Люсьен Лаказ - Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны

• Название: Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны
• Автор: Люсьен Лаказ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007

В. Крюков (переводчик): Воспоминания офицера, который в годы Первой мировой войны в качестве секретного агента играл довольно активную роль в операциях французской военной разведки, проводимых вдоль восточной границы Франции, а позднее в нейтральной Швейцарии. Автор, зажиточный эльзасский землевладелец, француз по происхождению, прекрасно знавший немецкий язык и регионы Вогез и Юра смог в исключительных условиях провести успешно многочисленные разведывательные миссии. За свои военные заслуги Люсьен Лаказ получил звание капитана и стал кавалером Почетного легиона. Книга уже издавалась на русском языке в 1937 году под названием «Четыре года разведывательной работы 1914–1918», но в другом, сильно сокращенном переводе (108 страниц из 280 оригинала).

---

Но тотчас среди всех жителей пронесся слух, что над дорогой поднялось облако белой пыли и приближается какая-то темная масса.

— Это наши, — дрожащим голосом воскликнула почтальонша, — это наверняка баварцы!

— Но, послушай, — возразил ее супруг-эльзасец, — ты же знаешь, что баварцы ходят в серых мундирах, в «фельдграу», как и вся немецкая армия.

Это был батальон альпийских стрелков.

— Ого! — говорили наши крестьяне, — ого, вот это солдаты!

Это были солдаты. Они проходили через деревню, в сопровождении служащего мэрии, в темно-синих мундирах и с плоскими фуражками на головах. Люди смотрели на них, не веря своим глазам. Молодые девушки, обычно столь строгие, радостно махали солдатам и смеялись, обнажая белые зубы. Но среди других преобладали чувства удивления и любопытства.

Приблизившись ко мне, служащий ратуши, подмигнув, сказал: — Они разместятся у вас; они уже знают, что вы их хорошо примете.

Я ничего не ответил; этот человек слыл в нашей деревне пронемецким, немцы его даже назначили супрефектом. Я просто послушался и вернулся к себе домой, ведя за собой половину батальона. Я разместил всех офицеров, командиру досталась отдельная комната, а все остальные получили постель если не на кровати, то, по крайней мере, на диване.

Люди разошлись по ферме, отправившись на мельницы и на лесопилку. Я отослал все стадо коров в большой хлев, перестроенный из средневековой монашеской трапезной с высоким полукруглым сводом. Рабочие, которых я попросил убрать ее, вынесли оттуда целые горы мусора.

Все общество собралось в полдень в большой гостиной на первом этаже, обычно закрытой и используемой только в дни свадеб. Там было примерно пятнадцать офицеров, большинству из которых суждено было погибнуть или получить ранения еще до конца этого года.

Когда моя жена в разговоре с командиром сказала, что ее брат служит капитаном резерва в 12-м батальоне альпийских стрелков, командир ответил, что знал об этом, а о нашей семье ему еще раньше сообщили как о вполне благонадежной.

Потом он обратился ко мне:

— Кто, по вашему мнению, представляет собой опасность для нас в деревне? Что вы думаете о мэре?

— Наш мэр — старый врач с симпатиями к Франции. Он, как и многие другие, конечно, лавировал, держался за свое место, но он хороший человек. Я не могу подозревать никого, разве что почтового служащего и особенно его жену, которая немка и патриотка. Не нужно доверять им почту, где у него, возможно, даже есть специальные линии связи.

— Я уже арестовал и его и жену, — сказал командир. Я их допрошу. Я также вызвал кюре, потому что мне донесли, что он германофил и очень влиятелен среди своей паствы.

— Но вот это уже гнусность! — вскричал я. — Кто же это так вас информировал?!

— Не спрашивайте меня ни о чем, я не имею права выдавать свои источники.

— Но аббат Х. — француз до глубины души, как вы и я. Его арест будет иметь очень плохие последствия. Разведка не может полагаться на доносы изменника!

— А вы можете поручиться за кюре? — спросил задумчиво командир.

— Абсолютно, господин командир, мы знаем друг друга больше десяти лет! Я понял бы, если бы его арестовали немцы, но вы!..

Немного позже под конвоем двух солдат с винтовками с примкнутыми штыками привели аббата Х… Командир тут же освободил его и извинился:

— Мой приказ был неправильно понят, господин аббат. Мне хотелось бы просто встретиться с вами, но в порыве служебного рвения кому-то пришло в голову сопровождать вас двумя стрелками.

Высокий и крепкий священник, знаменитый своим жизнелюбием и веселым нравом, затянутый в прекрасную сутану и с галликанскими брыжами, ответил без возмущения:

— Для меня это большая честь, сударь, пройти по моему приходу в сопровождении двух французских солдат, к тому же, таких вежливых и любезных.

— Прекрасно, господин аббат, и вы тоже окажете нам честь, если согласитесь вместе с нами принять приглашение, которое сделала очаровательная хозяйка этого дома.

Этот офицер определенно мог бы стать неплохим дипломатом.

