меня. Все сопят, кашляют. Оля и Таня предпочитают видеть жизнь в более веселом цвете, нежели ту социально аранжированную, которую нам показывают. В «Центр» мы еще ходили вшестером, а уже на ферму, кроме меня и Л. А., великодушно поехали только Алеша и Светлана.

При всей своей внешней устроенности «Центр» — это все тот же дом для престарелых. А старость есть старость, и у нее только молодые воспоминания. Все это задумано прекрасно; 42 однокомнатных бокса, в чем-то похожих на комнаты для стариков в Матвеевском, но побольше, до 30 метров. Этажом выше — спортивные залы, кружки, комнаты для шитья, лепки, керамические мастерские. Старикам сохраняют пенсии, их собственные квартиры так и остаются квартирами собственными, они их могут продать или завещать; а муниципальные они должны сдать. Решает проблемы социального призрения домашний врач и муниципалитет. Политика такова: пока старик может обслуживать себя, он должен оставаться дома. На этот вид социальной услуги есть очередь, но подобных центров в городе около 40. Кроме постояльцев, в центр в неделю приезжают или приходят до 1000 стариков — можно по годовому абонементу заказывать такси, это много дешевле. Приезжают они, чтобы просто провести время, позаниматься в кружках, поесть в дешевом диетическом кафе. Нас тоже здесь накормили — вареная картошка и морковка, два ломтика отварного мяса. За еду старики платят. Иногда в своих кухнях они объединяются по интересам: скажем, трапеза для диабетиков. Директор центра — энергичная, но уже пожилая дама учит мужчин-стариков готовить: оставшись без женщин, мужчины выясняют, что готовить не умеют.