Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

• Название: Приятные ночи
• Автор: Джованфранческо Страпарола
• Жанр: Классическая проза

Во время венецианского карнавала Лукреция Сфорца, дочь епископа, изъявила желание, чтобы каждую ночь дамы во дворце рассказывали страшные истории и истории о любовных похождениях, волшебные сказки о феях, удачливых дураках и задавали загадки. И в таких развлечениях они и не заметили, как пролетело время...

---

Итак, выдав своих дочерей за трёх могущественных властителей: одну - за короля Скардоны {65}, другую - за короля готов {66}, третью - за короля Скифии {67}- и определив каждой из них в приданое одну из трёх частей своего королевства, а также удержав за собой лишь самую ничтожную долю его, дабы было чем удовлетворить наиболее насущные свои нужды, добрый король со своей обожаемой супругой Валерианой поживал себе в почёте и мире. Случилось, однако, что по миновании немногих лет королева, от которой король больше не ждал потомства, зачала и, когда приспела пора родить, родила прелестнейшую девочку, ставшую для короля не менее желанной и пришедшуюся ему не менее по сердцу, чем три первые дочери. Но для королевы она была не очень-то желанной и родившейся не очень-то кстати и не потому, чтобы она питала к ней неприязнь, а потому, что королевство было уже поделено на три части и не предвиделось ни малейшей возможности выдать её достойным образом замуж; тем не менее королева пожелала растить её не иначе, чем подобает принцессе: она препоручила её надёжной кормилице, строжайше наказав неустанно печься о ней, наставляя её и прививая ей благородные и похвальные нравы, подобающие прелестному и милому ребёнку.

Девочка, которую нарекли Констанцей, день ото дня становилась всё краше и благонравнее и с лёгкостью схватывала любое преподанное её разумной наставницей указание. Достигнув двенадцати лет, Костанца умела уже хорошо вышивать, петь, играть на музыкальных инструментах, танцевать и делать всё то, что почитается необходимым и пристойным для знатной женщины. Не довольствуясь этим, она предалась всей душой сочинительству и увлеклась ям так горячо, находя в нём столько радости и наслаждения, что проводила за ним не только дни, но и ночи, упорно добиваясь отменного изящества и изысканности своих творений. Кроме того, Констанца, как будто она была не женщиной, но доблестным и ловким мужчиной, усердно принялась за изучение военного дела, объезжая коней, фехтуя, сражаясь на турнирах, причём чаще всего бывала победительницей на них, удостоиваясь триумфов, совершенно таких же, какими награждают рыцарей, достойных всяческой славы. Из-за всего этого, взятого в совокупности, и за каждое своё качество само по себе Костанца была безгранично любима королём, королевой и решительно всеми.

Понемногу она достигла брачного возраста, и, так как король не владел больше ни подвластными ему землями, ни сокровищами, чтобы с честью выдать её замуж за какого-нибудь могущественного монарха, он немало сокрушался и частенько делился своими заботами с королевой. Но дальновидная и рассудительная королева, понимавшая, что добродетели её дочери таковы и столь исключительны, что нет другой женщины, которая могла бы ими с нею сравниться, оставалась невозмутимой и безмятежной и мягкими, ласковыми словами убеждала короля не тревожиться и нисколько не беспокоиться, ибо какой-нибудь могущественный владетельный князь, воспламенённый любовью к ней за её выдающиеся качества, не остановился перед тем, чтобы взять её в жены и бесприданницей. Прошло немного времени, и к их дочери стали свататься многие доблестные синьоры, среди которых был также Брунелло, сын великого маркиза Вивьенского {68}. Тогда король с королевой призвали дочь, и, после того как они удалились в один из покоев и сели, король сказал: "Костанца, возлюбленная дочь моя, пришла пора отдать тебя замуж, и мы приискали тебе в мужья юношу, которым ты будешь довольна.

Это сын великого маркиза Вивьенского, нашего приближённого, и зовут его Брунелло; он красивый, благоразумный юноша высокой доблести, чьи отважные деяния уже успели прославиться на весь мир. К тому же он не просит у нас ничего иного, как только доброго расположения нашего и твоей несравненной особы, которую ценит превыше всяких владений и всяких сокровищ. Ты знаешь, дочь моя, что из-за бедности нашей мы не можем найти тебе более знатного мужа. А посему удовольствуйся тем, в чём состоит наша воля". Девушка, которая отличалась рассудительностью и была горда своим высоким происхождением, внимательно выслушала сказанное отцом и, нисколько не медля с ответом, произнесла следующие слова: "Священный венец, чтобы ответить на ваше высокочтимое предложение, нет надобности произносить длинные речи; скажу лишь самое важное. Прежде всего приношу вам превеликую благодарность, которой переполнено моё сердце, за доброту и заботливость, с какими вы отнеслись ко мне, приискивая для меня мужа, хоть я у вас и не просила его.