В середине трапезы, превосходно приготовленной нашей поварихой, жена в комнате шепнула мне на ухо, что со мной хочет поговорить наш бухгалтер. Этот человек, очень ловкий, находчивый и мудрый, показал мне на вход в сад, где под каштаном стояли почтовый служащий и его супруга-баварка, в ожидании своей участи, бледные от волнения.

— Не могли бы вы замолвить пару слов за этих людей, они обещают сделать все, что могут? Мы же никогда не знаем, что в будущем нам может понадобиться.

Я подошел к ним.

— О, милостивый государь, — взмолилась женщина со слезами в голосе, — замолвите словечко за нас. — Они вас послушают, если вы за нас заступитесь.

А почтовый служащий продолжил: — Позаботьтесь, чтобы нас не депортировали во Францию, как произошло вчера вечером с моим коллегой из Иксхейма! Вспомните, ведь у нас с вами всегда были прекрасные отношения…

— О, да, — добавила его жена, — и мой муж всегда говорил о вас только хорошее…

Тут же она остановилась под взглядом супруга, который, в более решительном тоне, продолжал настаивать:

— Я клянусь, что никогда не сделаю ничего плохого… Почему вы думаете, что я опасен для французов? Не больше, чем вы для немцев, если вдруг они вернутся.

Я на лету уловил, какое наказание может ему грозить, и ответил, пожав плечами: — Опасны? Нет ли у нас другой причины, чтобы последовать совету Гёте: «Bekriegt, besiegt, vertraeg dich mit der Einquartierung»[1].

Для почтового служащего все обошлось не так легко, как для кюре; мне пришлось еще раз поручиться, но я сам знал, что не могу этого сделать так же спокойно, как в случае со священником, без предосторожностей. В конце концов, было решено, что враждебной паре придется расположиться у меня в доме под мою ответственность и один унтер-офицер, в общих чертах введенный в курс дела, был назначен на почту, чтобы временно хоть как-то обеспечить ее работу. Мне не пришлось сожалеть об этом проявлении великодушия, и я научился, таким образом, тому искусству выживания, которое население пограничных районов практикует во все времена. Их порицают за это все, кому захочется, но на это у них есть причина, с которой всегда так трудно согласиться в душе.

После полудня через деревню по направлению к У…виллеру проехали драгуны из Бельфора. И снова население высыпало на улицы в припадке исступленного восторга: девушки бросали кавалеристам цветы, а те ловили их на лету. Жители выстроились вдоль дороги, выставили кувшины с белым вином и протягивали бокалы солдатам. Я думаю, что где бы этот прекрасный полк не попросил бы разрешения разместиться, его всюду приняли бы с радостью.

Но, поднявшись из долины к своему дому, я увидел старика Фери, бывшего повара нашего дома. Он был задумчив и не разделял моего энтузиазма.

— Видите ли, сударь, я внимательно рассмотрел их вблизи, а мне хватило семи лет службы, чтобы хорошо научиться видеть. Ну, ладно, я могу вас уверить, что мы были другими солдатами. Я сам участвовал в печально знаменитой битве при Гравлоте, но мы были после боя чище и опрятнее, чем они после пяти дней похода без боев. Смотрите, у них хорошие кони, но долго они не проскачут, за ними плохо ухаживают. Амуниция в плохом состоянии, солдат за это не наказывают. Уже сорок лет как я не видел французских солдат, но это не то, совсем не то. Ах, империя! Империя!

Эта болтовня раздражала меня, и я возразил:

— Возможно, все это и верно, но вы, другие, вы тогда потеряли Эльзас, а они сейчас его отвоевывают.

— Будем надеяться, что они удержат его надолго, мой господин, будем надеяться!

Это не продлилось долго. Следующим утром стрелки исчезли, и ни один из офицеров ни о чем нас не проинформировал.

Потом, между 14 и 15 августа, как раз на день Успения Богородицы, французы возвратились без боя, так же как ушли.

Несколько дней спустя я увидел возле моего крыльца автомобиль. В нем сидел мой кузен Рауль, высокий подтянутый артиллерист, брюнет, красивый как древнегреческий бог. Вместе с ним приехал майор лет сорока, худой брюнет, очень интеллигентного вида. Это был никто иной, как доктор Бюшэ из Страсбурга, основатель «Эльзасского обозрения». Оказалось, что они оба служили во Втором бюро Генерального штаба и были прикомандированы к Эльзасской Армии. Они организовали разведывательный отдел, занимающийся агентурной разведкой, посылкой агентов-связников и рекогносцировкой. Это было существование в мире свободы, приключений и опасности — всего того, что так нравилось Раулю, и чем мне тоже хотелось бы заняться.

Во время моего первого опыта я уже научился осторожности и понял, что война полна опасностей.

— Ну, буду ждать вас снова, — сказал я. — Тут все в порядке, а что толку куда-то ввязываться? Ты знаешь, я вполне доволен, да и я хотел бы оставаться на своем месте, если смогу.