Светлана Таскаева - Сказка о хитром жреце и глупом короле

• Название: Сказка о хитром жреце и глупом короле
• Автор: Светлана Таскаева
• Жанр: Прочие приключения

Действие повести происходит в мире Толкина.

---

Амети помрачнел и насупился.

— Стоит в заставе Черная Стража, и главным у них — не человек, а просто рух какой-то, — и говоривший снова плюнул в костер.

При словах «Черная Стража» Амети и Нимрихиль насторожились.

— Рух, говоришь? Что ж он такого-то делает?

Его собеседник с досадой дернул за хвост свой шэл — платок, которым странники покрывают голову от жары:

— И чего только не делает! Насквозь весь товар видит, ничего от него не спрятать! И людей. Сколько золота в кошельке, на глаз сочтет. Тут был купец, ковры вез. Этот — как его там — Тенах, Дэнна? — говорит ему: «Раскатывай, посмотрим, что у тебя в коврах». Тот давай ерепениться: он до Дхарина дойдет, у него в Золотом Дворце все куплено и взвешено. Тенах этот взял и рубанул по свернутому ковру. А оттуда откуда ни возьмись золото — так и хлынуло рекой. Ну, повязали бедолагу…

— Точно, чародей, — добавил другой. — Наши соседи — они уже тут давно сидят — сговорились промежду собой поднести ему подарок. Добыли ему борзого щенка редкой породы: тащи его за хвост хоть сто шагов — не огрызнется, а на сто первом голову откусит. Не взял. Должно быть, мало. Привели девушку, сняли покров — глаз не оторвать. Тоже не взял. Достали ему жеребца — вороной, нрав огненный, королю не зазорно сесть. А Деннах им отвечает: «Пошли вон, а если еще раз появитесь, велю высечь». На белого слона им денег не хватило… Не, люди такие не бывают. Только посмотрит человеку в глаза, аж нутро продирает.

Нимрихиль поднял голову и посмотрел на говорившего.

— Что еще о нем известно? — спросил он странным голосом, от которого по спине Амети побежали мурашки.

— Еще рассказывают, что он королевский сын. Не от жены, конечно, а от наложницы. Уж больно себя высоко держит — точно князь. Собой, однако, хорош, песий сын…

Альвион поднялся на ноги:

— Ну, спасибо вам за новости, добрые люди. Пойдем-ка мы восвояси.

Их собеседники вяло пожелали им спокойного ночлега и мрачно уставились в костер. По всему было видно, что их тоже не радует завтрашняя встреча с остроглазым Деннахом.

Пока они шли обратно к своему костру и ели ужин, следопыт угрюмо молчал, что было на него непохоже. После ужина Амети понес Арундэлю заначенную миску похлебки и кусок лепешки — нумэнорцу, естественно, приходилось питаться в стороне от людей. Альвион, шедший следом, прихватил из костра пылающую головню и, бросив ее рядом с Арундэлем, положил сверху куст сухой верблюжьей колючки, которая занялась фиолетовым потрескивающим пламенем.

Некоторое время они все трое сидели молча: Арундэль ужинал, размотав с лица тряпку, Амети, вытянув гудящие после дневного перехода ноги, наслаждался отдыхом. Альвион молча смотрел в огонь. Потом неожиданно с чувством произнес:

— Не нравится мне этот Дэнна!

В ответ на вопросительный взгляд Арундэля Нимрихиль рассказал все, что они с Амети узнали от соседей.

Арундэль вдумчиво слушал, откусывая лепешку и запивая ее водой из фляги.

— Одно могу сказать вам совершенно точно, — заговорил он, когда Нимрихиль закончил, — «тэннах» или, на южном диалекте языка харадрим, «дэнна» — это не имя, это название должности. Как переводится, не знаю, но означает «Защитник Юга». В наших терминах, Капитан Юга. Это довольно древнее слово.

— Точно! — выпалил Амети. — И как я сам не вспомнил!

— Ничего удивительного в этом нет, — заверил его Арундэль. — Последний из носивших этот титул умер еще до твоего рождения, Амети. Это произошло около 2140 года по нашему летоисчислению, почти сорок лет назад. Взойдя на престол своих предков ваш, э-э-э, Сын Зари никому его не присваивал, — тут он прервался и взглянул на Альвиона:

— Челюсть подбери, пожалуйста.

И продолжил свой рассказ:

— Но меня удивляет, что при его-то подозрительном отношении ко всем своим военачальникам Дхарин снова даровал этот титул, дающий такие полномочия… Кстати, кому? По правде говоря, я не верю в то, что этот человек может быть сыном короля.

— Почему же? — удивился Альвион.

Арундэль внимательно посмотрел на своего товарища:

— Впрочем, ты прав, а я ошибся: ведь этому вашему тэннаху, скорее всего, больше двадцати пяти лет…

Альвион раздраженно повел плечом:

— Я совершенно не возьму в толк, на что ты намекаешь. Мне все равно, чей он сын, меня беспокоит только одно: причина столь удивительной проницательности и догадливости.