Далее, со всею почтительностью смиреннейше заявляю, что не собираюсь запятнать череду моих предков, которые во все времена были знамениты и славны; не хочу осквернить и вашу корону, взяв себе мужем того, кто ниже нас саном. Вы породили, возлюбленный отец мой, четырёх дочерей; трёх из них вы почётнейшим образом выдали замуж за трёх могущественных монархов, дав им в приданое несметные сокровища и обширнейшие владения; и неужто меня, которая всегда была послушна вам и вашим велениям, вы хотите сочетать столь низменным браком? Итак, скажу в заключение: я не склонна брать себе мужа, если он не будет, как у трёх старших сестёр, властителем, подобающим моей особе". И распростившись с королём и королевой, причём при расставании все они пролили обильные горючие слёзы, она вскочила на сильного, выносливого коня и одна-одинёшенька покинула Фивы, направив путь туда, куда её повлекла судьба. Скача наудачу, Костанца сменила имя и из Костанцы превратилась в Костанцо; она оставила позади себя бесчисленные горы, озера, болота, повидала многие страны, наслушалась всевозможных языков и наречий и насмотрелась на повадки и обычаи многих народов, которые жили не как люди, а наподобие диких зверей.

Наконец, как-то, когда солнце стало уже склоняться к закату, она добралась до знаменитого и славного города, прозывавшегося Костанцей, которым правил тогда король Вифинии Какко и который был столицей этой страны. Въехав в город, она принялась рассматривать величественные дворцы, прямые и широкие улицы, быстрые и многоводные реки, прозрачные и чистые ключи и, оказавшись на площади, увидела просторный и высокий королевский дворец, колонны которого были из великолепного мрамора, порфира и серпентинита {69}. Устремив взгляд чуть повыше, она заметила короля, который стоял аа балконе, господствовавшем надо всей этой площадью, и, обнажив голову, почтительно ему поклонилась. Увидев перед собою столь милого и прелестного юношу, король повелел окликнуть его и привести к нему. И когда юноша предстал перед ним, корвль спросил, откуда он прибыл и как его имя. Весело и приветливо улыбаясь, юноша отвечал, что, преследуемый завистливой и непостоянной судьбой, он прибыл из Фив и что имя его Костанцо; к этому он добавил, что охотно нанялся бы к какому-нибудь доброму дворянину, чтобы служить ему, как и должно, преданно и беззаветно.

Король, которому понравилась внешность юноши, сказал ему так: "Уже из-за одного того, что ты зовёшься именем моего города, я хочу, чтобы ты находился при моём дворе, не неся никаких прочих обязанностей, как только состоя при моей особе". Юноша, который о большем не мог и мечтать, сначала поблагодарил короля и, отныне видя в нём своего господина, заявил о своей готовности беспрекословно, насколько это ему по силам, выполнять все его повеления. Итак, находясь при короле для услуг, Костанцо служил ему так умело и с такой ловкостью, что всякий, кому доводилось увидеть, как он справляется со своим делом, был поражён и просто диву давался. Приметив изящнейшие телодвижения, похвальную учтивость и безупречные нравы Костанцо, королева начала внимательнее присматриваться к нему и кончила тем, что возгорелась такой пылкой любовью к юноше, что ни о чём ином, как только о нём, не думала напролёт дни и ночи, и она стала с такой настойчивостью бросать на него нежные и влюбленные взгляды, что не только он, но и крепкий кремень и твёрдый алмаз и те не могли бы устоять перед ними.

И вот, любя Костанцо с таким жаром сердца, королева ничего так пламенно не желала, как иметь его постоянно перед глазами, и, когда выдался как-то случай побеседовать с ним наедине, она спросила его, не пожелает ли он перейти к ней на службу, ибо, служа ей, кроме жалованья, которое ему полагалось бы, он приобретёт не только благосклонность всего двора, но также его глубочайшее уважение и почтение. Смекнув, что слова, слетавшие с уст королевы, были внушены ей не чем иным, как любовным томлением, и, понимая, что, будучи женщиной, королева не может насытить, как ей того бы хотелось, своё жадное и необузданное влечение, Костанцо с невозмутимым и ясным лицом смиренно ответил: "Сударыня, с моим господином и вашим супругом меня связывают такие узы, что я совершил бы, как мне кажется, по отношению к нему величайшую низость, если бы отступился от повиновения ему и его воле. Посему простите меня, синьора, если вы не найдёте во мне согласия и готовности предоставить себя в ваше распоряжение; ведь я намерен служить моему господину до конца дней своих и ничего так не жажду, как только того, чтобы он был доволен моею службой". Засим, откланявшись королеве, он удалился.