— Думаешь, еще один «рыболовный крючок»?

Это предположение заставило Альвиона подпрыгнуть, как будто в него ткнули этим самым крючком. Он вскочил на ноги и обежал вокруг костра:

— Нет, не может быть, нет! — воскликнул он, словно заклиная.

Потом остановился и сквозь зубы произнес, сильно побледнев:

— А ведь правда…

Арундэль поднял голову, и они с Альвионом долго молча смотрели друг на друга. Амети поежился: по его загривку побежали холодные мурашки.

— Это черный маг, как у нас в Храме? — выдавил из себя жрец самое страшное, что пришло ему в голову.

— Возможно, нечто еще более скверное, — холодно ответил ему Арундэль.

Альвион встряхнулся и снова опустился на землю рядом с Арундэлем:

— Гадать бессмысленно. Идти напрямик опасно. Обходить по горам… — он покачал головой, вытянув к костру ноги в дырявых опорках.

— Что же нам делать? — жалобно спросил Амети.

— Не бойся, уважаемый, — откликнулся Нимрихиль. — Давайте сделаем вот что…

На заре, когда караванщики еще спали, Нимрихиль разбудил двух своих спутников. Они тихо встали, собрали свои вещи, стараясь не шуметь, и по тропинке поднялись вверх по склону. Перебравшись через скалистый гребень, они оказались на краю горной страны, вершины которой уже розовели в свете восхода. Они нашли себе место, откуда хорошо было видно раскинувшуюся под ними Замковую долину.

— Теперь можно спать дальше, — сказал Нимрихиль, зевнув. — Не думаю, что раньше полудня наши приятели пройдут через заставу, а до той поры нам не стоит совать в долину носа.

Они пронежились в тени камней почти до полудня, а потом спустились обратно в долину. С юга подошли новые караваны и путешественники, в воздухе висели пыль и ругань. Когда они дошли до того места на склоне, где жгли вчера костер, Нимрихиль сказал своим спутникам:

— Ну что ж, мне пора идти. Пожелайте мне удачи.

— Счастливо тебе, — пискнул Амети, а Арундэль обнял друга и непонятно сказал ему «Valto lin, Airenaro[2]».

Нимрихиль кивнул им обоим и отправился на севере, к заставе. Амети с замиранием сердца смотрел ему вслед.

Совсем скоро, часа через три, Альвион вернулся живой, невредимый и крайне довольный собой и миром, что-то весело напевая себе под нос. Он отказался отвечать на вопросы, вместо этого отправив Амети за топливом: «Сегодня вечером нам понадобится приличный костер». Потом снова куда-то ушел, на прощание помахав рукой Арундэлю и недоумевающему Амети.

Вернулся Альвион, когда край Солнца коснулся вершин западных гор. В руках он нес изрядных размеров мех, на плече висела сума, полная до краев. Изумление Амети возросло до крайности, когда из сумы появились свежий хлеб, мясо и большая дыня. Мех благоухал вином.

— Где ты это взял? — спросил жрец.

— Купил. А что такое?

Тут вмешался Арундэль:

— У тебя же кончилась серебряная мелочь.

— Я разменял золотой.

Амети и Арундэль переглянулись:

— Ты уверен, что с твоей стороны было благоразумно разменивать золотую монету? — спросил Арундэль.

— Угу, — ответил Нимрихиль, откусывая хлеб. — Ах, да, чуть не забыл: Амети, я тут видел людей с этим, как его… Забыл. Ну, в общем с вашей местной лютней. Поди попроси у них инструмент на вечер, пока я буду жарить мясо. Можешь даже дать им денег.

И Нимрихиль всыпал в руку Амети горсть серебра.

— А зачем тебе?

Арундэль вздохнул:

— Слушайся его, Амети. Когда он в таком состоянии, вопросы задавать бесполезно.

Естественно, Амети удалось выпросить инструмент на вечер безо всяких денег: серебро отправилось в его собственный кошелек. Когда он вернулся к костру, оттуда уже соблазнительно пахло. Альвион забрал у Амети «лютню» и вручил ему истекающий соком кусок мяса, завернутый в лепешку:

— Мы уже поели, теперь твоя очередь.

Пока Амети ужинал, Альвион, ворча на южан, у которых даже струнные лады не такие, как у нормальных людей, перестраивал «лютню», чей корпус с выпуклой спинкой плавно расширялся книзу, а три отверстия в медово-желтой деке были забраны ажурными деревянными розетками.

Наконец, он сел поудобнее и провел рукой по струнам. Амети перестал жевать и навострил уши: лютня и в самом деле звучала иначе, чем он привык слышать с детства. Пальцы Альвиона запорхали по ладам и струнам; полилась странная, чужая, но красивая и нежная мелодия, похожая на голос ручейка. Неожиданно Альвион оборвал игру: